О чём в атаке думает Солдат,
Когда вперёд бежит и шумно дышит?
Что чувствует, вступая в сущий Ад,
Тот что огнем смертельным жжёт и пышет?
Понятно, Жизнь любому дорога,
Плюс есть ещё, напомню, честь мундира!
Но в грудь направлено оружие врага,
А в спину бьют команды командира...
Железо с хрустом рвёт живую плоть,
И крики раненых, конвульсии убитых!
Души молитва: «Пронеси, Господь!»,
Нет слов иных, в тот миг совсем забытых!
Но цель достигнута... и высота взята,
От жуткой штыковой он как в угаре!
Но кровь водой смыть нужно со штыка,
И ствол прочистить шомполом от гари.
И снять с души, что в этот миг строга,
Запечатленность обрушенья и потопа...
И тусклый взор, убитого врага,
Припертого твоим штыком к стене окопа...
Окончен смерти буйный карнавал,
Погасла ярость перенапряженья.
- Я жив и цел! – Солдат осознавал.
Стихал в душе кровавый пыл сраженья.
И он задумался, счищая грязь с сапог,
То поле молча озирая, где шёл бой:
- Вот жизнь мою вручил мне лично Бог,
Отнять же может, почитай, любой!