ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЕ
Всё это вписано другими людьми, которые не законно вошли в мою СТРАНИЧКУ и МОЙ КАБИНЕТ ДЕВЯТКОВА ВЛАДИМИРА ПРОКОПЬЕВИЧА. КОНЕЧНО, ЕСЛИ ЭТИ ОСНОВАНИЯ ВЕРНЫ - ОНИ ОЧЕНЬ ВАЖНЫ. СЧИТАЮ, ЧТО ЭТО ТЕ ЖЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ПРИСВОИЛИ МОИ РАБОТЫ, НАД КОТОРЫМИ Я РАБОТАЛ ЧЕТВЕРТЬ ВЕКА МОЕЙ ЖИЗНИ. ЭТО ТЕ ЖЕ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ВЫТАЩИЛИ ИЗ МОЕГО КАБИНЕТА ШЕСТЬДЕСЯТ ПРОИЗВЕДЕНИЙ ИЗ !!?(СТАСЕМНАДЦАТИ) ДЕВЯТКОВ ВЛАДИМИР ПРОКОПЬЕВИЧ ДЕВЯТКОВ. (07\08\2017 год.
nvsu.ru›ru…Istochnikovedcheskie…sibirskoy istorii…
Любопытно, что в Кунгурском летописце, вклю-ченном Ремезовым в «Историю Сибирскую», Кулары упомянуты как ... Р.Г.Скрынников не сомневался в том, что ... Это наблюдалось в Усть-Ницынской, Тавдинской и Покровской слободах127.
PDF
ИСТОЧНИКОВЕДЧЕСКИЕ
И ИСТОРИОГРАФИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ
СИБИРСКОЙ ИСТОРИИ
Коллективная монография
Часть 9
Издательство
Нижневартовского
государственного
университета
2014
ББК 63.211
И 91
Печатается по решению редакционно-издательского совета
Нижневартовского государственного университета
Исследование осуществлено в рамках исполнения государственных
работ в сфере научной деятельности, задание № 2014/801
Авторы :
М.М.Чореф (разд. 1, гл. 1), Я.Г.Солодкин (разд. 1, гл. 2, 3), Н.С.Харина
(разд. 1, гл. 4), С.С.Бытко (разд. 1, гл. 5), В.В.Цысь, О.П.Цысь (разд. 1, гл. 6),
В.В.Митрофанов (разд. 1, гл. 7), А.В.Спичак (разд. 1, гл. 8), М.Ф.Ершов
(разд. 1, гл. 9), О.В.Ищенко (разд. 1, гл. 10), К.Ю.Кладова (разд. 1, гл. 11),
Л.В.Алексеева (разд. 1, гл. 12), В.Д.Пузанов (разд. 2, гл. 1), И.А.Силаева
(разд. 2, гл. 2), А.И.Прищепа (разд. 2, гл. 3), В.Д.Камынин (разд. 2, гл. 4),
И.И.Кротт (разд. 2, гл. 5), Н.В.Сапожникова (разд. 2, гл. 6)
Под общей редакцией
доктора исторических наук, профессора Я.Г.Солодкина
Рецензенты:
доктор исторических наук, профессор кафедры гуманитарных
и естественнонаучных дисциплин Южно-Уральского государственного
университета (филиал в г.Нижневартовске) В.В.Митрофанов;
кандидат педагогических наук, доцент, зав. кафедрой гуманитарных
и естественнонаучных дисциплин Южно-Уральского государственного
университета (филиал в г.Нижневартовске) Г.Г.Харисова
И 91 Источниковедческие и историографические аспекты сибир-
ской истории: Коллективная монография. Ч. 9 / Под общ. ред.
Я.Г.Солодкина. — Нижневартовск: Изд-во Нижневарт. гос. ун-та,
2014. — 315 с.
ISBN 978–5–00047–143–2
В новой части серийного издания рассматриваются многие
спорные, недостаточно изученные, а то и вовсе обойденные вни-
манием исследователей проблемы, решение которых имеет суще-
ственное значение для осмысления ряда важных социально-поли-
тических, экономических и историко-культурных явлений исто-
рии Азиатской России в конце XVI — начале XXI вв.
Для ученых, краеведов, студентов, всех интересующихся ис-
торией Сибири того времени.
ББК 63.211
ISBN 978–5–00047–143–2 © Издательство НВГУ, 2014
Раздел I
ПРОБЛЕМЫ ИСТОЧНИКОВЕДЕНИЯ
ИСТОРИИ СИБИРИ XV—XX вв.
5
Глава 1
«VERBA VOLANT, SCRIPTA MANENT», или
К ИСТОРИИ ШАДИБЕКА
К сожалению, позднейшая история Золотой Орды изучена
крайне фрагментарно. Дело в том, что в этом государстве, ослаб-
ленном в результате Великой Замятни, ряда поражений от литов-
цев, русских, а также сокрушительных набегов Тимура, в послед-
ний век его существования так и не утвердилась сильная власть,
способная восстановить и поддерживать «Монгольский порядок».
Кроме того, за власть в Орде боролись многочисленные ханы.
Их междоусобные войны привели не только к раздроблению Улу-
са Джучи на ряд независимых уделов, но и к гибели его основных
экономических и культурных центров — городов Верхнего и
Среднего Поволжья. В результате исчезли условия для сохране-
ния и развития традиции фиксирования событий и ситуации
в обществе, характерной для XIII — первой половины XIV вв.,
а сами ордынские земли перестали быть привлекательными и
доступными для путешественников, мемуары которых позволили
осветить историю этого монгольского государства предшествую-
щих периодов.
Правда, археологические памятники XV в. достаточно инфор-
мативны. Они позволяют проследить состояние ордынского об-
щества. Но и тут есть определенные трудности. Дело в том, что
археологам приходится изучать артефакты, обнаруженные в куль-
турных слоях древних поселений. В том числе и монеты, кото-
рые, в данном случае, являются важным датировочным материа-
лом. Однако дискуссии по поводу их атрибуции все еще продол-
жаются. Так что не стоит удивляться тому, что современные исто-
рики, оперируя нумизматическими данными, спорят о том, сколь-
ко было Сараев, и не могут прийти к единым мнениям о периодах
правлений и даже об именах ряда ханов XV в.
Сразу же заметим, что мы не ставим перед собой цели дать
ответ на все эти вопросы. Полагаем, что на данном этапе ис-
следования вполне достаточно вынести на научное обсуждение
6
трактовки новых, пока еще не исследованных фактов из исто-
рии царствований тех ханов, периоды правлений которых уже
достаточно хорошо изучены, например, Шадибека (1399—1407).
Напомним, что этот Чингизид происходил из восточной части
Улуса Джучи — Кок-Орды, включавшей в свой состав современ-
ные Западную Сибирь и Казахстан. Он был племянником тукати-
мурида Урус-хана (? — 1377), дважды: в 1372—1374 и в 1375 гг.
овладевавшего престолом Золотой Орды. Шадибек стал верхов-
ным правителем по воле временщика Едигея, управлявшего госу-
дарством Джучидов в 1400—1410 гг. Как обстоятельства прихода
и нахождения у власти, так и собственно природные наклонности
не позволили Шадибеку стать влиятельным политиком. Все свое
недолгое царствование он предавался развлечениям. Единствен-
ным ярким моментом его биографии можно считать неудачное
выступление против Едигея, занятого покорением Западной Си-
бири, приведшее к бегству Шадибека в Дербент, в один из цен-
тров вассального от Орды государства Ширваншахов, управляе-
мого тогда Шейх-Ибрахимом I (1382—1417). Примечательно, что
этот кавказский государь не только принял низложенного хана, но
и, признавая его своим сюзереном, продолжил чеканить монету
от его имени, что, безусловно, являлось вызовом Едигею и его
ставленнику Пуладу (1407—1410), кстати, сыну все того же Ша-
дибека. Так, нам известны такие выпуски 810—813 гг. х., т.е.
1408—1410 гг.1
(рис. 1, 4—6).
Но эти факты довольно хорошо изучены и не привлеки нашего
внимания. Куда интереснее вопрос о характере взаимоотношений
генуэзских колоний Северного Причерноморья и противоборст-
вующих султанов. Дело в том, что при Шадибеке заработал мо-
нетный двор Каффы ал-Джедид2
. Есть все основания считать, что
этот эмиссионный центр находился на территории одного из го-
родских кварталов Каффы, в отличие от прочих напрямую подчи-
ненного упомянутому Чингизиду. Мы основываемся на выводах
видного российского историка и нумизмата П.Н.Петрова, дока-
завшего, что на территории чагатаидских городов функциониро-
вали эмиссионные центры, выпускавшие монету от имени вла-
девших ими монгольских династов3
. Полагаем, что выводы ува-
жаемого исследователя являются актуальными и для золотоор-
дынской нумизматики.
7
Учитывая выявленные обстоятельства, заключаем, что Шади-
бек, будучи правителем Орды, приобрел большое влияние в Се-
верном Причерноморье. Но мог ли он сохранить его после низ-
ложения? К сожалению, известные нам письменные источники не
содержат искомой информации. А результаты археологических
исследований в силу своей специфики не могут осветить заинте-
ресовавшую нас проблему. Предполагаем, что разрешить ее мож-
но только в результате выявления и изучения ранее не известных
артефактов, прежде всего — нумизматических. К счастью, они
имеются.
Сравнительно недавно в Нижнем Джулате (Кабардино-Балка-
рия) была найдена серебряная монета (рис. 1, 1, 2), на лицевой
стороне которой различима арабографичная надпись, а на реверсе
в центре оттиснута монограмма «Т», вписанная в окружность,
обрамленную безупречно исполненной легендой «IMPERATOR».
Находка была опубликована В.П.Лебедевым и В.Г.Ситником4
. Ис-
следователи отнесли ее к «татаро-латинским» аспрам5
. Действи-
тельно, сам характер исполнения текстов не оставляет и тени со-
мнения в том, что монетным мастером был европеец. Однако да-
же с учетом этого обстоятельства, нумизматы не смогли ее дати-
ровать. Правда, они предположили, что монеты с «Т» на аверсе
могли чеканить в XV в.
6
Кроме того, им не удалось разобрать ле-
генду аверса. Исследователи только допустили, что она содержит
слово «;;;;;» — «султан»
7
. Прорись лицевой стороны, выполнен-
ная самими издателями8
, приведена на рис. 1,2.
Продолжая исследование В.П.Лебедева и В.Г.Ситника, попы-
таемся уточнить атрибуцию этой монеты. Начнем с прочтения
текста аверса. Учтем то, что на сайте zeno.ru9
была издана одно-
типная монета (рис. 1, 3). На ее лицевой стороне в четырехуголь-
ной, по-видимому, квадратной рамке была размещена четырех-
строчная надпись. В первых трех ее строках читается:
;;;;;»
;;;
«;;;;
— «Султан
правосудный
Шади»
8
В последней строке различим только значок, схожий на «;» —
«7». Действительно, его появление на аверсе нашей монеты до-
вольно неожиданно. Дело в том, что на Востоке цифровое обо-
значение даты эмиссии, как правило, размещали на реверсе.
Впрочем, подобные указания известны на лицевой стороне дангов
Шадибека чекана Орды ал-Джедид10. Однако в нашем случае по-
добная трактовка будет несколько натянутой. Дело в том, что дата
на аверсе упомянутого центра появилась вследствие переполне-
ния их реверса эмиссионными обозначениями. Но, как помним,
оборотные стороны изучаемых монет не содержит арабографич-
ных легенд. Основываясь на этом, допускаем, что наши монеты
были оформлены в ином стиле, не свойственном дангам Орду ал-
Джедид. Предполагаем, что символ четвертой строки мог быть
начальным элементом слова «;;;» — «хан».
В таком случае получаем:
;;;;;»
;;;
;;;;
«;;[;]
— «Султан
правосудный
Шади
ха[н]»
Похоже, что по сторонам рамки также размещали знаковые
элементы оформления. Так, на рис. 1, 3 в правой части монетного
поля просматривается фрагмент виньетки, свойственной дангам
чекана Шадибека11
.
Попытаемся обобщить полученные сведения. Прочтение ле-
генды в рамке и анализ ее обрамления дает нам все основания
приписать эту монету к чекану Шадибека. Правда, несколько на-
стораживает приведенная на ней титулатура. Дело в том, что это-
го Чингизида во время царствования титуловали «;;;;;; ;;;;;— «
«султан справедливый» или «;;;;;; ;;;;;» — «султан верховный»
12
.
А на изучаемой монете его прославляют как «;;; ;;;;;» — «сул-
тана правосудного». Это обстоятельство также требует объясне-
ния.
Кроме того, все еще остается открытым вопрос о датировке.
Дело в том, что аспры с монограммой «Т» и с легендой
«IMPERATOR» на реверсе (рис. 1, 7—9) чеканили от имени Теодо-
ро II Палеолога (1381—1418), правившего Генуей в 1409—1413 гг.
и являвшегося императорским викарием13. Но к тому времени
9
Шадибек уже был лишен ордынского трона. Так что появление
его имени на монете позднейшей эмиссии, безусловно, довольно
примечательно. Кроме того, даже определение даты выпуска за-
интересовавшего нас аспра не позволяет установить выпустив-
ший его эмиссионный центр — к сожалению, на монете нет ис-
комой информации.
Попытаемся дать ответы на поставленные вопросы. Начнем с
того, что низложение и бегство Шадибека из ордынских владений
должно было отразиться в легендах монет, чеканенных от его
имени. Полагаем, что этим и следует объяснять модификацию
титулатуры этого Чингизида — он уже не был ни верховным, ни
справедливым правителем. Ему, правда, могли приписать титул
правосудного, к слову, не использовавшийся Шейх-Ибрахимом I
14
.
Но в таком случае получается, что заинтересовавшая нас монета
могла быть выпущена только после низложения Шадибека. Кста-
ти, это предположение подтверждается наличием на реверсе изу-
чаемого аспра монограммы «Т» и легенды «IMPERATOR». Пола-
гаем, что у нас есть все основания приурочить его выпуск к пе-
риоду правления Теодоро II Палеолога в Генуе и ко времени пре-
бывания Шадибека в государстве Ширваншахов, т.е. к 1409—
1410 гг.
Теперь попытаемся установить эмиссионный центр. Сразу же
заметим, что у нас нет оснований приписывать изучаемый аспр к
чекану Каффы или Каффы ад-Джедид. Дело в том, что на заинте-
ресовавшей нас монете нет ни тамги ордынского правителя, тра-
диционного для серебра этой генуэзской колонии, ни арабогра-
фичной легенды с упоминанием монетного двора — обязательно-
го признака джучидских эмиссий. В то же время сам факт нали-
чия на ней монограммы «Т» и легенды «IMPERATOR» дает нам
все основания отнести ее к провинциальным генуэзским выпус-
кам. Обратим внимание и на то, что на аверсе каффинских монет
Теодоро II Палеолога размещали имя и титулатуру хана Мухам-
меда15. Есть все основания считать, что в Каффе не могли одно-
временно чеканить монету от имени Мухаммеда и Шадибека.
Учитывая ареал обращения и редкость аспра последнего, полага-
ем, что он мог быть выпущен в Севастополе (современный Суху-
ми), являвшемся важнейшим центром Генуи в Северо-Восточном
Причерноморье, в котором, как известно, чеканили так называемые
10
«севастопольские аспры», игравшие значительную роль на де-
нежном рынке как средневековой Грузии, так и всего причерно-
морского региона16
.
Правда, нам могут возразить, что к настоящему времени из-
вестна только одна разновидность монет, которую можно с уве-
ренностью отнести к эмиссии средневекового Севастополя. Речь
идет о так называемом «цхумском тетри», выбитом от имени
Одишского владетеля Вамеха I Дидиани17. Причем известен толь-
ко один его экземпляр, найденный в 1927 г. на территории самого
г.Сухуми18. Однако серебро чекана Севастополя успешно конку-
рировало с ордынскими выпусками19. Собственно «цхумские тет-
ри» являлись торговой монетой. Следовательно, Севастопольский
монетный двор должен был выпускать обильные серии. Попыта-
емся их выделить.
Уже не первое десятилетие идут споры по поводу атрибуции
довольно редких, но в то же время достаточно широко распро-
страненных серебряных монет с изображением святого на аверсе
и с двухстрочной надписью на реверсе (рис. 2). Примечательно,
что изначально их, с учетом места обнаружения, отнесли к чекану
Ландульфа из Конзы (973—974?), князя Салерно. Эту атрибуцию
предложили такие видные нумизматы-медиевисты, как Ф.Грир-
сон и Л.Траваини20. Они издали серебряную монету весом 0,66 г,
которая, по их мнению, могла быть денарием упомянутого прави-
теля21. Однако в последнее время подобные выпуски стали нахо-
дить за пределами Южной Италии — на Северном Кавказе и в
Крыму. Так, К.В.Бабаев издал такую монету, приписав ее, однако,
не к южноитальянскому, а к тмутараканскому чекану. По его мне-
нию, на ее аверсе было оттиснуто изображение св. Саввы, а на
реверсе размещена двухстрочная надпись, содержащая его имя.
Однако нумизмат не был уверен в верности своей атрибуции. Де-
ло в том, что ему не удалось истолковать наличие следов надписи
на аверсе этой монеты и объяснить появление буквосочетания
«LAN», в котором он видел сокращение22
.
Как видим, единой точки зрения на атрибуцию этих монет так
и не было выработано. Виной тому стало отсутствие экземпляров
хорошей сохранности. Ситуация изменилась только в настоящее
время.
11
В 2013 г. при раскопках позднесредневекового слоя в пещере
Иограф (близ Ялты, Крым) крымский археолог Н.П.Турова обна-
ружила монету этой разновидности, причем отличной сохранно-
сти*
. Правда, она весит 0,92 г. Опишем эту находку.
Прежде всего заметим, что на ее аверсе действительно изо-
бражен святой. Правда, не св. Савва, как считал К.В.Бабаев, а
св. ап. Матфей. Это следует из легенды аверса, на котором без
особых усилий можно разобрать фразу: «; MATФЕ» (;;;;;
;;;;;;;;) — «святой Матфей». На реверсе же действительно
приведена двухстрочная надпись:
«+ПLAN
SABAS»
— «Регион
Сабас»
В качестве комментария заметим, что у нас нет никаких осно-
ваний видеть в черте, размещенной над буквосочетанием «LA»,
обозначение сокращения, как считает К.В.Бабаев23
. Оно не по-
крывает сопутствующую им букву «N», что, заметим, довольно
примечательно. Полагаем, что буквосочетание представляет со-
бой очевидную монограмму, составленную из греческого «П» и
латинских «A», «L» и «N», а это вполне допустимо для Причер-
номорского региона. Так, на монетах генуэзской Каффы известно
два написания названия этого эмиссионного центра: через латин-
ское «C» и греческое «K».
Кроме того, в «SABAS» нет никой возможности разобрать
«SALRN». Заметим, что, по мнению Ф.Грирсона и Л.Траваини,
«B» представляет собой лигатуру, составленную из «L» и «R»
24
.
Но это довольно неординарно и, скажем точнее, неправдоподоб-
но. Ведь на изданной исследователями монете явно читается
«SABA», а правая вертикальная линия гипотетической «N» на
самом деле является слобоизогнутым фрагментом точечного об-
рамления легенды (рис. 2, 1).
К слову, в этом буквосочетании нет возможности разобрать и
имя св. Саввы, т.к. изображение св. ап. Матфея уже выявлено на
аверсе.
* Пользуемся случаем, чтобы выразить благодарность исследователю за воз-
можность изучить и опубликовать эту монету.
12
Предположение Ф.Грирсона и Л.Траваини основывалось на
том, что на реверсе этой монеты будто бы было выбито имя пра-
вителя и название его княжества, но без упоминания о его титуле,
что совершенно не характерно для монетного дела средневековой
Европы. Следовательно, у нас есть все основания усомниться в
доводах уважаемых исследователей. Основываясь на этом, за-
ключаем, что монета представляла собой официальную эмиссию
генуэзских властей Севастополя. Надеемся, что предлагаемая ат-
рибуция будет поддержана специалистами.
Вопрос о датировке изучаемых монет мы пока вынуждены ос-
тавить открытым. Дело в том, что на данный момент известно
всего пять их экземпляров: одна издана Ф.Грирсоном и Л.Тра-
ваини (рис. 2, 1), три хранятся в частных собраниях Украины и
России25 (рис. 2, 2—4) и одна найдена Н.П.Туровой. Однако сам
факт обнаружения последней в позднесредневековых слоях и с
учетом ее весовых данных позволяет отнести все их к выпускам
XIV—XV вв. Сам же факт обнаружения монет этого типа с не-
значительными вариациями легенды реверса и существенной
разницей в весе свидетельствует о длительности эмиссии. Однако
эта гипотеза, безусловно, требует педантичной проверки.
Итак, если наши рассуждения верны, с учетом свидетельств
нумизматических источников представляется возможность про-
следить контакты между генуэзскими колониями и ордынскими
правителями в начале XV в. Похоже, что Шадибек после низло-
жения в Орде смог сохранить свое влияние на западном побере-
жье Северного Кавказа, причем ему остался подконтрольным да-
же Севастополь — его жители выпустили от имени этого джучи-
да серию аспров. Примечательно, что в то же время власти Каф-
фы декларировали свою лояльность иному ордынскому правите-
лю — Мухаммеду. Выясненное обстоятельство не только под-
тверждает теорию П.Н.Петрова, но и позволяет по-новому осве-
тить политическую историю причерноморского региона в XV в.
Сам же факт выявления двух серий «севастопольских аспров» как
убеждает нас в достоверности сведений об экономическом про-
цветании выпустившей их колонии Генуи, так и освещает слож-
ные вопросы взаимодействия ее властей с ордынскими и грузин-
скими правителями.
13
Примечания
1
Злобин Г.В. Монеты Ширваншахов династии Дербенди (третья династия)
784 г.х./1382 — 956 г.х. / 1548 гг. / Ред. Е.Ю.Гончаров. М., 2010. 432 с.; илл.
С. 135—137, тип. 016-1, Таб. VII,57—64.
2
Ретовский О. Генуэзско-татарские монеты // Известия археологической ко-
миссии (далее — ИАК). 1906. № 18. С. 1—72; табл. I—VI. С. 53—54.
3
Петров П.Н. Нумизматическая история чагатаидского государства 668/1270 —
770/1369 гг.: Автореф. дис… канд. ист. наук: 07.00.09. Казань, 2007. С. 5, 9; Пет-
ров П.Н. Очерки по нумизматике монгольских государств XIII—XIV веков.
Нижний Новгород, 2003. 180 с.; илл.; Петров П.Н. Тамги на монетах монголь-
ских государств XIII—XIV вв. как знаки собственности // Труды Международ.
нумизматических конференций «Монеты и денежное обращение в монгольских
государствах XIII—XV вв. I МНК — Саратов 2001, II МНК — Муром 2003».
Саратов, 17—21 сентября 2001 г. М., 2005. С. 170—177.
4
Лебедев В.П., Ситник В.Г. Корпус серебряных джучидских монет из Ниж-
него Джулата (Кабардино-Балкария) // Материалы и исследования по археологии
Северного Кавказа (далее — МИАСК). 2013. № 13. С. 195, 210, рис. 2,216, 5,216.
5Там же. С. 204. № 216.
6Там же.
7Там же. С. 195, № 216.
8Там же. Рис. 2, 216.
9 WithnameMuhammadand 'two-legs' sign 'T'. URL: http://www.zeno.ru/ showphoto.php?photo=128882
10 Ретовский О. Генуэзско-татарские монеты // ИАК. 1906. № 18. С. 54.
11 Там же. C. 54.
12Там же. C. 53—54.
13 Сагдеева Р.З. Серебряные монеты Золотой Орды. М., 2005. 77 с. C. 372.
14 Злобин Г.В. Монеты Ширваншахов династии Дербенди (третья династия)
784 г.х./1382 — 956 г.х. / 1548 гг. / Ред. Е.Ю.Гончаров. М., 2010. 432 с.; илл.
С. 45—145.
15 Ретовский О. Генуэзско-татарские монеты // ИАК. 1906. C. 70.
16 Абхазия с древнейших времен до наших дней / Гл. ред. Дж.Гамахария.
Тбилиси: Интелекти, 2009. — 593 с., [14] л. к., цв. ил., факс.: к.; 26 cm. — (Очер-
ки из истории Грузии). C. 198.
17Там же. C. 198.
18 Lang D/M. Studies in Numismatic History of Georgia in Transcaucasia // NNM.
N.Y.: American Numismatic Association (ANA), 1955. № 130. 138 p.; 15 pl. P. 87.
19.Абхазия с древнейших времен до нашихдней. С. 198.
20 Medieval European Coinage / Ed. Ph. Grierson, L. Travaini. Cambridge, 1998.
Vol. 14 (III): South Italy, Sicily, Sardinia. With a Catalogue of the Coins in the Fitzwilliam
Museum. P. 57—67, 592, pl. I,11.
21 Ibid. P. 592, pl. I,11.
22 Бабаев К.В. Монеты Тмутаракарского княжества. М., 2009. 104 с. C. 87—
88, рис. VIIа.
23Там же. C. 88.
14
24 Medieval European Coinage / Ed. Ph. Grierson, L. Travaini. Cambridge, 1998.
Vol. 14 (III): South Italy, Sicily, Sardinia. With a Catalogue of the Coins in the Fitzwilliam
Museum. P. 592.
25 Ретовский О. Генуэзско-татарские монеты // ИАК. 1906. № 18. С. 87—88,
Рис. VIIa; +LAN SABAS. URL http://www.hordecoins.folgat.net/other/ tamartaha_ar_nd_01_01.jpg;
+LANSABAS. URL: http://www.hordecoins.folgat.net/other/
tamartaha_ar_nd_01_02.jpg
Рис. 1. К вопросу об атрибуции аспров с монограммой «Т» на аверсе
и с арабографичной надписью на реверсе
1—3 — изображения изучаемых монет (по В.П.Лебедеву и В.Г.Ситнику (1, 2)
и материалам zeno.ru (3)); 4—6 — таньги Шейх-Ибрахима I с именем Шадибека
(по Г.В.Злобину); 7—9 — генуэзско-татарские аспры каффинского чекана с «Т»
на аверсе (по О.Ф.Ретовскому).
15
Рис. 2. К атрибуции «севастопольских аспров»
1 — изданный Ф.Грирсоном и Л.Траваини; 2 — опубликованный К.В.Бабаевым;
3—4 — из частных собраний Украины; 5 — монета, найденная Н.П.Туровой.
16
Глава 2
ПЛЕНЕНИЕ ЦАРЕВИЧА МАМЕТКУЛА
В ИЗОБРАЖЕНИИ СИБИРСКИХ ЛЕТОПИСЦЕВ
В Есиповской летописи (далее — ЕЛ), «слогатель» которой
«распространил» сочинение своего анонимного предшественни-
ка, к числу важнейших событий «Сибирского взятия», последо-
вавших за разгромом царевича Маметкула (Мухаммад-Кула б.
Атаула, Мухаммад Кули султана) близ Абалацкого озера, отнесено
пленение этого родственника Кучума «ермаковыми казаками».
Как рассказывается в «Повести» Саввы Есипова, отчасти со
слов ветеранов знаменитой экспедиции, хотя не исключено, и
несшего службу царю Михаилу какого-то потомка татарина Сен-
бахты, последний (возможно, мурза, тяготившийся зависимостью
от хана1
), явившись в занятый русскими город Сибирь, сообщил
им, что Маметкул со своим отрядом находится в сотне «поприщ»
оттуда — на реке Вагае. Ермак снарядил «резвых» и «искусных
ратному делу» «мужей», и те во время внезапного ночного напа-
дения окружили шатер царевича и схватили его, перебив немало
«поганых»; те из них, которым удалось спастись, сообщили о
случившемся Кучуму, что стало для того новым ударом. Атаман,
по свидетельству летописца, радушно встретил доставленного в
казачий лагерь Маметкула и пообещал ему милости московского
государя. (Впрочем, эта версия может быть «вымышленным об-
стоятельством», обусловленным стремлением тобольского книж-
ника представить Сибирь уже в ту пору «державой» Ивана Ва-
сильевича, а «ермаковых казаков» — исполнителями царской во-
ли). В главе ЕЛ «О пришествии тотарина Сенбахты и о взятии
царевича Маметкула» конкретных сведений почти нет. Они либо
не представляли интереса для дьяка владычного Дома, либо от-
сутствовали в распоряжении автора, служившего нескольким
кряду тобольским «святителям». Помимо сообщений о том, что
Сенбахта известил Ермака, «прииде во град» Сибирь, о месторас-
положении Маметкула — на реке Вагае, примерно в сотне верст
от этого города, а также указаний на «посылку» казаков, истреб-
ление ими многих «поганых» во время ночного нападения, захват
в плен царевича, доставку его «к Ермаку с товарыщи», остальные
17
свидетельства представляют собой литературные штампы, в зна-
чительной мере навеянные знакомством «списателя» с Хроногра-
фом Русским, например, «юных и искусных ратному делу», «на
станы их нападоша» (ср.: 56, 62, 63, 71, 72, 380, 381), «жива яша»
царевича «со всем богатством» (ср.: 60), Ермак «поведает же ему
(Маметкулу. — Я.С.) царьское великое жалованье и ублажает его
ласкосердыми словесы»
2
. Попутно заметим, что формула «со
всем богаством (богатством)» имеется и в главе «О взятии город-
ков и улусов» (60; ср.: 52, 55, 68).
В частности, автору Повести о Сибири и о сибирском взятии
(таково наименование ЕЛ Основной редакции в большинстве
списков, см.: 42) не было известно, Маметкул попал в руки «ер-
маковых казаков»; интересующий нас рассказ, которому предше-
ствует глава об отправке сеунчиков в Москву и их возвращении,
открывается выражением «по сем»
3
. Как указывается в ЕЛ, к го-
сударю, уже новому — Федору Ивановичу, Маметкула отправили
в 7091 г. в сопровождении соратников легендарного атамана, и
в Москве знатный приближенный Кучума удостоился «честной»
встречи, а эти казаки — щедрых наград (58—59, 61)4
. Этот рас-
сказ, явно окрашенный книжной риторикой, повторен, иногда в
сокращении, во вторичных разновидностях ЕЛ (33, 34, 39, 94—
95, 123, 183—184, 245—248, 309—310, 362, 363), порой с некото-
рыми новыми известиями. К примеру, в Забелинском виде «гис-
тории» софийского дьяка указывается, что отряд, которому уда-
лось пленить Маметкула, возглавлял атаман (не названный по
имени), согласно Абрамовскому летописцу, сопровождавшие ца-
ревича в Москву служилые люди получили «выход … довольно»,
если верить Румянцевскому летописцу (далее — РмЛ) вида
Б.Маметкула «прислали» туда из Тобольска (заложенного, напом-
ним, в 1587 г.) с безымянным опять-таки атаманом и казаками.
В этом летописце не названо имя татарина, известившего «ста-
рейшину» русских о местонахождении Маметкула, а его появле-
ние в Москве относится то к 7092, то к предыдущему году5
. В ПЛ
сказано, что Вагай, где казаки напали на стан ханского воена-
чальника, располагался «вверх по Иртишу реке», а царевича,
причем уже после гибели Ермака, отвез «к государю» голова
И.Киреев из отряда князя С.Болховского в 7092 г. В Уваровском
списке Нарышкинской редакции Сибирского летописного свода
18
читаем о том, что для захвата Маметкула Ермак «посла атамана
полка своего», а доставившие знатного пленника из Сибири
в Москву атаманы и казаки получили золотые, «добрые» сукна,
камки и «питие» (40, 95, 112, 133, 135, 137, 246. Примеч. 19—20;
248. Примеч. 35, 39—40).
Ремезовская летопись (далее — РЛ) сравнительно с ЕЛ сохра-
нила некоторые дополнительные подробности пленения Маметку-
ла: оказывается, что Сенбахта Тагин являлся ближним мурзой
ясачным, он «прииде к Ермаку февраля въ 20 день» (7090 г.), каза-
чий отряд, отправленный для пленения царевича, насчитывал 60
или 64 «человекъ ратныхъ», его стан располагался в Куларово, хан-
ского «сын» «с богатством приведоша … во град» 28 февраля6
. Как
и в других случаях7
, приведенные С.У.Ремезовым точные цифры
вряд ли достоверны. В частности, захват Маметкула, который в ЕЛ
не датирован, следует приурочивать не к 15828
, а (о чем писали
А.Т.Шашков, А.Г.Нестеров и А.П.Ярков) следующему году. Едва
ли всего через полтора месяца после боя неподалеку от Абалака,
тем более зимой, царевич готовился к новому походу против
обосновавшихся в Кашлыке ермаковцев9
. Как сообщается в главе
«Како Кучюмова сына царевича Маметкула взяша жива» Строга-
новской летописи (далее — СтЛ) по списку Спасского, Сенбахта
явился в город Сибирь «по водополию», т.е., с точки зрения
Н.М.Карамзина, в апреле, что прямо подтверждается Толстовским
списком того же памятника (там сказано про 5 апреля)10. В СтЛ,
восходящей к одному протографу (скорее всего, им являлась ран-
няя тобольская летопись) с ЕЛ, в отличие от нее отмечено, что
«нецыи отъ Ермаковы дружины (а не лучшие воины, отобранные
атаманом. — Я.С.) поидоша на Вогай», ставка же Кучума в то
время располагалась на Ишиме11
. Писавший по заказу именитых
солепромышленников безвестный «историограф» утверждал, что
о пленении Маметкула казаки вначале сообщили Строгановым,
а царевича велел «к Москве послати» Иван Грозный. В списке
Спасского СтЛ читаем, что знатный пленник был отправлен
в русскую столицу «со многими его людми», атаманы же и ка-
заки, сопровождавшие Маметкула, удостоились там «великого
жалованья». Из Толстовского списка той же летописи узнаем, что
Ивана Васильевича не стало, когда сибирский царевич со стани-
цей ермаковцев находились на полпути к Москве12
.
19
Р.Г.Скрынников посвященные пленению Маметкула рассказы
Есипова и анонимного книжника, писавшего по заданию Строга-
новых, возводит, как и многие другие сообщения тех же «слогате-
лей», к одному протографу13. Думается, интересующие нас стро-
ки СтЛ точнее передают его текст, нежели соответствующая глава
ЕЛ. Так, ее «списатель» превратил часть «дружины», попытав-
шуюся захватить сибирского царевича, в отобранных атаманом
для осуществления дерзкой операции «юных» и «искусных» вои-
нов, и несколько подробнее, хотя без конкретизации, поведал о
ней.
По утверждению В.И.Сергеева, Есипов согласно СтЛ говорит
о выступлении государевых воевод в Сибирь и «посылке» ими в
Москву Маметкула, а не наоборот, как в Новом летописце стар-
шей редакции (далее — НЛ), — походе воевод за Урал вслед за
отправкой родственника Кучума на «Русь»
14. Однако в КО, прото-
граф которого использован в начале НЛ, сказано о возвращении
сеунчиков в «восточную страну» вместе с воеводами С.Болхов-
ским и И.Глуховым, следом же — о «поимании» Маметкула и
«посылке» его в российскую столицу. В НЛ же читаем об отправ-
ке Федором Ивановичем своих воевод в Сибирь уже после «взя-
тия» казаками ханских сыновей, а не одного из них (58—60, 73,
74, 77—78)15
.
По авторитетному указанию Г.Ф.Миллера, Куларово размеща-
лось возле озера Кулары неподалеку от Иртыша (где позднее су-
ществовала Куларовская слобода), иначе говоря, царевич разбил
лагерь гораздо ближе, чем выходило по «объявлению» Сенбах-
ты
16. (И.В.Щеглов же не ставил под сомнение достоверность это-
го показания17). Любопытно, что в Кунгурском летописце, вклю-
ченном Ремезовым в «Историю Сибирскую», Кулары упомянуты
как пограничный городок «кучюмовский от калмык» в верховьях
Иртыша; в походе, как думалось атаману, навстречу бухарским
купцам, Ермак в течение пяти дней не мог овладеть этим город-
ком и решил попытаться взять его на обратном пути к Кашлы-
ку18. Следовательно, о месте схватки, в результате которой Мамет-
кул очутился в руках казаков, тобольскому «слогателю» рубежа
XVII — XVIII вв. могло стать известно понаслышке19. Мнение
«отца сибирской истории», будто «резвые» казаки, направленные
Ермаком для пленения царевича, застали его вовсе не там, где
20
указал Сенбахта, а гораздо ближе к бывшей ханской «столице»,
поскольку Маметкул двигался к этому «граду», «чтоб вновь над
казаками учинить неприятельский поиск», как представляется,
малоубедительно. Скорее всего, царевич, зачастую считающийся
ханским племянником, не располагал значительными силами, ес-
ли отряд, вероятно, насчитывавший только несколько десятков
казаков, сумел перебить или взять в плен «бусурманских» «во-
ев»20. Известие Есипова, что Кучум «многое время» напрасно
ожидал Маметкула, и лишь от вестников узнал о его «поимании»
казаками, кстати, ставит под сомнение взгляд, будто царевич на-
меревался осадить Кашлык либо дать Ермаку новое сражение
(получается, не прибегая к содействию кочевавшего, скорее всего,
неподалеку хана).
По сообщению Ремезова, Ермак показал Маметкулу, доставлен-
ному в Кашлык 28 февраля, государево жалованье, но его привез из
Москвы атаманам и казакам «слуга царев» 1 марта, т.е. несколькими
днями прежде. По меньшей мере одна из этих дат неверна.
(О пожаловании Ермака и его сподвижников московским государем
сказано и в ЕЛ, но без пояснения, когда это произошло, см.: 58).
Г.Ф.Миллеру казалось, что царский слуга привез награды в
Кашлык 1 марта не 7090, а следующего года, т.е. в 1583 г., стало
быть, в «Тобольском летописце (как ученый называл РЛ. — Я.С.) …
в сем учинена погрешность опискою». Едва ли, однако, это опи-
ска, ведь говорится о привезенных Ермаку «с товарыщи» дарах,
которые атаман демонстрировал Маметкулу21
.
Следуя татарскому преданию (а к источникам такого рода, по
наблюдениям С.В.Бахрушина, летописец петровской эпохи обра-
щался постоянно), Ремезов, что на сей раз более правдоподобно,
поведал и о Сенбахте. Уже Г.Ф.Миллер предполагал, что вопреки
РЛ, плененный ермаковцами царевич был отправлен в Москву из
города Сибири пусть и 21 ноября, но не в 7091 г., а в следующем,
с прибытием на помощь казакам князя Болховского22. Об анахро-
нистичности данного ремезовского известия косвенно свидетель-
ствует и то, что Маметкула привезли уже ко двору Федора Ивано-
вича23
.
По словам владычного дьяка, завершившего «летопись Сибир-
ское царство и княжение и о взятии, и о Тоболске граде»
1 сентября 1636 г., «Ермак же прият сего (Маметкула. — Я.С.),
21
поведает же ему царьское великое жалованье», т.е. рассказывает,
сообщает о нем, о чем свидетельствуют и 8, 16—18-я главы еси-
повских «тетрадей» (51, 58, 59, 72). (Во вторичных разновидно-
стях ЕЛ, кроме РмЛ, где она опущена, процитированная фраза
или повторена, или подверглась незначительной правке: читаем
не «поведает», а «скажет», «сказа», речь идет о «милости и вели-
ком жалованье». Только в Лихачевском виде сочинения Есипова
говорится о жалованье «к себе (Ермаку. — Я.С.) и ко всем каза-
ком», а в ПЛ сообщается: «Ермак поведа ему (царевичу. — Я.С.)
про государьское величество и росказывает государево жалова-
нье», см.: 85, 94, 123, 133, 309). Зато Ремезов пишет: «Ермак же
приим царевича и показа ему царское жалованье и (о чем в ЕЛ
умалчивается. — Я.С.) протчим бусорманом», т.е. показал Ма-
меткулу дары Ивана Васильевича (560, ср.: 553)24
.
В Бузуновском летописце в отличие от более ранних говорит-
ся, что при «взятии» царевича казаки татар перебили «без остат-
ку», а в Москве Маметкула встретили как посла, а не пленника,
щедро наградив при этом ермаковцев25
.
Заметим, что судя по ЕЛ, в 1583 г. — следующем после утраты
Кашлыка (Искера) — Кучум не предпринимал каких-либо актив-
ных действий, а кочевал в «Поле». Лучший ханский военачальник
(по допущению В.В.Трепавлова, бекляребек, т.е. главнокоман-
дующий армией26), укрывшись на Вагае, возможно, готовился
возобновить боевые действия, ожидая прибытия из подвластных
или союзных Кучуму улусов новых отрядов. Лишившись Мамет-
кула, благодаря которому военные планы татар могли стать из-
вестны Ермаку, хан, по-видимому, не рискнул наступать на Каш-
лык, тем более что вряд ли собрал такое войско, как осенью
1582 г., и вскоре инициативу в борьбе с «православным полком»
уступил Караче. Только после неудачной осады своим бывшим
везирем города Сибири Кучум решил устроить засаду, в которую
и попал внушавший страх врагам атаман, считающийся первым
русским землепроходцем «Закаменьской страны»
27
.
Примечания
1
Возможно, одержав победу над Маметкулом близ Абалака, Ермак какое-то
время не знал о месторасположении царевича, едва спасшегося «под Чювашею»,
и его отряда.
22
Считается, что «ясашный» мурза Сенбахта Тагин испытывал неприязнь к
Маметкулу (Скрынников Р.Г. Сибирская экспедиция Ермака. 2-е изд., испр. И доп.
Новосибирск, 1986. С. 238) или самому Кучуму (Никитин Н.И. «За други своя» //
Военно-исторический журнал (далее — ВИЖ). 1993. № 6. С. 85). В сибирских
летописях Сенбахта выступает и под именами Анбахты, Бахты, Исенбахты,
Симбахты, Сембохты, Синбалты, Сенбухты, Селбохты, Сейбухты, Сейбахты,
Сембагты, Сенбукты. См.: Полное собрание русских летописей (далее —
ПСРЛ). Т. 36. М., 1987. С. 58. Примеч. 97; XIX. Примеч. 9; С. 85, 94, 183. При-
меч. 51; С. 233. Примеч. З; С. 246, 362.
Далее ссылки на это издание памятников «группы» ЕЛ приводятся в тексте
главы.
2 Выражения «искусны ратному делу», «яша жива» есть и в других нарра-
тивных сочинениях (Изборник славянских и русских сочинений и статей, вне-
сенных в хронографы русской редакции / Собр. и изд. А.Попов. М., 1869. С. 400;
Памятники литературы Древней Руси (далее — ПЛДР): Вторая половина
XV века. М., 1982. С. 252; ПЛДР: Середина XVI века. М., 1985. С. 328, 446. Ср.:
С. 430; ПЛДР: Конец XVI — начало XVII веков. М., 1987. С. 206). Первое из них
в Погодинском летописце (далее — ПЛ) заменено указанием на «резвых». Кста-
ти, о «резвых людях» читаем в сохраненной т.н. Московским летописцем повес-
ти, отражающей перипетии Молодинской битвы, «разрядах» и одном статейном
списке (133; Памятники дипломатических сношений древней России с держава-
ми иностранными. Т. 1. СПб., 1851. Стлб. 1264; Разрядная книга 1550—1636 гг.
(далее — РК). Т. 2. Вып. 1. М., 1976. С. 82, 83; ПСРЛ. Т. 34. М., 1978. С. 225.
См. также: Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд., доп. Т. 2. М., 2000. С. 243).
В оценке Н.А.Дворецкой «весьма абстрагировано» Есипов повествует и о
разгроме Кучума в 1598 г., что объясняется отношением тобольского летописца к
источникам: документальный материал перерабатывается «в духе книжной рито-
рики» (Дворецкая Н.А. Сибирский летописный свод (вторая половина XVII в.).
Новосибирск, 1984. С. 64). Но следует считаться и с тем, что этот материал мог
быть довольно ограниченным.
3
Ср.: Сибирские летописи (далее — СЛ). СПб., 1907. С. 23, 32, 77; Времен-
ник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 31, 83; Творогов О.В. Материалы к исто-
рии русских хронографов. 3. Троицкий хронограф // Труды Отдела древнерус-
ской литературы. Т. 42. Л., 1989. С. 297, 313, 333, 336.
Посвященные началу экспедиции Ермака 8—12-я главы ЕЛ, в значительной
мере основанные на текстах Библии и Хронографа Русского (см.: Литературные
памятники Тобольского архиерейского дома XVII века / Изд. подг. Е.К.Ромо-
дановская и О.Д.Журавель. Новосибирск, 2001. С. 364—366), тоже почти лише-
ны конкретных сведений, за исключением разве что указаний на путь казаков с
Волги до устья Тагила, где «руские вои» взяли в плен татарина Таузака, «царева
Кучюмова двора», на прибытие к хану «во град Сибрь» татар, остяков и вогулов,
сооружение засеки «под Чювашевым» у Иртыша, сражение русских с Маметкулом
близ урочища Бобасан (Абалак), плавание казаков по Тоболу и Иртышу, бой с Ка-
рачей («думным» Кучума) и захват его улуса с «царевым медом», сражение на
берегу Иртыша, «взятие» городка мурзы Аттика, битву «дружины» у засеки с вой-
ском Маметкула, который тогда был ранен и едва спасся, возвращение Кучума
23
с высокой горы «под Чувашею» в город Сибирь и бегство хана из своей «сто-
лицы».
4В «Кратком описании о Сибирстей земли и о похождениях атамана Ермака»
(далее — КО), протограф которого, видимо, был известен Есипову, упоминается
о пленении Маметкула в бою на Вагае, отправке царевича в Москву и пожало-
вании его Федором Ивановичем. О «взятии» безымянного сибирского царевича
Ермаком «с товарыщи» упоминается в Пискаревском летописце (74; СЛ. С. 309;
ПСРЛ. Т. 34. С. 195). В синодике «ермаковым казакам» (далее — С) об интере-
сующем нас эпизоде знаменитой экспедиции не упоминается — или потому, что
при захвате Маметкула никто из русских не погиб, или потому, что ветераны
похода во время создания «написания» (дабы в окружении архиепископа Ки-
приана можно было составить «помянник» атаманов и казаков, павших в сраже-
ниях с «кучумянами») не смогли вспомнить ни одного из своих соратников, ко-
торых убили в ставке царевича. В одной поздней челобитной, впрочем, сообща-
ется, что пленение Маметкула («под Сырьянском», о чем нигде более не сказа-
но) стоило жизни Сергею Зиновьеву (Преображенский А.А. У истоков народной
историографической традиции в освещении проблемы присоединения Сиби-
ри к России // Проблемы общественной мысли и историографии: К 75-летию
академика М.В.Нечкиной. М., 1976. С. 380; Скрынников Р.Г. Сибирская экспе-
диция Ермака. С. 67). В С среди павших в боях с «погаными» указан один Сер-
гей, но погибший близ Абалака (78, 380).
5Мнение, что в РмЛ, якобы первичном относительно ЕЛ (недавно вслед за
Е.И.Дергачевой-Скоп на это указывал А.В.Матвеев), «по последовательности
(или логике) изложения внутренне “сцеплены” между собой эпизод пленения
царевича Маметкула … и описание смерти Ермака» — «действия», которые
«происходят ночью» (Соболева Л.С. «Государев атаман» Ермак Тимофеевич:
векторы идеализации // Общественная мысль и традиции русской духовной
культуры в исторических и литературных памятниках XVI — XX вв. Новоси-
бирск, 2005. С. 311; Литературный процесс на Урале в контексте историко-
культурных взаимодействий: конец XIV — XVIII вв.: Колл. моногр. / Отв. ред.
Е.К.Созина. Екатеринбург, 2006. С. 101), должно считаться произвольным. К тому
же, по свидетельству Есипова (его «сложение», как выяснено, в частности,
Е.К.Ромодановской и И.Ю.Серовой, предшествовало РмЛ), ночью казаки совер-
шили успешную вылазку во время осады города Сибири Карачей (62; ср. 53, 55).
Л.Г.Панин обратил внимание на стилистические различия РмЛ, ЕЛ и ПЛ в
анализируемом фрагменте. См.: Панин Л.Г. О языке русской письменности Си-
бири XVII — XVIII веков // Семен Ремезов и русская культура второй половины
XVII — XIX веков. Тобольск, 2005. С. 443, 446.
6 СЛ. С. 338, 339, 429, 430, 543; ПЛДР: XVII век. Кн. 2. М., 1989. С. 560. Е.И.Дер-
гачева-Скоп, перечисляя эпизоды, «извлеченные» Ремезовым из ЕЛ, рассматривае-
мого нами не указывает. См.: Дергачева-Скоп Е.И. Заметки о жанре «Истории
Сибирской» С.У.Ремезова. Статья 1 // Вопросы русской и советской литературы
Сибири. Новосибирск, 1971. С. 51—52.
7 См., напр.: Ромодановская Е.К. Избр. труды: Сибирь и литература: XVII век.
Новосибирск, 2002. С. 202.
8 Вслед за Г.Ф.Миллером и В.В.Вельяминовым-Зерновым так поступают и
некоторые современные историки, например, А.В.Беляков и Б.Р.Рахимзянов.
24
Затруднительно решить, на чем основано утверждение последнего из них,
будто Маметкул «был предан Тайбугидами (вряд ли к ним можно причислить
Сенбахту. — Я.С.) и передан в руки московских казаков» (Рахимзянов Б.Р. Кон-
такты Москвы с Сибирскими Чингисидами во второй половине XVI в.: военное
противостояние, почетный плен и легитимизация права на «высокую руку» //
История, экономика и культура средневековых тюрко-татарских государств За-
падной Сибири: Мат-лы международ. конф. (далее — ИЭК). Курган, 2011.
С. 79). Считать таковыми ермаковцев, разумеется, тоже не приходится.
Факт пленения русскими Маметкула, кстати, неоднократно подчеркивался в
дипломатической документации конца XVI — начала XVII вв. См., напр.: Пре-
ображенский А.А. Урал и Западная Сибирь конца XVI — начала XVIII века. М.,
1972. С. 48, 49, 53. Ср.: С. 51; Сергеев В.И. Источники и пути исследования си-
бирского похода волжских казаков // Актуальные проблемы истории СССР. М.,
1976. С. 50.
9 А.П.Ярков же, подобно Г.Ф.Миллеру, уверен в том, что Маметкул очутился
в неволе в феврале (Ярков А.П. Кучум и Ермак: осевое время Сибири // Западная
Сибирь: история и современность: Краеведческие записки. Вып. 10. Нижневар-
товск; Омск, 2011. С. 28).
По утверждению А.Т.Шашкова, будучи первым воеводой полка левой руки, Ма-
меткул уже в декабре 1585 г. участвовал в походе против шведов (Шашков А. Лодей-
ный город // Родина. 2004. Спец. вып.: Тобольск — живая былина. С. 7). Точнее, этот
поход намечался, однако был отменен. См., напр.: РК. Т. 2. Вып. 1. С. 29.
10 СЛ. С. 27, 72; Карамзин Н.М. История Государства Российского. Кн. 3. Т. 9.
М., 1989. Стлб. 231.
11 СЛ. С. 27—28, 72—73. В Толстовском списке СтЛ последнего замечания
нет. В Лихачевской разновидности ЕЛ сообщается, что хан в пору пленения Ма-
меткула кочевал по берегам реки Наиши «близ града Сибири» (123).
12 СЛ. С. 29, 31, 33, 74, 76, 78.
13 Скрынников Р.Г. Ранние сибирские летописи // История СССР. 1979. № 4.
С. 87—88, и др. Р.Г.Скрынников не сомневался в том, что Маметкул попал в
плен вслед за отправкой Ермаком «гонцов» в Москву (Там же. С. 98, и др.). Но
«посылку» «ратоборным» атаманом сеунчиков к царю Ивану можно причислить
к «вымышленным обстоятельствам», немало которых есть и в сибирских лето-
писях, и в СтЛ.
14 Сергеев В.И. У истоков сибирского летописания // Вопросы истории. 1970.
№ 12. С. 50. Ср.: С. 54.
15 ПСРЛ. Т. 14. М., 1965. С. 33. Заметим, что ссылка В.Г.Вовиной-Лебедевой
на упоминание в НЛ факта пленения ермаковцами сына Кучума (Вовина-
Лебедева В.Г. Новый летописец: история текста. СПб., 2004. С. 246; Она же.
Новый летописец и раннее сибирское летописание // Книга и литература в куль-
турном пространстве эпох (XI—XX века): Посвящается 45-летию научно-
педагогической деятельности Елены Ивановны Дергачевой-Скоп. Новосибирск,
2011. С. 162) не отличается точностью.
16 Описание Сибирского Царства / Соч. Г.Ф.Миллером. Кн. 1. М., 1998.
С. 120; Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд., доп. Т. 1. М., 1999. С. 234. Слобо-
да «в Тоболску на Куларове», «над рекою Вагаем», была устроена незадолго до
1628 г. (37; Первое столетие сибирских городов: XVII век. Новосибирск, 1996.
25
С. 53). По сообщению Ремезова, Кучум, бежав из Кашлыка, обосновался «на
дорогах, на урочищах Вагаю, Куларова и Тархан в крепких местех», тогда как
согласно ЕЛ хан стал кочевать в Поле (68; ПЛДР: XVII век. Кн. 2. С. 561). На-
помним, что согласно ЕЛ и ее многочисленным вторичным разновидностям
Вагая достиг Ермак в своем последнем походе, рассчитывая встретить на этой
реке бухарских «торговых людей» (34, 40, 63, 72, 87, 90, 95, 113—114, 117, 125,
134, и др.; ср.: 73, 74, 78).
17 Щеглов И.В. Хронологический перечень важнейших данных из истории
Сибири: 1032 — 1883 гг. Сургут, 1993. С. 38.
С точки зрения А.В.Матвеева и С.Ф.Татаурова, Маметкул владел землями в
пределах бывшего княжества Тайбугидов (Матвеев А.В., Татауров С.Ф. К во-
просу об административно-территориальном устройстве Сибирского ханства //
ИЭК. С. 35). Но этот улус, скорее всего, находился поблизости от Кашлыка, а
вовсе не на Вагае.
18 ПЛДР: XVII век. Кн. 2. С. 581. Как поясняют В.Н.Алексеев и Е.И.Дер-
гачева-Скоп, Куларово или Куллар-аул — это татарский юрт на западном берегу
Иртыша, рядом с озером Аусаклу (Там же. С. 702). В современных Вагайском и
Тобольском районах Тюменской области свыше четырех веков существуют де-
ревни Коллар (Куларовские). По преданию, в бою с казаками там (на Вагае) по-
гибли два сына Кучума. См.: Алишина Х.Ч. Дастан «Идегей» как источник этно-
лингвистической информации (к 75-летию Ф.В.Ахметовой-Урманче) // Сулей-
мановские чтения (тринадцатые): Всерос. научно-практ. конф. «Тюркское средне-
вековье Западной Сибири в современных исследованиях» (Тюмень, 18—19 мая
2010 г.): Мат-лы и докл. Тюмень, 2010. С. 155—156.
19 Кстати, как раз в 1636 г., когда возникла ЕЛ, в сибирской столице по прика-
зу ее воевод князя М.М.Темкина-Ростовского и А.В.Волынского тобольских
старожилов из числа служилых людей расспрашивали о времени и обстоятель-
ствах строительства Березова (Первое столетие … С. 73, 74). Тем самым косвен-
но подтверждается часто высказывавшееся мнение о том, что создатель этой
летописи обращался и к устным источникам.
20 Рябинина Е.А. Внешняя политика Кучум-хана в 1582—1598 гг. // ИЭК. С. 92.
21 А.Т.Шашков, несомненно, заблуждался, полагая, что «указания на дни и
месяцы, когда происходили те или иные события», в отличие от «годовых» дат у
Ремезова, «как правило, вполне точны» (Шашков А. Проезжая через Самарово.
Из прошлого столицы Югорского края // Родина. 2007. № 10. С. 45).
22 Описание … Кн. 1. С. 138; Л. 1 об., 2. Cр.: C. 133; Миллер Г.Ф. История
Сибири. Т. 1. С. 244.
23 ПЛДР: XVII век. Кн. 2. С. 561. Взгляд, будто в ремезовских сочинениях от-
сутствуют ошибки либо их почти нет (Дергачева-Скоп Е.И., Алексеев В.Н.
«Служебная чертежная книга» С.У.Ремезова: Археографический комментарий:
Материалы // II Ремезовские чтения — 2005: Провинция в русской культуре.
Новосибирск, 2008. С. 512 — 513. Примеч. 112), думается, служит проявлением
нарочитой тенденциозности.
24 Дергачева-Скоп Е.И., Алексеев В.Н. «Житие Ермаково, как Сибирь взал …»
(Одна из трансформаций жанра воинских житий в XVII в.) // Общественная
мысль и традиции … С. 142.
26
25 СЛ. С. 300, 301. Судя по ЕЛ, некоторым воинам Маметкула, быть может,
удалось спастись в схватке на Вагае («вестницы» сообщили хану о пленении
близкого к нему царевича).
26 Трепавлов В.В. «Казачество» Кучумовичей: жизнь в скитаниях // Средне-
вековые тюрко-татарские государства. Вып. 3. Казань, 2011. С. 151.
27 См.: Лапин Н. Военное искусство в сибирских походах Ермака // ВИЖ.
1966. № 1. С. 42. Примечательно, что узнав о гибели отряда Ивана Кольца, Ер-
мак не бросился (как произошло после истребления Маметкулом «станицы»
Богдана Брязги на Абалаке) отомстить Караче, а дождался, когда тот осадил го-
род Сибирь. Возможно, это объясняется тем, что в отличие от начала экспедиции
к тому времени казачья «дружина» стала относительно малочисленной, и «храб-
росердый» атаман не рискнул выступить навстречу Караче, не сумел предотвра-
тить блокады бывшей ханской ставки, сделавшейся осенью 1582 г. казачьим
лагерем. Не исключено, что под началом Ермака тогда оставалось не более по-
лутора сотен «воев», Карача же, который мог рассчитывать на содействие Кучу-
ма (хотя тому приходилось считаться с появившимся в Сибири Сейдяком), оче-
видно, имел куда большие силы, а кроме того, после гибели Кольца и его «то-
варства» обзавелся «вогненным боем» (если следовать одному из уникальных
сообщений ПЛ).
27
Глава 3
ПЕРВЫЕ РУССКИЕ ВОЕВОДЫ
В «СИБИРСКОЙ ЗЕМЛЕ» (1584—1586 гг.):
ЛЕТОПИСНЫЕ ВЕРСИИ И ИХ ИСТОЧНИКИ
В летописных сочинениях, которые время от времени, начиная
со второй трети XVII в., появлялись в Азиатской России, нашли
отражение не только перипетии бессмертной эпопеи Ермака, но и
события предпринятых следом походов государевых воевод за
Урал, привлекшие внимание и ряда московских книжников.
В «Кратком описании о Сибирстей земли …» (далее — КО),
созданном, возможно, в русской столице по случаю учреждения
Тобольской епархии и хиротонисания на новую кафедру Киприа-
на Старорушанина, рассказывается о том, что Иван IV направил с
сеунчиками «ратоборного» атамана воевод князя С.Болховского и
И.Глухова. Первый из них, очутившись в Сибири, «въскоре пре-
ставися», а после гибели Ермака его сподвижники под началом
Глухова «изшед из города» (Кашлыка) и, вернувшись на «Русь»,
«возвестиша царю Федору Ивановичю о своем падении»; он по-
слал в «Закаменьскую страну» В.Б.Сукина и других воевод со
служилыми людьми, которые на Тюменском городище «постави-
ша» первый русский сибирский «град», отправленный же из Тю-
мени «внутрь Сибирские земли» голова Д.Чулков выстроил То-
больск1
.
Протограф КО, как, в частности, выяснено В.Г.Вовиной-
Лебедевой, стал источником двух первых глав Нового летописца
(далее — НЛ) редакции конца 1620-х гг., сложившейся, по-
видимому, в окружении патриарха Филарета. Сравнительно с КО
в крупнейшем памятнике официального летописания «послес-
мутного» времени умалчивается о быстрой смерти в Сибири кня-
зя Болховского и «своем падении», о котором сообщили «свято-
царю» Федору Глухов и уцелевшие ермаковцы, но добавлено имя
воеводы Сукина, отправившего Чулкова «ставить» Тобольск, —
Василий (73, 78)2
.
В ЕЛ сообщается о том, что в 7091 (1582/83) г. Иван Васильевич
направил «в свою державу» в Сибирь воевод С.Болховского и И.Глу-
хова «со многими воинскими людми»; тогда, «зимнею годиною»,
28
«во граде Сибири (был. — Я.С.) глад крепок», от которого умерло
немало ратников, да и князь Семен, тут и похороненный (60)3
.
Видимо, автор этой «Повести о Сибири и о сибирском взятии»
полагал, что раз в 7089 (1580/81) г. ермаковцы овладели «столи-
цей» Кучума, одолели его сына (точнее, племянника) Маметкула у
Абалака, послали в Москву сеунчиков (которых Грозный «отпус-
тил» обратно с «жалованьем многим» атаманам и казакам), в сле-
дующем году, который, однако, не назван, был пленен царевич
Маметкул, от хана «отъиде» его «думный» Карача, «дружина»
совершила походы по Иртышу и Оби (58—60), следовательно,
Болховский появился в Сибири в 7091 г.4
По свидетельству вла-
дычного дьяка, в 7092 (1583/84) г. погиб предводитель экспеди-
ции, а «во второе ж лето по Ермакове убиении5
(т.е. в 7093 г. — Я.С.)
прииде с Москвы в Сибирь» воевода И.Мансуров (о чем в КО и
НЛ не сказано). По словам Есипова, «доплыша реки Иртиша», на
берегу которого собралось множество татар, и узнав, что «казаки
побегоша из града» (Сибири), воевода испугался и отправился
вниз по Иртышу, достиг Оби и с наступлением зимы «повеле по-
ставити городок над рекою Обью против иртишьсково устья», где
«сяде … с воинскими людми»; «по неколицех же днех» к городку
подступило множество местных остяков, но они не сумели им
овладеть в течение целого дня, и утром следующего принесли
«кумира», которого (и соседнее дерево) русские уничтожили пу-
шечным выстрелом, и осаждающие, думая, что их божество «раз-
бито» из лука, «от того же часа возвратишася восвояси» (64—65).
Заметим, что выражение «по неколицех же днех» (ср.: 66. При-
меч. 17; 68) и указания на множество врагов (ср.: 32, 38, 52, 53,
62, 64, 71, 132, 138, 380) представляют собой литературные
штампы6
.
Об экспедиции Мансурова и осаде его городка остяками с Оби
и Иртыша дьяк трех кряду тобольских архиепископов, не исклю-
чено, писал по воспоминаниям служилых людей, которые полвека
спустя входили в состав гарнизона сибирской столицы.
Наконец, к 7093 г. в ЕЛ приурочено основание пришедшими
«с Руси» многочисленными ратниками во главе с воеводами
В.Сукиным и И.Мясным Тюмени (где выросли дома и церкви)
«на месте града Чингий» (65, ср.: 46). По мнению С.В.Бахрушина,
эту дату автор летописи «Сибирское царство и княжение, и о взятии,
29
и о Тоболске граде» почерпнул из материалов приказной палаты
заложенной Д.Чулковым крепости7
. Выдающийся историк, веро-
ятно, не учел, что последняя была «срублена» на год позднее Тю-
мени. Скорее всего, Есипов (или его предшественник, сочинив-
ший «распространенное» софийским дьяком «писание») полагал8
,
что русские основали Тюмень в том же году, когда возник Мансу-
ровский городок, причем вслед за ним.
Во вторичных разновидностях ЕЛ в приведенные сообщения
ее «слогателя» вносятся отдельные более или менее значительные
дополнения.
Так, в Румянцевском летописце (далее — РЛ) вида А предво-
дителями экспедиции, направленной за Урал первым московским
царем, названы князь Семен Глухов и Иван Болховский9
, и на ос-
новании СтЛ наступление в Кашлыке страшного голода, унесше-
го жизни почти всех ратников, «присланных» «с Руси» на помощь
ермаковцам, объясняется тем, что «казаки запасы имеяху колко
людей и запасу строяще», не рассчитывая на многочисленное
войско; в сообщении о «поставлении» Тюмени речь идет об од-
ной церкви (34, 35). Про это сказано и в РЛ вида Б, с той лишь
разницей, что воеводы именуются Симеоном Глуховским10 и Ио-
анном Болховским (39—41).
В Титовском виде ЕЛ упоминается о церкви, которая была зало-
жена в построенной в 7094 (1585/86) г. Тюмени (86—88; ср.: 18911).
В Абрамовском летописце (далее — АЛ) выступление Болхов-
ского и Глухова, причем в Тобольск, датируется 7091 или 1583 .,
говорится о смерти от наступившего тогда голода многих русских
и иноземцев, утверждается, будто остяки, осадившие в 7092 г.
Мансуровский городок, хотели «взяти православных христиан в
порабощения, а иных смерти предати», и констатируется, что
«поганые» вернулись от этого «городка кождо во своя улусы [со]
срамом, а помощи себе от своего кумира не обретоша», русский
же воевода «дождався полой воды и собрався в струги своя со
всеми воинскими людми, и плыша по реке Оби чрез Камень круги,
а городок свой созже». Сукин и Мясной, читаем далее, прибыли
из Москвы в 7093 или 1585 г. «чрез Верхотурский волок (вернее,
Тагильский. — Я.С.) …, а сколко человек, того не имяновано»
(в источнике АЛ, т.е., надо думать, в ЕЛ), «поставили» Тюмень,
где ранее «бысть Чингидин», а в этом городе дома и церкви «на
30
вечное житие» (94, 96). Замечание о Верхотурском волоке (ср.: 96,
141, 230, 285, 339, 353, 376) склоняет к мысли, что создатель РЛ
являлся сибиряком. Указания же на голодную смерть многих ино-
земцев зимой, ставшей для Болховского последней, намерения
остяков, подступивших к Обскому городку, их постыдное возвра-
щение, отступление Мансурова, сожжение им своего городка (в дей-
ствительности просуществовавшего еще девять лет, до 1594 г., ко-
гда служившие там годовальщики приняли участие в строитель-
стве стен и башен Сургута), путь, которым рать Сукина и Мясно-
го достигла Сибири, наконец, сооружение в Тюмени домов и
церквей, пользуясь определением Е.К.Ромодановской, можно
оценить как вымышленные обстоятельства, что свидетельствует о
сугубо художественных мотивах правки текста.
В Забелинском виде ЕЛ каких-либо новых подробностей в ин-
тересующих нас сообщениях нет, разве что князь Болховский
представлен Волконским (как и в некоторых списках НЛ) и сказа-
но об основании Тюмени с церковью на месте города Чингий
(113—115).
В Лихачевском виде ЕЛ, обнаруживающем (подобно РЛ) зави-
симость от СтЛ, сказано о том, что казаки со своим «наставни-
ком» встретили Болховского и Глухова «зело честно и радостни
быша им», и датируется голод, ставший губительным для «при-
сылных людей», — «с крещения Господня наста и до великого
поста»; Мансуров, оказывается, появился в Сибири «после Семе-
нова дни», а первая тюменская церковь посвящалась Преображе-
нию Господню (124, 126).
Больше всего оригинальных данных о походах Болховского,
Мансурова и Сукина мы находим в ПЛ, создатель которого обра-
щался к документации Посольского приказа. В этой «Повести
летописной», «откуду начяся царство бисерменское в Сибири и
чесо ради наречеся Сибирь, и како Божиим повелением взята
бысть православными хрестьяны …», в число помощников Бол-
ховского (который, что нам уже встречалось, называется Волкон-
ским) включен голова И.Киреев, вместе с «ермаковыми казаками»
доставивший в Москву в 7092 (1583/84) г. плененного русскими
царевича Маметкула. Под началом воеводы, отправленного за
«Камень» в сопровождении сеунчиков12
, как сообщается в ПЛ,
состояло 100 казанских и свияжских стрельцов, 100 «пермич»
31
и «вятчан» (следом тоже названные стрельцами), 100 «иных рат-
ных людей»
13. Все они, не имевшие никакого «запасу», а также
многие ермаковцы, «померли в Старой Сибири з голоду», «от
скудости хлебные», в живых осталось 90 сподвижников Ермака
(слывшего среди них Токмаком), погибшего еще до прибытия от-
ряда Болховского; уцелевшие «руские люди», «убояшась тут жити
и беззапасны до конца», перезимовав, «на лето, как вода вскры-
лась», через «Камень» — по Оби, Соби и через Пустоозеро —
вернулись на «Русь», в том числе казак Черкас Александров. Из
Москвы, где «чающе Сибирь за государем, и живут в ней госуда-
ревы люди», им на помощь выступили с Мансуровым 700 казаков
и стрельцов «розных городов»; воевода дошел «в судех рекою
Тоболом» до Иртыша, а затем приказал «на другой стороне Оби»
выстроить городок, где с войском и провел «многое время и до
весны»; зимой остяки пытались овладеть русским острогом, но
безуспешно. Наконец, в ПЛ сообщается о прибытии в Сибирь в
7094 (1585/86) г. отряда В.Сукина и И.Мясного, включавшего
«ермаковых казаков» — Черкаса Александрова «с товарыщи».
Этот отряд «поставил» на Туре, где ранее существовал городок
Чимги, Тюмень; в числе первых построек там «срубили» (как
вскоре в Тобольске) Троицкую церковь (133—136)14
.
Приведенные известия, кроме самых последних, имеют, веро-
ятно, документальную основу, а не являются (так думали
Е.К.Ромодановская и А.Т.Шашков) воспоминаниями Черкаса.
Сведения о нем попали в ПЛ, скорее всего, из челобитной его сы-
новей, если также не внука15, которая в пору создания наиболее
любопытной из вторичных разновидностей ЕЛ (конец XVII в.)
могла храниться в Сибирском приказе. ПЛ, не исключено, донес
до нас показания ермаковцев и И.Глухова, записанные по их воз-
вращении в Москву в 1585 г. Указание же безвестного книжника
на численность рати Мансурова едва ли восходит к «разрядам»,
как представлялось Р.Г.Скрынникову, тем более что внушает со-
мнения16 (недаром в «Повести летописной» умалчивается, выход-
цами из каких городов были казаки и стрельцы, которых при-
вел за Урал государев воевода в 1585 г.; относительно же рати Бол-
ховского сведения такого рода есть). Плененного же ермаковцами
Маметкула привезли в Москву в начале 1585 г.17
, т.е. в 7093, а не
предыдущем, который назван в ПЛ, возможно, потому, что «честно»
32
принимал ханского родственника в своем дворце уже «освятован-
ный» Федор Иванович (61, 74)18
.
Едва ли не все вторичные разновидности ЕЛ были созданы то-
гда, когда в Тобольске велся (при владычном дворе и воеводской
«избе») СЛС. В его старшей из сохранившихся редакций — Книге
записной (далее — КЗ) — говорится о том, что Болховский и Глу-
хов были направлены царем Иваном «в Старую Кучюмовскую
Сибирь» к Ермаку «с товарыщи» «на воеводство», про что в рас-
смотренных летописных сочинениях, напомним, не было речи.
После гибели предводителя экспедиции и голодной смерти мно-
гих его соратников, а также Болховского, согласно КЗ, «досталь-
ные сидельцы (атаманы и казаки во главе с Глуховым, который
считается воеводой. — Я.С.) побежали через Камень к Москве», и
Старую Сибирь с начала 7093 (т.е. осени 1584) «по 94-й год»
(1585/86) русские оставили «впусте». В 7092 (1583/84) г., читаем
далее, за Урал прибыл Мансуров, но «видя Сибирь (т.н. Старую,
т.е. Кашлык или Искер. — Я.С.) пусту», тоже «побежаша через
Камень к Русе», а зимовал в Обском городке на Белогорье19
.
В следующем году, если верить КЗ, В.Сукин, И.Мясной и
Д.Чулков над Турой и Тюменкой, где ранее находился городок
Чингий, «поставили» Тюмень, откуда Чулков был послан в Ста-
рую Сибирь. Как упоминается в той же редакции СЛС, по другим
летописцам (вероятно, подразумеваются «гистория» Есипова и
зависимые от нее памятники), этого голову направили для строи-
тельства Тобольска в 7095 (1586/87) г. из Москвы (138, 139; ср.:
35, 41, 65—66, 88, 96, 115, и др.).
В близкой к КЗ Миллеровской разновидности СЛС («Описа-
ния о поставлении городов и острогов в Сибири по взятии ее …»)
привлекает внимание известие о том, что после гибели Ермака «з
дружиною» и ухода оттуда «воеводы» Глухова Мансуров «был в
Сибири Старой Кучюмовской», но «убояся, не дождався переме-
ны и ничего добра не учинив, побежал через Камень к Русе» (189.
Примеч. 31—33). Версия о том, что основатель Обского городка,
хотя бы на короткое время, занял город Сибирь, явно противоре-
чит повествованию Есипова, да и создателя КЗ.
В Головинской редакции СЛС оригинально разве что сообще-
ние о том, что не сумев овладеть заложенной Мансуровым крепо-
стицей, остяки «быша мирны, и государю ясак начаша давати»
33
(186). Это сообщение, очевидно, расходящееся с представлением
о безуспешности зауральской экспедиции 1585—1586 гг., мы
встречаем также в Нарышкинской и Академической редакциях
обширного свода, который систематически велся в столице «Си-
бирского царства» (252, 312, 365)20. Рассказ о подходе Мансурова
к Кашлыку подвергся в этих, а также Шлецеровской редакциях
«Описания …» стилистической правке, так, здесь читаем о «мно-
гом» и «превеликом множестве» остяков, преградивших русскому
отряду путь к бывшей ханской столице (251, 311, 345, 364).
Несколько оригинальных свидетельств о трех первых экспеди-
циях государевых воевод за Урал после «Ермакова взятия» «Кучу-
мова юрта» содержит относящаяся уже к рубежу XVII—XVIII вв.
ремезовская ИС. Там утверждается, что Болховский выступил в
поход с 500 служилыми людьми «Волгою чрез волокъ» 10 мая
1583 г., прибыл в Кашлык 1 или 2 ноября следующего года21
.
Во время голода, стоившего жизни и молодому князю, и многим
служилым людям, приведенным им в Сибирь, если верить про-
славленному тоболяку, «понудитися и телы человеческие ясти».
Как читаем в ИС, в распоряжении Мансурова находилось «малое
войско» — 100 «ратных», Сукин же, Мясной и Чулков имели 300;
Тюмень была заложена 29 июля, а самая первая местная церковь
посвящалась Спасу22. Большинство исследователей, начиная с
Г.Ф.Миллера, не сомневается в достоверности этих сведений. Од-
нако хронологические показания С.У.Ремезова, как правило, про-
извольны23, подобно его цифровым данным24. Думается, сведения
ИС, которые не находят параллелей в других источниках, следует
причислить к «вымышленным обстоятельствам», примеры кото-
рых, повторим, налицо в АЛ.
Таким образом, сообщения сибирских летописцев XVII в., да и
остающегося анонимным «слогателя» КО25, о первых правитель-
ственных экспедициях в Сибири при Иване Грозном и его «бла-
гоюродливом» наследнике изредка восходят к документальным
материалам, а большей частью запечатлели устную традицию,
порой же отражают черты исторического сознания «переходного
времени».
Под пером Есипова казачья «дружина» разгромила Кучумово
«царство», и «Закаменьская страна» тотчас превратилась в «госу-
дареву вотчину». (Болховского Иван Васильевич послал в Сибирь
34
как свою «державу»; на новой восточной окраине России дейст-
вовали Мансуров, а следом основатели Тюмени и Тобольска). Эту
схему в сущности воспроизвели другие летописцы, да и историки
XVIII—XX вв. Но отряд Болховского едва ли не целиком погиб от
голода в первые же месяцы пребывания в Кашлыке, Мансуров
смог закрепиться, и то на короткое время, лишь в Обь-
Иртышском междуречье. Поэтому начало становления «Сибир-
ского царства» московских государей, скорее всего, следует при-
урочить к 1586 г., а не ко времени, когда престол занимал «гор-
дояростный» Иван IV.
Примечания
1 Сибирские летописи (далее — СЛ). СПб., 1907. С. 309—310; Полное соб-
рание русских летописей (далее — ПСРЛ). Т. 36. М., 1987. С. 74. Следом ссылки
на второе из этих изданий приводятся в тексте главы.
Мы отнюдь не считали КО вторичным относительно Есиповской летописи
Основной редакции (далее — ЕЛ), как недавно нашла В.Г.Вовина-Лебедева (Во-
вина-Лебедева В.Г. Новый летописец и раннее сибирское летописание // Книга и
литература в культурном пространстве эпох (XI—XX века): Посвящается 45-летию
научно-педагогической деятельности Елены Ивановны Дергачевой-Скоп. Ново-
сибирск, 2011. С. 159). Заметим, что указанная статья В.Г.Вовиной-Лебедевой
почти целиком совпадает с отведенными рассмотрению тех же проблем страни-
цами ее монографии, изданной в 2004 г.
Попутно отметим, что недавно высказанное мнение о казачьем «написании»
(далее — Н), переданном в распоряжение Киприана, как общем источнике всех
сибирских летописей (Тришкан И.Е., Цыганков Д.А. Бахрушин // Император-
ский Московский университет: 1755—1917: Энциклопедический словарь. М.,
2010. С. 59) должно считаться ошибочным, это недошедшее до нас произведе-
ние, возникшее в кругу сподвижников Ермака в начале 1620-х гг., надо думать,
легло в основу синодика атаманов и казаков, использованного Саввой Есиповым
и анонимным строгановским «историографом», а также безвестным книжником,
ранее создавшим тобольскую летопись, которая явилась, видимо, протографом и
ЕЛ, и Строгановской летописи (далее — СтЛ). Не отличается точностью и вы-
вод, будто ученые после С.В.Бахрушина, как правило, возводили к Н наряду с
последней и все сибирские летописи (Вовина В.Г. С.В.Бахрушин и М.Н.Тихо-
миров: к вопросу о школах в исследовании Древней Руси // Древняя Русь: Во-
просы медиевистики. 2013. № 3 (53). С. 29).
2 ПСРЛ. Т. 14. М., 1965. С. 33, 34. В одном списке вторичной относительно
НЛ «Окладной книги Сибири» 1696 г. читаем, что Болховский «вскорости ум-
ре», но в Тобольске (73. Примеч. 27—27), которого тогда, разумеется, еще не
существовало.
3 Приведенную дату находим и в Мазуринском летописце, тогда как в позд-
ней хронографической повести «О победе на бесерменскаго сибирскаго царя Ку-
чума Муртозелеева и о взятии Сибирскаго царства» и «присылка» Болховского
35
в «Закаменьскую страну», и его смерть отнесены к 7090 г. (Изборник славянских
и русских сочинений и статей, внесенных в хронографы русской редакции /
Собр. и изд. А.Попов. М., 1869. С. 401; ПСРЛ. Т. 31. М., 1968. С. 142).
С точки зрения С.В.Бахрушина, князя Болховского послали за Урал «во второе
лето» по «Сибирском взятии», т.е. вернее было бы указать 7090 г. (Бахрушин С.В.
Научные труды. Т. 3. Ч. 1. М., 1955. С. 38; Миллер Г.Ф. История Сибири. 2-е изд.,
доп. Т. 1. М., 1999. С. 475). Но о «втором лете» в данном случае Есипов не писал.
Е.К.Ромодановская почему-то отрицает, что в ЕЛ сообщается о кончине Бол-
ховского в Сибири (Литературные памятники Тобольского архиерейского дома
XVII века / Изд. подг. Е.К.Ромодановская и О.Д.Журавель (далее — ЛП). Ново-
сибирск, 2001. С. 367).
4 Стало быть, мнение, что по всем летописям воеводы прибыли в Сибирь не
ранее 1584 г. (Ромодановская Е.К. Сибирское летописание и хронология похода
Ермака // Сибирские огни. 1981. № 12. С. 140), ошибочно. Не отличается точно-
стью и заключение В.И.Сергеева, что «согласно летописной традиции», Болхов-
ский «прибывает к Ермаку поздней осенью 1584 г., а гибнет … зимой 1584/85 г.»
(Сергеев В.И. Источники и пути исследования сибирского похода волжских ка-
заков // Актуальные проблемы истории СССР. М., 1976. С. 23). Так, «посылка»
этого воеводы в Сибирь чаще всего датируется 1582/83 г., а его смерть — зимой
следующего года. В Погодинском летописце (далее — ПЛ) же неоднократно
подчеркивается, что Болховский не застал в живых «велеумного» атамана.
5 Аналогичные хронологические определения есть в синодике «ермаковым
казакам» (71—72, 380—381).
6
См. также: СЛ. С. 12, 13, 19, 20, 31, 32, 36, 40—42, 61, 66, 67, 83, 86, 87,
103, 372, 373; Разрядная книга 1550—1636 гг. Т. 2. Вып. 1. М., 1976. С. 236.
У М.А.Демина же эти указания в отличие от Н.А.Лапина и В.Н.Евсеева не вы-
зывают сомнений. См.: Лапин Н. Военное искусство в сибирских походах Ерма-
ка // Военно-исторический журнал. 1966. № 1. С. 40. Ср.: С. 41, 43; Демин М.А.
Литературно-исторические произведения XVII в. о взаимоотношениях коренно-
го и пришлого населения Западной Сибири // Проблемы социально-
экономического и культурного развития Сибири XVII—XX вв. Новосибирск,
2005. С. 253; Казаки Тюменского региона от Ермака до наших дней (краткий
очерк). Тюмень, 2010. С. 100.
7 См.: Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1. С. 475.
8 Это неверно. См.: Шашков А.Т. Погодинский летописец и начало сибирско-
го летописания // Проблемы истории России: от традиционного к индустриаль-
ному обществу. Екатеринбург, 1996. С. 119, 120.
9 А.В.Матвеев повторил эту ошибку. См.: Со времен князя Самара: В поисках
исторических корней Ханты-Мансийска. Переизд. Ханты-Мансийск, 2007.
С. 137; Казаки Тюменского региона ... С. 17.
10 В НЛ редакции князя Оболенского, созданной в конце XVII в., речь идет о
Федоре Глуховском, отозванном из Сибири в Москву. См.: Новый летописец,
составленный в царствование Михаила Феодоровича, издан по списку Князя
Оболенского. М., 1853. С. 23.
11 См. также: Тихомиров М.Н. Русское летописание. М., 1979. С. 231. Ту
же дату находим в «разрядах» (Солодкин Я.Г. К истории основания Тюмени
36
и Тобольска // Проблемы истории Сибири XVI—XX веков. Вып. 2. Нижневар-
товск, 2006. С. 46).
12 Об этом редактор ЕЛ, вероятно, узнал из КО. Е.К.Ромодановская же нахо-
дила соответствующее известие ПЛ оригинальным (Ромодановская Е.К. Избр.
труды: Сибирь и литература: XVII век. Новосибирск, 2002. С. 204—205).
13 Эти сведения находят аналогию в царской грамоте Строгановым от
7 января 1584 г. (Сергеев В.И. Источники и пути исследования … С. 43; Скрын-
ников Р.Г. Ранние сибирские летописи // История СССР. 1979. № 4. С. 97, и др.).
Вопреки мнению Е.К.Ромодановской (см.: ЛП. С. 366—367), указанный доку-
мент подтверждает далеко не все известия ПЛ о «присланной» в Сибирь рати
Болховского.
14 Повторим, что в Лихачевском виде ЕЛ церковь, заложенная при основании
Тюмени, называется Преображенской. «Первоначальная» же тобольская цер-
ковь, о чем известно документально и по большинству редакций Сибирского
летописного свода (далее — СЛС), — это, действительно, Троицкая. См.: 139,
186, 190, 252, 312, 365; Тыжнов И. Заметки о городских летописях Сибири. Ч. 1:
Летописи города Тобольска. СПб., 1898. С. 69, 76, 188; Тобольский архиерей-
ский дом в XVII веке / Изд. подг. Н.Н.Покровский, Е.К.Ромодановская. Новоси-
бирск, 1994. С. 156.
15 См.: Солодкин Я.Г. Становление сибирской летописной традиции (спор-
ные источниковедческие проблемы). Нижневартовск, 2009. С. 146, и др.
16 В ЕЛ численность отряда мещовского выборного дворянина, под руково-
дством которого был предпринят второй по счету поход государевой рати за
«Камень», не указана, согласно же «Истории Сибирской» (далее — ИС)
С.У.Ремезова, Мансуров располагал сотней воинов (64; СЛ. С. 348—349, 439;
Памятники литературы Древней Руси (далее — ПЛДР): XVII век. Кн. 2. М.,
1989. С. 565, и др.). Сообщению тобольского сына боярского, являвшегося со-
временником Петра Великого, следует большинство историков — от
Г.Ф.Миллера до Д.М.Володихина. Но оригинальные показания поздней Реме-
зовской летописи, как правило, недостоверны. Так, ее автор утверждал, будто в
походе 1598 г. против Кучума участвовало «700 конных» и 300 татар. Однако из
документов, которыми располагал еще Н.М.Карамзин, известно (на что не обра-
тил внимания Ю.С.Худяков), что под началом тарского письменного головы
А.М.Воейкова, нанесшего непокорному хану окончательное поражение, имелось
около 400 служилых людей.
Примечательно, что о 700 убитых и взятых в плен в сражениях на Уле и
Восме мы читаем в Пискаревском летописце. В появившемся несколько раньше
его Поволжском летописце та же цифра называется при определении количества
болотниковцев, захваченных правительственными войсками под Москвой, и
шведских наемников, прибывших на помощь князю М.В.Скопину-Шуйскому в
Новгород (ПСРЛ. Т. 34. М., 1978. С. 190, 215; Корецкий В.И., Морозов Б.Н. Ле-
тописец с новыми известиями XVI — начала XVII в. // Летописи и хроники:
1984 г. М., 1984. С. 217, 218). Как говорится в НЛ, в сражении 24 августа 1612 г.
под Москвой ополченцы одних венгров (из армии гетмана Я.К.Ходкевича) «по-
биша семьсотъ человечь». Благодаря Карамзинскому хронографу известно, что в
сражении под Москвой в мае 1609 г. в плен попало 700 тушинцев. Столько же
воинов, если следовать СтЛ, было у напавшего на русские земли пелымского
37
князя (Изборник … С. 343; СЛ. С. 12, 60, 99; ПСРЛ. Т. 14. С. 125. Ср.: С. 62). По
свидетельству автора Казанской истории, новый хан Шигалей перебил в Казани
700 вельмож (ПЛДР: Середина XVI века. М., 1985. С. 426. Ср.: С. 560; Охотни-
кова В.И. Летописная редакция Повести о Довмонте в сборнике из собрания
Уварова // Труды Отдела древнерусской литературы. Т. 34. Л., 1979. С. 124, 125;
ПЛДР: Вторая половина XV века. М., 1982. С. 226). Обратим внимание и на то,
что в росписях крупных военных экспедиций конца XVI в., в том числе в Сиби-
ри, ни один отряд такой численности не значится. В походах русских войск в
новой «государевой вотчине» тогда участвовали куда меньшие силы, нежели 700
человек (Вершинин Е.В., Шашков А.Т. Участие служилых остяков Кодского
княжества в военных походах конца XVI — первой трети XVII в. // Западная
Сибирь: прошлое, настоящее, будущее. Сургут, 2004. С. 12, 15—18, и др. Ср.:
Хромых А.С. Русская колонизация Сибири последней трети XVI — первой чет-
верти XVII века в свете теории фронтира: Дис. … канд. ист. наук. Красноярск,
2008. С. 95, 246). Поэтому возникает вопрос: не имеет ли приведенное в ПЛ
указание на численность рати И.А.Мансурова, ранее не ставившееся под сомне-
ние (Скрынников Р.Г. Сибирская экспедиция Ермака. 2-е изд., испр. и доп. Ново-
сибирск, 1986. С. 50, 51, 59, 237, 315; Очерки истории Югры. Екатеринбург,
2000. С. 120; Березово (Очерки истории с древности до наших дней). Екатерин-
бург, 2008. С. 55, 56, и др.), сакральный смысл, подобно таким «священным» и
метафорическим числам (еще у Геродота, в Библии), как 7 и 7000? (ср.: 21, 105 —
106). Скорее всего, Мансуров возглавлял отряд значительно меньшей численно-
сти, чем указанная в ПЛ. Примечательно, что если тремя сотнями служилых
людей, посланными в Сибирь в 1584 г., предводительствовали воевода князь
С.Д.Болховский, головы И.В.Глухов и И.С.Киреев, то о помощниках Мансурова
в источниках не упоминается. Это наводит на мысль, что под его началом со-
стояло менее 700 ратников. Вспомним также, что Березов был основан в ходе
экспедиции, в которой помимо даточных людей участвовали 300 служилых во
главе с воеводами Н.Траханиотовым и князем М.Волконским, а также головой
И.Змеевым. Сургут в следующем, 1594 г., «рубили» полторы сотни казаков и
стрельцов, которых привел из Москвы письменный голова В.В.Аничков; к нему
вскоре присоединился князь Ф.П.Барятинский, ставший первым воеводой ново-
го города. (Подчиненными голов могли являться от 50 до 500 служилых; 1100
воинов подчас находились в распоряжении трех голов, см.: Анхимюк Ю.В. Рос-
писи казанского зимнего похода в разрядной книге ОР РНБ Q. IV. 53 // Государ-
ство и общество в России XV — начала XX века: Сб. ст. памяти Николая Ев-
геньевича Носова. СПб., 2007. С. 183—187). Недаром, по словам одного лето-
писца, узнав, что в Сибири не осталось ермаковцев, воевода «убояся поганых
множества, … побежаша через Камень к Русе» и основал городок на Белогорье
(138, ср.: 64). В ЕЛ и ПЛ сообщается, что накануне решающего сражения у Чу-
вашева мыса «поганых» было в 10 и даже 20 раз больше казаков (которых нака-
нуне похода в «Кучумово царство» насчитывалось 540), и те «убоялись» «бусур-
ман» (50, 53, 131, ср.: 56, 71). Для новой зауральской экспедиции, не исключено,
московское правительство смогло выделить опять-таки лишь три сотни служи-
лых людей, посчитав эти силы достаточными, чтобы утвердиться в «Сибирской
земле».
17 См.: Очерки истории Югры. С. 99, 119, и др.
38
18 См. также: Преображенский А.А. Урал и Западная Сибирь в конце XVI —
начале XVIII века. М., 1972. С. 49, 51.
19 Так локализуется Мансуровский городок и в Забелинской летописи конца
XVII в. См.: Богданов А.П. Общерусский летописный свод конца XVII в. в соб-
рании И.Е.Забелина // Русская книжность XV—XIX вв. М., 1989. С. 197 (Тр. Гос.
ист. музея. Вып. 71).
Название КЗ производно от выражения «в книги записывать». См., напр.:
Миллер Г.Ф. История Сибири. Т. 1. С. 350, 356; Скрынников Р.Г. Россия накану-
не «смутного времени». М., 1981. С. 104.
А.С.Хромых почему-то относит КЗ к документам, а ПЛ датирует первой четвер-
тью XVIII в. (Хромых А.С. Русская колонизация Сибири ... С. 15. Примеч. 26; С. 42).
Представляется анахронистичным известие СтЛ по Толстовскому списку,
что Мансурова послали в Сибирь 11 сентября 1585 г. В той же летописи сказано,
что Болховский и Глухов передали Ермаку «с товарыщи» государево жалованье,
казаки с радостью встретили прибывших с «Руси» стрельцов, голод же среди
них наступил потому, что ермаковцы запаслись на зиму продовольствием в рас-
чете только на себя (СЛ. С. 31—32, 76—77, 85). Судя по ПЛ, «старейшины» ка-
заков, однако, к тому времени не было в живых.
20 См. также: Демин М.А. Литературно-исторические произведения …
С. 255. Ср.: С. 256, 258.
21 Одна из этих дат имеется в автографе ИС, другая — в ее копии, снятой по
заказу Г.Ф.Миллера. Об этих рукописях см.: Дергачева-Скоп Е.И., Алексеев В.Н.
Ремезовская летопись: история открытия, рукописи, издания // Семен Ремезов и
русская культура второй половины XVII—XIX веков. Тобольск, 2005. С. 58—68.
22 СЛ. С. 349—350, 439, 440; ПЛДР: XVII век. Кн. 2. С. 561, 565, 566.
23 См., напр.: Солодкин Я.Г. Вослед Савве Есипову: Очерки по истории си-
бирского летописания середины — второй половины XVII века. Нижневартовск,
2011. С. 172—191.
24 Ромодановская Е.К. Избр. труды … С. 202, и др. Заметим, что в представ-
лении Е.К.Ромодановской возникновение в 1636 г. ЕЛ и создание в следующем
году Сибирского приказа свидетельствуют об официальном признании «особо-
сти» Сибири в составе Московского государства (Там же. С. 100—101. Ср.: Ро-
модановская Е.К. Русская литература на пороге нового времени: Пути формиро-
вания русской беллетристики переходного периода. Новосибирск, 1994. С. 14.
Примеч. 5). Однако «гистории» Есипова предшествовало какое-то более лако-
ничное «писание», а Сибирский приказ до выделения в специальное учрежде-
ние существовал как подразделение приказа Казанского и Мещерского дворца
(Преображенский А.А. Среднее Поволжье и первоначальное освоение Сибири
(конец XVI — середина XVII в.) // Вопросы истории. 1981. № 10. С. 89).
25 КО, кстати, не подтверждает убеждения Л.И.Шерстовой в том, что «Си-
бирь изначально, со времен присяги Тайбугиных (вернее, Тайбугидов. — Я.С.),
воспринималась (в России. — Я.С.) как «своя», временно «отпавшая» при Кучу-
ме» (Шерстова Л.И. Русские в Сибири XVII века: ментальные и социокультур-
ные трансформации // Проблемы социально-экономического и культурного раз-
вития … С. 16).
39
Глава 4
ХОЗЯЙСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
И СОЦИАЛЬНЫЙ СОСТАВ ВОТЧИН ТОБОЛЬСКОГО
АРХИЕРЕЙСКОГО ДОМА ПО ИСТОЧНИКАМ XVIII в.
(ДО СЕКУЛЯРИЗАЦИИ 1764 г.)
Тобольский архиерейский дом в XVIII в. оставался крупным
земельным собственником, несмотря на сдерживающую политику
государства. На 1719 г. в архиерейских вотчинах насчитывалось
около 2 000 десятин пашни, или 15,4% всей пашни уезда1
. За ним
числилось 2 6542
души м.п. (мужского пола) крестьян и бобылей,
за приписным Тобольским Знаменским монастырем — 14053
.
В хозяйственном комплексе Тобольского архиерейского дома к
1763 г. находились две соборные церкви, деревянные кельи, ка-
менные палаты, имелась поварня, хлебня, напогребница, сушило,
малярня, столярня, конюшня, под горой — три магазина, погреб и
кирпичный сарай4
.
По имеющимся данным, Тобольский архиерейский дом распо-
лагал огромными запасами хлеба. В 1732 г. в архиерейский дом
поступило около 30 000 пудов ржи и ярового хлеба. Только в
житнице Усть-Ницынской слободы в 1762 г. хранилось более
32 000 пудов ржи и овса. Об этом свидетельствуют и данные ведо-
мостей о хлебе, розданном в 1762 г. светскими властями: «в Усть-
Ницынской вотчине крестьянам раздали 3 508 четвертей с осьми-
ною ржи, 500 четвертей овса (Здесь и далее цитаты приведены с
сохранением орфографии и пунктуации источника. — авт.)»
5
.
В хозяйстве вотчин Тобольского архиерейского дома важное
место отводилось хлебопашеству и скотоводству. Рост церковных
и монастырских вотчин происходил в основном теми же путями,
что и в предшествующий период: покупка, обмен, вклады и пря-
мые захваты. Наибольшее распространение в первой половине
XVIII в. получают купля и захват участков, уже прочно занятых
татарским и русским населением. Тобольский архиерейский дом,
владеющий сотнями крестьян, в своих вотчинах проявил огром-
ный хозяйственный размах. В состав каждой из его вотчин входи-
ли пахотные земли, сенокосы, леса, рыбные ловли6
.
40
В начале 40—60-х гг. XVIII в. прослеживается тенденция к со-
кращению монастырской запашки и расширению территории
крестьянских деревень. На «казенную» пахотную землю (так на-
зываемая в монастырских документах барская запашка) практи-
ковалось сажать дворцовых работников, которые становились
лишними в связи с сокращением «казенного» хозяйства. Их осво-
бождали от дворцовых работ и «определяли в крестьянство»
7
.
По мнению В.А.Александрова, нет оснований считать, что за-
пашка архиерейских крестьян была меньше государственной, так
как «запашка у государственных крестьян равнялась 2 557 деся-
тинам в одном поле, а митрополичьих 3 825 десятинам»
8
. Можно
предположить, что крестьяне пахали приблизительно «4 000 де-
сятин в поле».
Ревизская сказка Тавдинской слободы за 1720 г. позволяет про-
следить состояние крестьянского хозяйства. Она включала 7 де-
ревень, в которых насчитывалось 97 дворов, с численностью на-
селения 677 душ обоего пола. Они вели самостоятельное хозяйст-
во. Из них 9 крестьянских дворов (вдовы и престарелые крестья-
не) не имели пашни и сенокосов. Хозяйство остальных 88 по ко-
личеству запашки и сенных покосов можно разделить на 4 груп-
пы и представить в виде таблицы9
.
Таблица 1
Обеспеченность землей крестьян Тавдинской слободы в 1720 г.
Размер
пахотного надела
(в десятинах
в одном поле)
Количество
хозяйств %
Размер
сенокосного надела
(в десятинах)
Количество
дворов
%
от 0,5 до 1 2 2,3 до 3 4 4,5
от 1 до 2 69 78,4 от 4 до 10 68 77,3
от 3 до 4 13 14,8 от 11 до 13 10 11,4
от 4 до 5 4 4,5 от 14 до 26 6 6,5
Всего 88 100 88 100
Из таблицы видно, что недостаточно обеспеченных пашней бы-
ло 2 крестьянских хозяйства (2,3%), а наиболее обеспеченных —
4 хозяйства (4,5%). Основную массу дворов (69 или 78,4%) состав-
ляли крестьянские хозяйства, имевшие пашни от 1 до 2 десятин в
поле. Другую группу составили 13 хозяйств (14,8%), имевших от 3
до 4 десятин. По размерам сенных угодий к мало обеспеченным
41
можно отнести до 3 десятин — 4 двора (7,5%), наиболее обеспе-
ченным — от 4 до 10 десятин — 68 (77,3%) дворов. От 11 до 13
десятин — 10 (11,4%) дворов и от 14 до 26 — 6 (6,5%). Учитывая,
что для нормального ведения крестьянского хозяйства требова-
лось соотношение пашни и покосов 1 к 3, можно сделать вывод,
что земледельческие занятия в Тавдинской слободе не могли
обеспечить доходность крестьянского двора. Заселялась и разви-
валась она благодаря рыбным угодьям. Этот вывод можно под-
твердить тем обстоятельством, что почвенно-природные условия
в слободе мало пригодны для ведения сельского хозяйства.
В архиерейских вотчинах и землях были организованы скот-
ные и конные дворы, где содержали лошадей, крупный и мелкий
рогатый скот и свиней. Например, при Тобольском Знаменском
монастыре был свой конный завод. Широко распространена была
продажа лошадей, большую часть из них продавали вне митропо-
личьих вотчин, часть продавали в рассрочку с поручителями не-
которым митрополичьим и монастырским крестьянам, дворцо-
вым работникам и бобылям. В 1746 г. монастырь продал 215 ло-
шадей общей стоимостью 441 руб. 10 коп. Стоимость лошадей
могла составлять от 50—70 коп. до 6 руб. 90 коп.10
На протяжении первой половины XVIII в. наблюдается сокра-
щение количества крупного рогатого скота и рост мелкого.
В Вагайской вотчине числилось на 1746 г. 118 голов рогатого ско-
та, 108 овец, 505 свиней11. По ведомостям за 1762—1763 гг. о на-
личии хлеба, рогатого скота и лошадей в архиерейских вотчинах в
Тавдинской слободе находилось 54 лошади, в Усть-Ницынской —
15, в Покровской — 8, в селе Воскресенском — 3 лошади и 59 го-
лов рогатого скота. Всего 80 лошадей и 136 голов рогатого скота12
.
М.М.Громыко на основании описи монастырского имущества
за 1757 г. делает вывод, что на протяжении последних десяти лет
характер скотоводства монастырского хозяйства изменился: если
коровы насчитываются единицами, то поголовье овец возросло13
.
Содержание такого большого количества скота могло осущест-
вляться только за счет огромных территорий сенных покосов, по-
этому большое внимание в хозяйстве западно-сибирских церков-
ных феодалов уделялось сенокошению. Данные о большом коли-
честве накошенного сена свидетельствуют о его продаже на
рынок14
. Также имелись вишневые и хмелевые сады возле села
42
Воскресенского15. Развито было при Тобольском архиерейском
доме производство воска и изготовление свечей16
.
Тобольский архиерейский дом был богат озерами и реками,
что способствовало развитию рыболовства. Рыбные ловли отда-
вались в оброк крестьянам архиерейских вотчин. В 1760 г. «с двух
песков Кречинского и Смирного, одного в низ реки Иртыша от го-
рода Тобольска в 3-х верстах, двух Саусканского и Долгортского,
одного песка Абалацкого вверх реки Иртыша в 25 верстах и Коко-
ринского песка», находящихся в оброке у крестьян собрали
107 руб. 327 коп.17 Всего за Тобольским архиерейским домом на-
считывалось 17 рыбных озер, на которых в 1762 г. работало 11 че-
ловек. Им выплатили по договору 44 руб. 50 коп.18 К моменту се-
куляризации церковных имений (1764 г.) только за Тобольским
Знаменским монастырем в Вагайской вотчине числилось 7 озер
площадью в 500 десятин. Рыба шла не только в пищу священно-
служителям, но и на продажу19
.
Архивные данные свидетельствуют о наличии при Тобольском
архиерейском доме больших запасов вина и торговле виноград-
ными напитками. Казначей Тобольского архиерейского дома ие-
ромонах Евсевий Леонов обратился в Синод: «…в прошлых годах
в Тобольском подгорном архиерейском дворце варили горячее
вино в шести кубах. А с состояния губернии, бывший губернатор,
князь Гагарин как во всей губернии, так и в доме архиерейском,
винное курение запретил, а вместо того определил отпускать в
архиерейский дом на год по 200 ведер вина простого и по
25 ведер двойного… В 1703 году, по челобитью Филофея митро-
полита Тобольского, велено было, для архиерейских домовых
расходов, посылать из Тобольска, на архиерейском коште, к
Ямышу озеру дощаник по соль в 1000 или в 1500 пудов… Но с
образованием губернии князь Гагарин эту посылку отменил. По-
этому архиерейский дом просил о возобновлении отпуска соли и
вина». В апреле 1722 г. последовал указ о выдаче вином и солью в
прежних размерах20
.
В 1738 г. в погребе Тобольского архиерейского дома находи-
лись: «…бочка государева жалованного вина; 3 бочки полные ар-
хиерейские келейные красного вина и одна малого числа на три
вершка; три бочки меду; бочка казенная домовая красного вина;
бочонок невеликой в половину устюжского вина три ведра; бочонок
43
маленького вина франтинияну мерою два ведра; бочка в половине
ирбицкого белого вина с франтинианом; бочонок венгерского но-
вопривозной; две маленькие бочоночки рушныя с сеном; три боч-
ки меду в том числу две хорошего одна твердого неполная, в по-
ловину…». Деньги за продажу шли в архиерейскую казну. Так,
в 1739 г. «…в продажу вышло красного вина 13 ведер с полве-
дром в том числе белого четверть… денег надлежит за каждое по
3 руб.», всего 40 руб. 50 коп. В апреле 1740 г. домовой ключник
Лаврентий Панкратов докладывал о поступлении 22 руб. 50 коп.21
В городах имелись специальные подворья архиерейского дома,
где производилась торговля припасами, поставляемыми из архие-
рейских и монастырских вотчин. Тобольский архиерейский дом
имел постоянные лавки на Ирбите. Кроме этого, ежегодно посту-
пали в архиерейский дом денежные суммы и провиант на содер-
жание монастырей, церквей, выдачу жалованья и на различные
нужды22
.
Таким образом, в первой половине XVIII в. Тобольский архие-
рейский дом обладал тремя крупными слободами: Усть-Ни-
цынской, Покровской и Тавдинской с селениями Преображен-
ским и Воскресенским. Ввиду того, что материалы Тобольской
консистории до 1740 г. уничтожены пожаром, мы располагаем
случайными фактами об Усть-Ницынской и Покровской слободах.
Первое место по количеству крестьян и земельных владений
среди всех вотчин продолжало оставаться за Усть-Ницынской
слободой. В Покровской слободе в первой четверти XVIII в. на-
считывался 81 двор и 750 душ мужского пола. Благоприятные ус-
ловия для введения хозяйства (удобные земли под пашню, обиль-
ные луга, мельница, 11 рыбных озер) способствовали концентра-
ции здесь крестьянского населения23
.
При каждой вотчине и заимке были свои мукомольные мель-
ницы, которые не только перерабатывали митрополичий хлеб, но
и поставляли доходы от оплаты за помол крестьянского хлеба. За
селом Преображенским числились две оброчные мельницы:
Аремзянская и Рогалицкая, с которых поступало по 20 руб. в год.
Имелась еще Бобровская мельница, но в оброк ее никто не брал,
по причине того что она «…ветхая и худая и как зимой так и
летом за малости воды помол хлеба на ней бывает в один пуд в
неделю по два дня, на починку которой за наварку железных
44
мельничьих инструментов веретенщиков и прочего и на утвер-
ждение погосту за промоем платить выходит в год из оных об-
рочных с двух мельниц денег…»
24
.
По данным второй ревизии (1744 г.) за Тобольским архиерей-
ским домом числилось 13 113 мужчин-крестьян25. По мнению
Л.П.Шорохова, численность феодально зависимого населения
архиерейских вотчин в течение столетия (1640—1744 гг.) возрос-
ла почти в 9 раз26
.
Это можно проследить на примере села Преображенского. По
ревизии 1744 г. за ним записано 7 деревень: Выхотцова, Комариц-
кая, Бобровская, Поступинская, Кундуская, Бардина и Рогалиц-
кая. Крестьян во всех деревнях проживало 306 душ мужского по-
ла (м.п.). В описи за 1765 г. числилось уже 310 душ м.п.
«…находились при доме архиерейском до 762 года. Всегда на ка-
зенном домовом, а не на своем крестьянском пропитании…»
27
.
В 1762 г. в крупных архиерейских вотчинах насчитывалось: в
Усть-Ницынской слободе — 1 123, в Тавдинской слободе — 854, в
селе Воскресенском — 1 111 и в Покровской слободе — 504 души
м.п. Общая численность населения в них составляла 3 592 души
м.п., или 10% всего Тобольского уезда28
.
В состав земель Тобольского архиерейского дома до реформы
1764 г. входила Воскресенская слобода в Челябинском уезде
Оренбургской губернии. Об образовании этой вотчины имеется
информация, что еще при Иване IV сюда пришли крестьяне со
стороны Тобольска и Перми. В.Д.Пузанов в своей монографии
«Военная политика русского государства в Западной Сибири (ко-
нец XVI — начало XVIII вв.)» приводит сведения, что угодья села
Воскресенского, находящиеся южнее Окуневского острога, были
переданы митрополиту Павлу I в 1679 г. Через 5 лет в селе была
построена крепость для защиты от набегов кочевников. Строи-
тельством руководили игумен Исетской пустыни Исаак (сын
старца Далмата) и боярский сын Яков Фадеев. Из Тюменского
Преображенского, Кондинского Троицкого, Верхотурского Нико-
лаевского, Далматовского Успенского монастырей, Троице Ра-
файловой пустыни и Архангельской Новопышминской заимки
для работ были присланы 34 бобыля и крестьянина29
.
45
За Тобольским архиерейским домом в XVIII в. оставались при-
писными Тобольский Знаменский и Иоанно-Введенский мона-
стыри.
В 1752 г. в Иоанно-Введенском монастыре деревянная церковь
во имя усекновения главы св. Иоанна Предтечи сгорела, и митро-
полит Сильвестр за счет сумм Тобольского архиерейского дома
заложил новую каменную церковь, которая была освящена 24 ию-
ня 1758 г. и каменный корпус для монахов30. В монастыре прожи-
вало 6 иеромонахов, 2 иеродиакона и 3 монаха, все из великорос-
сов. Довольствие получали от имеющихся за монастырем сенных
покосов, пахотных земель, рыбной ловли и трех мельниц
31
.
По данным сибирского тобольского ямщика Ивана Черепано-
ва, в 1758 г. митрополит Павел II в Иоанно-Введенском монасты-
ре, «…от Тобольска в 7 верстах находящемся, построил плотину
для пильной мельницы, да при том месте и стеклянную фабрику
поставил…»
32
.
Тобольский Знаменский монастырь обладал значительными
земельными владениями. По данным 1720 г. ему принадлежали
34 деревни и 1 село с 228 дворами, в которых насчитывалось 792
души м.п.
33 В 1738 г. Борис Фирсов, священник Успенской церкви
Селиярской волости, пожертвовал Тобольскому Знаменскому мо-
настырю «в поминовении души» три рыбных песка34. В Тоболь-
ске у монастыря имелись лавки, которые были отобраны за долги
или получены в «поминовение»
35
.
К Вагайской вотчине монастыря относилась 31 деревня, а к
Николаевской — деревни Кокуйская, Шашева, Черная и Никола-
евская заимка. К тому же монастырь обладал 5 подгорными де-
ревнями: Серебренникова, Якимовская, Сузгунская, Кугаевская и
Савина36
.
За ней в июне 1746 г. насчитывалось «1 692 четверти хлебных
запасов, в Ашлыцком поселенье Вагайской вотчины — 784 чет-
верти». Даже без учета запасов Ефтезерского поселения, которое
имело три огромных амбара, в Вагайской вотчине насчитывалось
2 476 четвертей хлеба37. В декабре 1757 г. в амбарах все той же
вотчины (вместе с житницами Серебрянской заимки) насчитыва-
лось свыше 4 000 четвертей ржи и ярового, без урожая текущего
года. Часть хлеба оставалась на пропитание строителям, на жало-
вание служителям и на посев. Солоденную рожь использовали на
46
солод, часть овса — на толокно, остальной хлеб «по прежнему
обыкновению заготавливали для сплава в Тобольск на барки».
В хозяйстве монастыря насчитывалось 233 лошади и 359 овец и
коз38
.
По переписи служителей и крестьян Тобольского Знаменского
монастыря в 1759 г. за ним (во всех его вотчинах) числилось 1 997
душ м.п.
39, а в 1762 г. — 2 140 душ м.п.40. На наш взгляд, это сви-
детельствует о росте населения во владениях Тобольского Зна-
менского монастыря незадолго до реформы 1764 г.
По данным М.М.Громыко, в 1761 г. в Тобольском Знаменском
монастыре в Вагайской вотчине засевалось 1 550 десятин, из них:
овса — 507, ржи — 467, ячменя — 363, пшеницы — 151, гороха —
42, льна и конопли — 20 десятин; в Николаевской вотчине: ржи —
382 десятины, овса — 28 десятин, ячменя — 14 десятин, конопли
и льна — 14 десятин. С полей монастыря в этом же году было
собрано разного хлеба 8 405 четвертей (67 000 пудов)41
.
В 1762 г. в Тобольский Знаменский монастырь поступило раз-
ного хлеба в общей сложности 5 458 четвертей (43 664 пуда), из
них израсходовано лишь 1 060 четвертей, излишки составили
4 398 четвертей. В «Вагайском и Ашлыцком поселениях в мага-
зинах имелось хлебных припасов 6 682 четверти 4 четверика».
В Николаевской вотчине, что в Ялуторовском дистрикте, — 147
четвертей 3 четверика42
.
По подсчетам В.И.Шункова, рожь в целом занимала 43% всей
площади засева, овес — 27%, ячмень — 19%, пшеница — 7,5%
43
.
Свидетельством о существовании трехпольной системы на ар-
хиерейских землях является удобрение пашни навозом, что упо-
минается в переписных и писцовых книгах монастырских вот-
чин
44
.
Н.В.Горбань отмечала, что в реестре крестьянских повинно-
стей Тобольского Знаменского монастыря 1727 г. указывалось:
«каждый крестьянин Вагайской вотчины должен был перевезти
со скотных дворов на монастырскую пашню навоз в одну сторону
2 сажени, в другую одну»
45
.
В.И.Шунков пришел к выводу, что паровая система с навоз-
ным удобрением установилась, прежде всего, на церковных зем-
лях Западной Сибири, наряду с трехпольем существовал и пере-
лог46
.
47
В целом, Тобольская архиерейская вотчина не отличалась по
уровню развития сельского хозяйства, обеспеченности тягловой
силы, орудиям труда и обработке почвы от Европейской части
России. В первой половине XVIII в. усиливаются ее связи с рын-
ком. Если на протяжении всего XVII в. на архиерейских землях в
основном культивировалась рожь, то в XVIII в. ассортимент сель-
скохозяйственных культур возрастает: выращивали рожь, пшени-
цу, ячмень, овес, коноплю, горох. Все хозяйство Тобольского ар-
хиерейского дома держалось на эксплуатации крестьянства, от-
бывавшего барщину и вносившего денежные и натуральные об-
роки. Крестьяне были освобождены от большинства государст-
венных повинностей, в том числе от обязанности поставлять в
казну хлеб, платили лишь денежные сборы: драгунские, ямщиц-
кие, седельные и удельные деньги.
В 1702 г. по указу царя велено было собирать запросный хлеб с
монастырских крестьян: «...в Тобольске и Тобольском разряду
городах и уезде и слободах с его великого государя и архиепи-
скопских и монастырских крестьян по полосьмины ржи с двора, а
собрав положить в особую житницу и отдать на винное курение
таможенному голове..»
47
.
Краткое перечисление обязанностей крестьян Тобольского
Знаменского монастыря: «…давали пятинный хлеб, т.е. 1/5 всего
урожая, употреблялись на разную работу до 30 дней, пахали паш-
ни с венца на своих лошадях 1/3 десятины, рвали коноплю по
2 дня, плели сети для рыбной ловли по сажени из свое конопли,
неводы садили и неводили, мяли коноплю по пуду и парили по
одной четверти толокна. С каждого венца (супружеской пары)
вкупе сену по 20 копен, если нет, то от 2 до 5 руб. по 1,5 сажени
дров, по 2 бревна, по 2 кади уголья, по 10 фунтов лыка и 3 лыка
бересты. Кто не ставил этого — по 72 коп. в год. Каждые десять
венцов должны были давать по одним саням и дровням, по лопате
и по одной лычевой веревке, смолы брали с 10 душ по одному
печатному ведру, груздей по ведру, грибов по решету. Каждый
венец давал по 2 подводы на мельницу. Старики 70—80 лет ка-
раулили запоры и рыбу в садках, собирали хмель, пряли по
10 фунтов пряжи на неводы из монастырской конопли. Кресть-
яне жали ярового хлеба по 40 копен ржи по 20 суслонов, яч-
мень скоблили и чистили, покупали серу с хвойных деревьев.
48
С девушки, достигшей 15 лет, монастырь брал 5 аршин тонкого
холста…»
48
.
Сохранилась подписка крестьян Тобольского Знаменского мо-
настыря 1744 г. о выполнении ими повинностей: обработка зе-
мель, доставка дров и т.п. В случае отказа выполнять повинности
применялось публичное наказание49
.
При архимандрите Порфирии количество крестьянских по-
винностей возросло: «…вычитаемо было за повезенную рыбу в
бочках в Тобольск, которая уснет дорогой и за каждую щуку по
десяти, за окуня по пяти, за плотву по три, за карася по четыре, за
ерша по три копейки; жали хлеба ярового по сороку, ржи по два-
дцати суслонов, пшеницы отбирали в день по Гарцу, работали по
5 дней, ячмень скобили, чистили по десяти дней, серу ялову, со-
снову и листвяжину колупали по один же год, холста тонкого з
девок брали, которыя 15 лет, по пяти аршин…».
В 1767 г. при архимандрите Михаиле «набавлено на крестьян
по две плахи трехсаженных, драниц по две длиною по 7 аршин по
один год збирали, масла со всей вотчины коровьего один пуд три
фунта; по один же год посыланы им же архимандритом Михаи-
лом в работу к преосвященному Павлу митрополиту по 3 года 19
человек, половина пеших, а другая конных понедельно»
50
.
Таким образом, в 40—60-е гг. XVIII в. объем повинностей кре-
стьян Тобольского Знаменского монастыря увеличился в два раза.
М.М.Громыко по материалам трех ревизий проследила дина-
мику численности крестьян в архиерейских вотчинах. В ис-
следуемом нами аспекте из этих материалов интерес представля-
ет динамика численности монастырских крестьян Тобольского
архиерейского дома и Тобольского Знаменского монастыря за
1719, 1744 и 1762 гг. По нашим подсчетам, за Тобольским ар-
хиерейским домом было в 1719 г. — 57,2%, за 1744 г. — 46,2% и
1762 г. — 54,1%.
Ко второй ревизии в архиерейском доме численность сократи-
лась на 345 душ м.п., а в Тобольском Знаменском монастыре на-
блюдаем увеличение на 735 душ м.п. К третьей ревизии увеличе-
ние по архиерейскому дому на 1 652 души м.п., а за Знаменским
монастырем количество крестьян осталось на прежнем уровне.
Сокращение численности в 40-е гг. XVIII в. можно объяснить по-
литикой правительства Петра II и Анны Иоанновны.
49
Всего за Тобольским архиерейским домом в Зауралье числи-
лось по ревизиям соответственно 7090, 9 607 и 11 276 душ м.п.51
То есть динамика роста численности монастырских крестьян со-
ставила 62,8%. При этом степень возрастания показателя в разре-
зе монастырей была различной и имела следующую тенденцию:
Тобольский архиерейский дом — 67%, Тобольский Знаменский
монастырь — 66%, Далматовский монастырь — 64%, Невьянский
монастырь — 77%, Тюменский монастырь — 73%, Кондинский
монастырь — 370%, Рафаиловский — 260%, Верхотурский мона-
стырь — 82%. Итак, вплоть до секуляризации шел непрерывный
рост численности крестьян в церковных вотчинах.
По справедливому мнению М.М.Громыко, данное обстоятель-
ство было обусловлено ростом захвата земель монастырскими
крестьянами52. Подтверждение этому находим в архивных источ-
никах, например, захват земель пашенных крестьян деревни Дол-
гово Тобольского подгорного дистрикта (всего 432 десятины),
примыкающих к владениям Тобольского Знаменского монастыря.
Долговские крестьяне накосили более 1000 копен сена. В июне
1748 г. в деревню явился стряпчий монастыря и приказал вывезти
сено в монастырскую деревню Шахматову, государственным кре-
стьянам запретил «собственный наш хлеб жать и впредь сеять».
Монастырь поселил на этих землях четыре двора монастырских
крестьян. Тяжба затянулась на долгие годы53
.
Такой случай был не единственным. Обычно местные власти
принимали сторону церковных феодалов, но иначе дело обстояло,
если владения примыкали к территории императорских заводов.
Так, за Кузнецким Христорождественским монастырем числи-
лось немалое количество земель и крестьян. Крестьяне монасты-
ря были приписаны к Колывано-Воскресенскому заводу, а на пус-
тующих землях селили государственных. К моменту секуляриза-
ции монастырь имел одну деревню, в которой проживало 211
крестьян м.п. Д.Н.Беликов объяснял это тем, что Кузнецкая вое-
водская канцелярия не решалась вступить в распри с Кабинетом
его императорского величества, и все жалобы Кузнецкого мона-
стыря оставались безрезультатными54
.
Росту благосостояния Тобольского архиерейского дома спо-
собствовал труд зависимых людей. Архивные источники XVIII в.,
находящиеся в фонде Духовной консистории и рукописном фонде
50
ТГИАМЗ, выделяют следующие категории населения: крестьяне-
старожилы, новопришлые, бобыли, половники, вкладчики, трудни-
ки, монастырские детеныши. Наиболее многочисленная масса —
крестьяне-старожилы — иногда называется людьми «пошлыми»,
то есть старинными. Они издавна живут за своими господами на
участках земли, с которых несут как государственные повинности
(«тягло»), так и повинности в пользу феодала-землевладельца
(«оброк» и «барщина»). В Тавдинской слободе Тобольского ар-
хиерейского дома в 1720 г. было 7 деревень с 97 дворами старо-
жилов (677 человек).
В 40—60-е гг. XVIII в. складывались своеобразные формы
приобретения зажиточными крестьянами земли у монастыря.
В случае смерти, побега или перевода кого-либо из монастырских
крестьян такой обеспеченный крестьянин обращался к митропо-
литу либо архимандриту с просьбой разрешить ему взять себе все
имущество того выбывшего крестьянина — «как дворовые его
строения, так и скот и весь его пожиток, пахотную землю и сен-
ные покосы». При этом он обязался платить за прежнего хозяина,
а если нужно, и за его сына «в казну государеву подушные день-
ги» до тех пор, пока из этих взносов не сложится сумма, соответ-
ствующая цене всего имущества выбывшего монастырского кре-
стьянина, кроме того, новый владелец платил за пользование мо-
настырем оброк-пятину. При посадке на землю дворцовых работ-
ников размер надела определялся конкретными условиями: раз-
мером господской запашки, количеством свободных работников55
.
Традиционно крестьяне-старожилы в Сибири исследователями
чаще всего изучались на материалах государственных крестьян
европейской части. Наиболее известной является точка зрения
Б.Д.Грекова, выделившего три группы. Первая группа — кресть-
яне, долго сидевшие на земле; вторая — те, у которых закончи-
лись льготные годы; третья — взявшие сразу на себя обязательст-
во старожилов. Правовое положение этих крестьян точно опреде-
лить нет возможности. Без разрешения своего господина-феодала
они, как правило, уходить от него не могли. Разрешение, необхо-
димое для их ухода, дается господином по соглашению с данным
крестьянином на известных условиях. Хозяин, соглашаясь на
уход крестьянина, конечно, ставил выгодные для себя условия,
чтобы не остаться в убытке56
.
51
В исторической литературе самым распространенным являет-
ся мнение, что новопришлыми назывались крестьяне, поселив-
шиеся на участке землевладельца недавно, надеясь со временем
попасть в ряды крестьян-старожильцев. Их старались привлекать
различными способами, среди которых наиболее распространен-
ным была выдача денег и инвентаря на обзаведение и предостав-
ление льгот от всевозможных взносов и натуральных повинно-
стей на известное количество лет.
В составе населения вотчин Тобольского архиерейского дома
находились бобыли57. С середины XIX столетия возникли вопро-
сы о сущности бобыльства, основных признаках этой социальной
группы, о причинах и времени ее возникновения и исчезновения.
Различные толкования бобыльства в 60-е гг. XIX в. предлагали
И.Д.Беляев, С.М.Соловьев, Н.И.Костомаров, В.О.Ключевский,
М.Горчаков, П.А.Соколовский.
Вновь вопрос о бобыльстве был рассмотрен М.А.Дьяконовым,
который указывал, что «типичной и господствующей формой бо-
быльства являлись бобыли непашенные, не тяглые, имевшие соб-
ственную усадебную оседлость». Он утверждает, что первое упо-
минание о бобылях содержится в Псковской летописи под 1500.
Бобылями называли бесхозяйственных людей. Характер выпол-
нения ими в пользу церковных крепостников повинностей делит
их на две группы: выполняющие сельскохозяйственные работы,
что сближает их с половниками; обслуживающие монастырские
конюшни, поварни, мельницы, что делает их близкими к работ-
ным людям. То есть бобылями обозначались забросившие пашню
крестьяне. При фактическом различии между крестьянами и бо-
былями в XVI—XVII вв. наблюдаются черты сходства, постепен-
ного сближения этих двух групп между собой в юридическом от-
ношении58
.
Взгляды Н.А.Дьяконова подверг критике крупнейший специа-
лист по истории крестьянства Б.Д.Греков, посвятивший бобылям
главу в своей монографии «Крестьянин на Руси с древнейших
времен до XVII в.». По его мнению, «бобыль — это зависимый от
своего господина человек, по договору получавший право “жить
за” господином и тем самым освобождающийся от тягла на обо-
юдных с господином условиях: со стороны господина — вклю-
чить бобыля в число своих подданных, предоставить ему жилище,
52
участок земли, со стороны бобыля — оставаться в зависимости
сначала на время, а в XVII веке навсегда, платить оброк и испол-
нять ряд повинностей, обычно оговариваемых в договоре»
59
.
А.М.Панкратова признала выводы Б.Д.Грекова более правиль-
ными, чем выводы других историков. По ее мнению, бобыли ча-
ще всего выполняли всякую работу по найму60
.
По мнению Л.С.Прокофьевой, бобыльство зародилось как ка-
тегория маломощных крестьян, перешедших на денежный оброк
в рамках сильной натурализации хозяйства, недостаточного уров-
ня товарно-денежных отношений. К концу XVII в. оно теряет не-
которые специфические черты и превращается в оброчное кре-
стьянство61. С этой точкой зрения согласен А.Н.Сахаров62
.
А.Л.Шапиро указывает несколько более ранние упоминания о
бобылях, которые содержатся в писцовой книге Шелонской Пя-
тины от 1498 г. и определяет бобыля «как феодально-зависимого
человека, не включенного в крестьянское вытное тягло и обло-
женного особыми повинностями, как правило, более низкими по
сравнению с крестьянами владельческими, а до 1679 г. и государ-
ственными повинностями»
63
.
На примере Беломорского Севера Н.Л.Коньков доказывал, что
бобыльство сохранялось в XVIII в. как феодально-зависимая ка-
тегория крестьян. По его мнению, «бобыли являлись той группой
сельского населения, у которой отсутствовали необходимые жиз-
ненные средства (земля, жилище, орудие труда). Слабо связанные
с квалифицированным профессиональным трудом, они в опосре-
дованной форме способствовали привлечению крестьян-общин-
ников к торгово-промышленной деятельности, к отделению их от
земледельческого производства и одновременно с этим входили
составной частью в процесс пауперизации крестьянства»
64
.
Использованные нами документы позволяют считать, что бо-
были как категория зависимых крестьян получили распростране-
ние в вотчинах Тобольского архиерейского дома в XVIII в.
65 На-
пример, в 1746 г. за Тобольским Знаменским монастырем насчи-
тывалось 13 монастырских бобылей66
.
Наличие бобылей в архиерейских вотчинах доказывает и то,
что два реестра «не бывавших на исповеди и причастии» (1755 и
1756 гг.) названы ведомостями крестьян и бобылей монастыря67
.
Книга генеральной ревизии Знаменского монастыря за 1759 г.
53
содержит перепись служителей и крестьян, где упоминаются бо-
были. По ней в Тобольском Знаменском монастыре «служителей
и бобылей 139 душ м.п.»
68. В 1763 г. в Тобольском Знаменском
монастыре числилось 84 «городовых» бобыля69
.
Бобыли в Сибири по своему имущественному положению от-
личались от бобылей европейской части России. М.М.Громыко и
Л.П.Шорохов в своих исследованиях доказывают, что в Сибири
бобыли имели свой двор, хозяйство, пашню и сенокосные угодья
и некоторые даже обзаводились лошадями и рогатым скотом70
.
С этим мнением исследователей следует согласиться.
Другую группу зависимого населения архиерейских вотчин
составляли половники. Половники были близки к монастырским
крестьянам, имели свое хозяйство, которое было организовано на
основе полученных земли, скота, зерна и т.д.
71
Б.Д.Греков считал их «совершенно расплывчатой категорией
населения»
72. По мнению Н.А.Балюк, юридически-правовое по-
ложение половников определялось не самостоятельным социаль-
ным статусом, а условиями найма и трудовых отношений. Обя-
занности и условия найма определялись порядной записью, в ко-
торой фиксировался объем работы и условия расчета: «пахать нам
пашню сколько силы поможет, а што хлеба упашем на монастыр-
ской земле и семена нам в монастырь с гумна выдавать пятый
сноп». Пребывание в половничестве ограничивалось сроком от
трех до восьми лет. Половничество определяло переходную ста-
дию: от безземельного переселенца, будь то бобыль, «гулящий
человек», в статус крестьянина, несущего тягло73
.
Определяющую роль в развитии хозяйства архиерейских вот-
чин сыграли вкладчики, среди которых были «гулящие», посад-
ские, служилые и торговые люди. Зачисление в категорию вклад-
чиков было связано с оформлением «поступных» записей, а
вкладная работа определялась сроком. Некоторые вкладчики ра-
ботали за вклад без срока, связывая себя с монастырем на долгие
годы или становясь пожизненными монастырскими работниками.
Вклады отрабатывались в течение двух, трех, пяти лет, иногда —
девяти, пятнадцати, двадцати лет74
.
При Тобольском архиерейском доме были также работные лю-
ди. В источниках они упоминаются как «дворцовые работники».
По мнению М.М.Громыко, дворец — это хозяйственное заведение
54
для землевладения и скотоводства. При нем находились казенная
контора, амбары, конюшни, скотные дворы, сушило, ледовня,
кузница, мельница, кожевня, пивоварня и т.д.75
В зависимости от рода деятельности работных людей следует
разделить на две большие группы: к первой относились лица, за-
нятые в сфере обслуживания, ко второй — производители мате-
риальных ценностей. Они не имели земли, собственного хозяйст-
ва, двора, получали жалование натурой76. Например, к середине
40-х гг. в Вагайской вотчине Тобольского Знаменского монастыря
их насчитывалось 57 душ м.п.77
В целом документы показывают более 60 специальностей, так
или иначе задействованных в хозяйстве архиерейских вотчин, что
свидетельствует о дальнейшем углублении специализации. По-
ложение дворцовых работников было аналогично положению по-
мещичьих дворовых: с них так же собирали подушный оклад и
платили в казну.
Как справедливо отмечает В.И.Шунков, очень близки к работ-
ным людям были трудники и монастырские детеныши78
.
Важную роль играли срочные наемные работники, которые
обслуживали пашни, скотные дворы, рыболовные угодья, мель-
ницы, соляные промыслы и т.д. За свой труд они получали де-
нежное жалование. В 30-е гг. XVIII в. в Тобольском Знаменском
монастыре их работало свыше 50 человек. Каждый наемный ра-
ботник получал по 3 руб. 50 коп. в год79. В 1764 г. 45 десятин мо-
настырской запашки были засеяны наемными работниками80
.
Крестьяне архиерейских вотчин должны были выполнять ряд
повинностей и сборов на церковных феодалов, которые выража-
лись в трех формах феодальной ренты: натуральной («пятинный
хлеб»), отработочной и денежной. Н.В.Горбань и М.М.Громыко
отмечали, что система повинностей монастырских крестьян в
XVIII в. была крайне сложной и запутанной81
.
В документах Тобольского архиерейского дома в качестве
важнейшей крестьянской повинности указывается «пятинный
хлеб»
82
. «Пятинный хлеб», «пятый сноп», «пятый суслон» или
«пятина» (по терминологии источников) являлась самой тяжелой
формой ренты монастырских крестьян.
Ценные сведения о «пятине» содержатся в приходно-рас-
ходных книгах приписных к архиерейскому дому монастырей.
55
Она взималась со всех видов зерновых. Подтверждение этому
находим в описях монастырских житниц, где перечисляется «пя-
тинный овес», «пятинный ячмень», «пятинная пшеница» и «пя-
тинная рожь». Крестьяне сами молотили «пятинный хлеб», а по-
сле помола отвозили в житницы архиерейского дома83
.
Можно с уверенностью утверждать, что «пятина» взималась в
вотчинах Тобольского архиерейского дома и в 60-х гг. XVIII в.
В 1761 г. с крестьян села Преображенское «в дом архиерейский
собрали пятинного хлеба 289 четвертей 3 ; четверика», в том
числе «37 четвертей 1 ; четверика ржи, 10 четвертей 2 четверика
ярицы, 3 четверти 7 четвериков пшеницы, 90 четвертей 3 четве-
рика ячменя и 147 четвертей 6 четвериков овса»
84
.
Указом 1762 г. предписывалось «за пользование землями и
угодьями получателю было с них крестьян, которые пашут как в
дом митрополитанский, так и в монастыри и с давних лет от вся-
кого хлеба точная пятая часть»
85
. В документах Духовной конси-
стории за 1762 г. упоминается о взыскании пятинного оброка с
крестьян Тавдинской слободы86
.
Мелкие крестьянские хозяйства долгое время имели недоимки
по «пятинному хлебу». Например, в Вагайской вотчине Тоболь-
ского Знаменского монастыря в 40-е гг. XVIII в. насчитывалось
более 30 недоимщиков87
.
В начале XVIII в. в архиерейских вотчинах большое значение
приобретает отработочная рента, которая отличалась неопреде-
ленностью. В реестре повинностей 1727 г. барщина равнялась:
«с каждого венца жать монастырского хлеба по 40 яровых или 20
ржаных суслонов; на все лето (с 1 апреля по 1 октября) давать для
работ по 10 человек (попеременно через неделю); отработки по
одному дню на казенных работах — жатва, косьба, перевозка на-
воза, выставлять по 2 подводы в год с венца на перевозки хлеб-
ных припасов, ходить на мельничные починки, рубить и заготов-
лять лес и т.д»
88
.
Сложнее дело обстояло с денежным выражением отработоч-
ной ренты, так как оно могло быть только приблизительным. От-
водилось на отработку крестьянам около 11 дней пеших работ
(жатва, косьба и т.д.) — по 5 коп. в день и 4 дня конных (пахота,
перевозка) с венца — 10 коп. в день. Отсюда средняя отработочная
рента составляла 95 коп. В стоимостном отношении отработочная
56
рента значительно превышала натуральную и составляла, по под-
счетам М.М.Громыко, 6 руб. 47 коп.89
В связи с включением монастырского землевладельческого хо-
зяйства в систему товарно-денежных отношений со второй поло-
вины XVIII в. идет процесс увеличения роли денежной ренты.
В.И.Семевский в своей работе приводит интересные сведения
о поставке 20 копен сена в 60-е гг. XVIII в., которая могла заме-
няться платой от 2 до 5 руб., 10 фунтов лыка и 3 «скал» бересты,
полутора сажен дров, двух кадей, двух бревен — 72 коп.; вместо
саней и дровень (с 10 венцов) брали по 20 и 50 коп.90 Это дает
возможность утверждать, что крестьяне старались уйти от обре-
менительной барщины и перейти на денежный оброк.
Денежная повинность предполагала взимание с крестьян и
помольных денег, которые составляли одну из существенных ста-
тей доходов Тобольского архиерейского дома и приписных к нему
монастырей. Например, за Тобольским Знаменским монастырем
насчитывалось 4 действующие мельницы. Из них только Ашлыц-
кая собирала в год по 176 руб. помольных денег91
.
Наряду с этим существовал еще и натуральный оброк, который
мог выражаться в денежной форме. Приходно-расходные книги
отражают только денежные поступления от оброка, косвенно го-
воря об оброчных взносах сельскохозяйственными продуктами92
.
Важное место среди повинностей, по мнению В.И.Семевского,
занимала поставка подвод для разнообразных перевозок шлифо-
вального, мельничного оборудования и т.д.93
Помимо этого крестьяне архиерейского дома должны были
выполнять ряд отработочных повинностей: перемалывать муку и
хлеб из господских житниц; перерабатывать зерно в толокно;
строить барки и дощаники для сплава хлеба; заготавливать дрова
для архиерейских покоев, семинарий и церквей, лес для строи-
тельства; сено, ловить рыбу; работать на пильной и стеклянной
фабриках94
.
Тобольский архиерейский дом вел широкое строительство в
разных местах, где основной рабочей силой являлись крестьяне
его вотчин. Каждая слобода должна была присылать по 5—10 че-
ловек в услужение архиерейскому дому. Для многих крестьян вы-
полнение разнообразных видов ренты сочеталось с выплатами и
отработками. Например, за взятую на семена четверть ячменя
57
крестьянин должен был со своим конем проработать на мона-
стырском митрополичьем хозяйстве. Работа на «митрополичьем»
коне стоила 4 коп. в день. Пятинный хлеб с одного венца при
средней обеспеченности составлял 4 четверти, 6 пудов и стоил
3 руб. 25 коп.95
В XVIII в. (по сравнению с XVII в.) прибавился ряд государст-
венных повинностей и денежных поборов: сбор подушных денег
с архиерейских и монастырских крестьян, драгунских и ямских
сборов, набор в рекруты и т.д.96
При этом царским указом от 10 февраля 1720 г. предписыва-
лось: «…когда в Сенат или Камор-Коллегии определено будет
собирать деньги, или что иное, какого б звания не было и оброч-
ных зборах в Губернии и в провинции письменных указов не по-
сылать как прежде сего бывало. А посылать печатные которые
как в городах так и в уездах в народ публиковать и по селам рас-
сылать и отдавать попам, а им в церквях оные указы по все
праздники и Воскресные дни для ведома прихожан читать, чтоб
всяк о тех зборах подлинно был сведом и никому нельзя было
прибавить или убавить…»
97. Этим указом правительство пыта-
лось ограничить произвол церковных властей. Предписывалось
брать в рекруты по одному человеку с «двадцати дворов архие-
рейских и монастырских крестьян»
98
.
В ноябре 1741 г. в селе Воскресенском «…для укомплектова-
ния армии и гарнизонов, флота, артиллерии в оном рекрут со всех
положенных в подушный оклад, со ста шестидесяти душ по чело-
веку добрых и здоровых в равную меру и лета и в указанном пла-
тье… и по силе вышеписанного его императорского величества
указу в вышеписанном селе Воскресенском рекрут пять человек
да на подставу три и того восемь человек выбраны…»
99
.
Тобольский митрополит Антоний 4 марта 1722 г. в доношении
Синоду указывал на следующие сборы с церковных вотчин в То-
больской епархии: по указам «повсягодные сборы: из Военного
Приказу драгунских по 16 алтын и 4 деньги со двора, ямских по
2 алтына. Из Монастырского Приказу на корм драгунских лоша-
дей, на подъем каменщиков и кирпичников по три алтына, 2 день-
ги и на дачу драгунам по 11 алтын и по 4 деньги. Из Военного
Приказу поворотных по 8 алтын 2 деньги, седельных и уздельных
по 2; деньги. Из Земского Приказу рекрутных по 2 алтына. Из
58
Адмиралтейского Приказу на починку кораблей по 4 алтына
1 деньге. Из Ямского Приказу подвозных по 3 алтына 2 деньги.
По присланному е.и.в. указу из Камер-Коллегии 21 сентября 7 дня
к городовому строению и к другим работам на наем рабочих лю-
дей, на жалование по 9 алтын, по получетверти деньги»
100
.
Из канцелярии Сената в Санкт-Петербурге «на мясоедные дни
в положенные пять полков драгунам и солдатам против располо-
жения на дворовое число по 2 алтына по полшести деньги с пол
полденьгою; и доходы ко флоту по 2 алтына по полпяты день-
ги»
101
.
Из Государственной Камер-коллегии «лондратских по 3 алты-
на 2 деньги, за хлеб по настоящей средней цене по 1 алтыну, за
стрелецкой хлеб по 6 алтын». По определению бывшего губерн-
ского князя Гагарина, «на дело судов в Тобольску по 3 алтына
2 деньги». Ко всем поборам следует добавить подушный оклад в
70 коп., который собирался дважды в год102. В 1741 г. с 771 архие-
рейского крестьянина с. Воскресенского на первую половину года
собрали подушных денег на сумму 138 руб. 78 коп.103
Нет сомнения, что оброчные повинности были менее обреме-
нительными, чем барщинные. Барщинные работы отвлекали от
нормального ведения своего хозяйства, поэтому выгоднее было
внести денежную ренту. Следовательно, повинности монастыр-
ских крестьян Тобольского архиерейского дома выражались во
всех трех формах феодальной ренты, а сложная система повинно-
стей создавала благоприятные условия для повышения размеров
ренты.
Возникает совершенно противоречивая картина: церковные
историки отмечали, что «хозяйство крестьян архиерейской вот-
чины было добротным», у них было доброе «житье-бытье, и тру-
дились в архиерейской вотчине исключительно для внутренних
нужд Софийского дома».
В трудах советских историков изложена противоположная
точка зрения. Они считали, что церковные феодалы вводили все-
возможные повинности и отработки, что приводило к антифео-
дальным выступлениям в XVIII в. В 20—40 гг. XVIII в. наблюда-
ется широкое движение крестьян духовных вотчин Тобольской
епархии.
59
По мнению М.В.Побережникова, волнения архиерейских кре-
стьян, направленные преимущественно против произвола адми-
нистрации, были менее остры по сравнению с выступлениями
государственных крестьян104
.
Н.В.Горбань в работе «Движения крестьян духовных вотчин
Тобольской епархии в XVIII в.» приводит сведения о жестоком
обращении с крестьянами архимандрита Иакинфа, эконома ар-
хиерейского дома, и даже самого тобольского митрополита
Павла II. Жестокость Павла в обращении с крестьянами стала из-
вестна в Петербурге царице Екатерине II. Иакинфа назвали «кро-
вожаждущим». Архимандрит не был ученым монахом, но в тече-
ние ряда лет был близок к тобольским митрополитам. При Павле II
он, кроме исполнения должности эконома Тобольского митропо-
личьего дома управлял всеми делами Тобольской духовной кон-
систории. В тюрьмах при архиерейском доме сидели десятки кре-
стьян, которые подвергались всякого рода пыткам и истязаниям.
Чинились жестокие наказания кнутом, плетьми и кошками. Все
попытки жалоб заканчивались плачевно: жалобы рассматривал
сам митрополит, а светская власть не принимала никакого уча-
стия. Весь этот произвол привел к тому, что крестьяне начали
борьбу с ним105
.
Формы выступлений монастырских крестьян во многом сов-
падали с формами борьбы пашенных и приписных крестьян. Од-
ним из наиболее распространенных способов были побеги106
.
Бежавшие крестьяне либо шли к местным светским властям с
просьбой о выводе их в государственные крестьяне, либо скрыва-
лись по глухим местам. Монастыри проявляли настойчивость и
упорство в отыскании и возвращении беглых крестьян. Специ-
альные агенты выслеживали беглецов спустя много лет после по-
бега и не только возвращали беглых, но и закрепощали пород-
нившихся с ними за это время свободных людей107
.
В 1746 г. были найдены 47 семей беглых крестьян Тобольского
Знаменского монастыря, большая часть из них была записана в
ямщики. Почти все семьи породнились со свободными крестья-
нами, и монастырь потребовал «выводные деньги». Тем, кто не
хотел или не мог уплатить, разрешалось быть «за монастырем во
крестьянах»
108
.
60
В 1749 г. из вотчин того же монастыря в разное время сбежало
9 крестьян: «…Осип Козмин сын Ваулин а подлинно Развалов,
Сергей Сидоров сын Развалов, жена его Варвара, сын Гаврило,
Семен Леонтиев сын Заветрин, Ефрем Иванов сын Журавлев,
Михайло Дмитриев сын Корпыгин, Петр Борисов сын Ротмист-
ров, Родион Яковлев сын Горлов…»
109. Эти выступления можно
связать с изменением политического положения в стране.
В указе от 30 декабря 1701 г. предусматривалось: «Вотчинни-
кам им никакими угодьями не владеть, не ради разорения, но ра-
ди лучшего исполнения монашеского обещания, понеже древние
монахи сами себе трудолюбивыми руками пищу промышляли и
общежительно жившие, и многих нищих от своих рук питали,
нынешние же монахи не только нищих от трудов своих, но и сами
чуждые труды поядоша, и начальные монахи во многие роскоши
впадаше, а подначальных монахов в нужную пищу ведали и вот-
чин же ради свары, и смертные убийства, и неправые обиды мно-
гим твориша»
110
.
По указу от 16 января 1720 г. вотчины вновь были переданы в
ведение духовенства, а в 1721 г. был открыт Синод. Все эти изме-
нения в положении и управлении духовными вотчинами вызвали
у крестьян, по мнению исследователя, большие надежды на из-
бавление от тягла духовных крепостников111. Так, в 1726 г. кре-
стьяне села Воскресенского отказались выполнять распоряжения
приказчика Лузина. Волновались и крестьяне Вагайской вотчины
Тобольского Знаменского монастыря. Они отказались выполнять
работу на монастырь112
.
Расходы, связанные с Семилетней войной, приводят к введе-
нию подушных денег с монастырских крестьян. В первой поло-
вине 1761 г. с крестьян Тобольского Знаменского монастыря со-
брали «…денег с 2 140 душ по 35 коп. с души, итого 749 руб., да на
оное число плакатных на рубль по 2 коп. с души, итого 763 руб.
98 коп.»
113
В период проведения секуляризации в 1762 г. вместо всех по-
винностей сверх подушного семигривенного оклада был введен
рублевый оклад114. После отмены секуляризации было предостав-
лено на усмотрение церковных властей решение сохранить руб-
левый оклад или вернуть прежние повинности. Церковные фео-
далы оставили рублевый оклад и восстановили традиционные
61
крестьянские повинности: «…и ныне надлежит с них крестьян и
впредь пятинный хлеб собирать ежегодно в дом митрополитан-
ский и монастыри…»
115
.
М.М.Громыко находит этому подтверждение в описи хлебных
запасов Тобольского Знаменского монастыря в декабре 1757 г. и
ноябре 1764 г. «Пятинный хлеб» составлял подавляющую часть
запасов до и после реформы 1764 г.116
Данные из фондов духовной консистории позволяют судить об
эволюции положения крестьян на протяжении исследуемого пе-
риода. Еще В.И.Семевский в своем исследовании о крестьянах
XVIII в. отмечал, что имеется очень мало указаний на побеги кре-
стьян церковных вотчин. Кроме того, архиерейские владения раз-
личались по почвенно-природным и природно-климатическим
условиям, что отражалось на благосостоянии крестьянского хо-
зяйства. Поэтому в архиерейских вотчинах не было крупных вы-
ступлений.
По нашему мнению, фактически все приводившиеся Н.В.Гор-
бань и М.В.Побережниковым примеры можно отнести к пассив-
ным проявлениям антифеодальной борьбы (прошения, побеги,
отказ от работ). Массовые выступления носили исключительный
характер и зафиксированы в 60-е гг. XVIII в. во время начального
этапа и накануне секуляризаций церковных имений (при Пет-
ре III).
Так, в 1760 г. вновь произошло волнение крестьян Тобольского
Знаменского монастыря. Была составлена челобитная, где кресть-
яне жаловались на архимандрита Порфирия: «…он себя приказы-
вал называть ваше высокопреподобие…во обители его расходы
увеличились, но он умел своим смыслом оны убытки награждать,
на имеющихся его монастыря крестьян сделки увеличивал всяки-
ми потребностями, то есть дровами, сеном, лесом, лыками и про-
чими которые излишние продавал и тем приход свои приумно-
жал. А потом на всякие потребные работы их же наряжал, а пяти-
ной хлеб, который подлежал на монастырь, выбирал с них весь
без доимки…». Челобитчики были жестоко наказаны: «…главных
челобитчиков, выбив кнутом, вырвали ноздри, послали на катор-
гу, из главных, которые подписывались при совете мирском, пять-
десят человек, тех так же выбили кнутом на публичном месте, а
остальных живущих в Вагайской заимке человек ста с три старших
62
десятого кнутом, а достальных по состоянию их лет били плеть-
ми и батогом…»
117
.
В начале февраля 1762 г. волнения охватили митрополичье се-
ло Воскресенское. Крестьяне получили копию указа от 12 октяб-
ря 1760 г., которым предписывалось «отныне им государственны-
ми крестьянами быть и платить только установленный оклад».
Крестьяне пришли в приказную контору и потребовали от упра-
вителя игумена Иезекиля прочесть им утаенный от крестьян указ.
Указ 12 октября 1760 г. был в свое время объявлен в церкви, но
крестьяне не верили заявлениям управителя и его толкованиям,
что дело идет о прибавке подушных денег на государственных
крестьян. Управитель дал им печатный указ. Они его сличили со
своей копией, но его толкованию и объяснению вновь не повери-
ли. Волнение продолжалось до 13 февраля 1762 г. По приказу
игумена удалось схватить 10 беглых ирбитских крестьян, у кото-
рых было отобрано обращение к крестьянам села Воскресенского
с призывом присоединиться к ним118
.
21 и 22 февраля 1762 г. начались волнения в Тавдинской сло-
боде. Крестьяне заявили: «Мы де пятинного хлеба не повезем и
по указу трехсот четвертей в Тобольск гужом не везем же, дров
дву сот сажен костровых и тысячи сажен же пятичетвертовых не
добываем, уголья не сжем, смолы и прочих разных припасов не
исполняем же и ржи на муку пятьсот четвертей и пшеницы пять-
десят жернов покупать не будем и с ключей лес и камень не пла-
вим и во всех требованиях по вотчине касающихся отперлись».
Согласились платить подушный оклад и кормить лошадей архие-
рейского двора. Тавдинские крестьяне трижды посылали своего
агитатора крестьянина деревни Щучьей, в Покровскую слободу с
призывом поддержать их. Те откликнулись и составили «общий с
рукоприложением договор» об отказе от работ на архиерейский
дом. Писщик Николай Тюшев доносил эконому архимандриту
Иакинфу о том, что все покровские крестьяне взбунтовались и
отказываются «от всех дому митрополитанского работ и от вся-
ких случаев»
119
.
Волнения охватили к первой половине февраля все митропо-
личьи вотчины. В Усть-Ницынской слободе крестьяне достали за
дорогую плату копию того же указа и наняли читать его местного
дьячка Мухина. Впоследствии по приказу митрополита Мухин
63
был схвачен, отправлен в Тобольск и бит плетьми. Крестьянские
сходки закончились открытым выступлением 27 января 1762 г.
Крестьяне вызвали приказчика Григория Тюшева и подьячего
Петра Тихонова и приказали прочесть привезенную из Тюмени
копию указа. По прочтении копии крестьяне заявили об отказе от
работ и повинностей митрополиту, при этом они заявили приказ-
чику: «Нам де и тебя, приказчика, так и подьячего в слободе не
надо, поезжайте куда хотите, а править де у нас будет староста
Лашков с выборными не хуже вас». Крестьяне объявили, что не
будут работать на пильной и стеклянной фабриках, на мельнице и
в архиерейских покоях, отказались давать подводы, строить барку
и дощаник и выполнять другие работы.
Митрополитом в это время был Павел II Конюскевич (1758—
1768 гг.), экономом архиерейского дома — архимандрит Иакинф.
Владыка, чтобы самому успокоить и усмирить волнующихся кре-
стьян, решил произвести объезд архиерейских вотчин.
19 февраля 1762 г. он прибыл в Усть-Ницынскую слободу. По
сообщению приказчика Усть-Ницынской слободы Григория Тю-
шева эконому Иакинфу, на встречу с Павлом II вышло около 600
крестьян «и его преосвященству выговаривали, что де нас всеми-
лостивейшая государыня пожаловала от всех ваших тягостей, то
есть работ, подвод и пятины и протчих зделей и приказала быть в
однорублевом окладе». Переговоры с владыкой закончились тем,
что крестьяне решили отправить трех челобитчиков в Тобольск в
Сибирскую губернскую канцелярию искать освобождения от ми-
трополичьего дома, а сами отказались решительно от всех работ
до прибытия из Тобольска челобитчиков120
.
Пытался увещевать взбунтовавшихся крестьян новый управи-
тель Усть-Ницынской слободы иеромонах Вассиан, но безрезуль-
татно. 4 марта 1762 г. усть-ницынский священник Алексеев писал
архимандриту Иакинфу: крестьяне «состоят в зломышленном
своем деле, не выключая ни единаго, все несколько увещевали,
точно они безумные не восхотели сего разумети, но состоят яко
лютейшие звери в злом своем намерении». Из Ирбитской слобо-
ды, где производилась постройка митрополичьего дома, бежали с
работ вотчинные усть-ницынские и воскресенские крестьяне, ос-
тавив незаконченной постройку и прихватив с собой часть приго-
товленного лесного материала и хлебного провианта121
.
64
Побывал митрополит и в Вознесенской слободе. Но личное
вмешательство митрополита не помогло. В итоге потребовалось
вмешательство светской власти. В 1762 г. архимандрит Иакинф
подал в Сибирскую губернскую канцелярию две челобитные (2 и
7 марта). В них он просил арестовать ряд митрополичьих кресть-
ян и «учинить крестьянам достойное на страх наказание». По
приказу губернской канцелярии прибывших в Тобольск челобит-
чиков арестовали. А в духовные вотчины были отправлены на-
рочные с указами к крестьянам о подчинении митрополиту и мо-
настырям. Это не помогло остановить волнения в архиерейских
вотчинах. 9 апреля казенный приказ митрополичьего дома обра-
тился в губернскую канцелярию с просьбой о присылке в архие-
рейские вотчины «надежной и большой команды пущих возмути-
телей и преслушников сыскав в Тобольск смирить довольным
публичным наказанием и к неотменному послушанию совершен-
но принудить». В вотчинах выступление крестьян поддержали
работные люди архиерейского дома122
.
Новые волнения возобновились осенью 1762 г., что было свя-
зано с возвратом церковных имений Тобольскому архиерейскому
дому. 20 октября в Преображенскую митрополичью вотчину при-
был приказчик Осип Калинин. Он зачитал указ о возвращении
вотчин архиерейскому дому, на что крестьяне ответили, что со-
гласны давать только рублевый оклад123
.
23 декабря 1762 г. митрополит Павел II отдал распоряжение по
всем архиерейским вотчинам: «за нынешний 1762 г. со всех кре-
стьян рублевый оклад собрать, а с будущего 1763 г. вместо того
рублевого оклада употребить крестьян в нужные по рассмотре-
нию властей монастырские работы и пятинный хлеб с них соби-
рать, и во всем по-прежнему поступать на таковом основании, как
доныне оные монастыри содержали». К владыке поступили доне-
сения от приказных людей, свидетельствующих о том, что кре-
стьяне разобрали хлеб, творят разорения и воровство, что от не-
досмотра и недостатка кормов пал скот124
.
За данный период от голода скота погибло: в Тавдинской сло-
боде — 54 лошади, в Усть-Ницынской — 15 лошадей, в Покров-
ской — 8 лошадей, в с.Воскресенском — 3 лошади и 56 голов ро-
гатого скота. В общей сложности погибло 56 голов крупного рога-
того скота и 80 лошадей. Духовные власти пытались добиться от
65
крестьян возмещения убытков и обратились к Сибирской губерн-
ской канцелярии с просьбой принять решительные меры125
.
Светские власти отписались промемориями, оправдывая раз-
дачу хлеба крестьянам необходимостью им помочь: «…паче же
вотчинные архиерейские крестьяне доведены были до такой
крайней нищеты и разорения, что не только на посев хлеба, но
многие и пищи у себя не имели, питались милостынею, а все де
то последовало им с приезду его преосвященства в Сибирь от
тяжких и несносных противу прежних лет работ и отягощения, о
чем они Сибирскую губернскую канцелярию непрестанные жа-
лобы преподносили».
В свою очередь духовная консистория обвинила светские вла-
сти в том, что они не способствуют наведению порядка в архие-
рейских вотчинах.
Крестьяне соглашались платить только рублевый оклад, ссы-
лаясь на упоминание о нем в указе. В ноябре 1762 г. крестьяне
митрополичьего села Преображенского подали челобитную в Си-
бирскую губернскую канцелярию. В ней указывалось, что «ми-
трополичий дом принудил ряд крестьян идти на работу в То-
больск обслуживать митрополита и казенный приказ, всех кре-
стьян принуждали к поставке сена, возке дров в Тобольск. Кре-
стьяне стали собирать рублевый оклад, но сборщики рублевого
оклада были схвачены и отвезены в Тобольск, а челобитчики аре-
стованы, избиты и содержатся в митрополичьем доме в разных
тяжелых работах». Выступление в селе Преображенском закон-
чилось тем, что из Сибирской губернской канцелярии прибыл
князь Чхеидзе с воинской командой и привел в повиновение ар-
хиерейских крестьян. Они дали две подписки: «первую, что
впредь его преосвященству и определенным от него приказчику
желают быть послушными во вснм», вторую — «чтоб кормчества
и укрывательства воров, также между собою судопроизводство не
происходило и посторонних пищиков ни за кой наем у них, кроме
определенного от его преосвященства, не было»
126
.
Окончательно усмирить крестьян не удалось. В декабре 1762 г.
вновь возникли волнения крестьян села Воскресенского. Бунт
подняли 12 человек во главе со старостой Петром Бухаровым,
затем число участников достигло сотни. Крестьяне духовных вла-
стей не слушались, хлеб в Тобольский архиерейский дом поставлять
66
отказались, никаких работ не выполняли. Это наблюдалось в
Усть-Ницынской, Тавдинской и Покровской слободах127
.
Выступление продолжилось на следующий год. Подтвержде-
ние этого находим в переписи вотчин и крестьян архиерейского
дома за 1763 г., где сообщается о том, что в июне этого года в село
Преображенское прибыл архиерейский служитель Иван Бурмакин
и «стал наряжать крестьян на запор лесом Абалацкого озера».
Крестьяне согласились на полевые работы в счет рублевого окла-
да. Тобольский архиерейский дом нес недостачи по сбору рубле-
вого оклада: на апрель 1763 г. они составили 2 643 руб.128
Новые волнения во всех митрополичьих вотчинах произошли
после попытки духовных властей взять пятину у крестьян. 25 ав-
густа 1763 г. в село Преображенское прибыл посыльный из ми-
трополичьего дома иеромонах Венедикт, для того чтобы соста-
вить опись имеющегося у крестьян на их полях хлеба. Крестьяне
его не пустили и объявили, что «…де по указу велено с них кре-
стьян собирать рублевые деньги или за оные заработать, а пятин-
ного де хлеба собирать не велено и не дадут, почему для освиде-
тельствования и описания, коль допустили, целовальников не да-
ли». Митрополит с помощью светских властей добился усмире-
ния крестьян129
.
Аналогичные выступления можно было наблюдать на всей
территории епархии. Например, в вотчинах Верхотурского Нико-
лаевского и Далматовского Успенского монастырей130
.
В заключение отметим, что накануне секуляризации Тоболь-
ский архиерейский дом был крупным земельным вотчинником.
Приведенные данные о хлебных запасах, количестве скота и раз-
мерах торговли свидетельствуют об устойчивом характере сель-
скохозяйственного производства во владениях Тобольского ар-
хиерейского дома и прочной связи с рынком. Как видно, количе-
ство лошадей преобладало в связи с тем, что экономика архие-
рейских вотчин была подчинена хлебопашеству (зерновому про-
изводству).
В вотчинах Тобольского архиерейского дома находились раз-
личные группы феодально-зависимого населения (крестьяне, бо-
были, половники и др.). Их положение различалось по имущест-
венному цензу. В церковной литературе давалась идеалистиче-
ская картина быта архиерейских крестьян. Они несли различные
67
повинности, а их рост приводил к стихийным выступлениям.
В советской литературе слишком преувеличивался их уровень.
Приведенные факты свидетельствуют о том, что эти выступления
носили ограниченный и узколокальный характер.
Примечания
1
Кабузан В.М. Троицкий С.М. Движение населения в Сибири в XVIII в. //
Сибирь XVII—XVIII вв. Новосибирск, 1962. С. 153.
2 Шунков В.И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). М., 1946.
С. 33.
3
Государственный архив Тюменской области «Государственный архив» (да-
лее — ГУТО ГА) в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 1. Л. 17—18.
4
ГУТО ГА. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. Л. 10—12 об.
5
Горбань Н.В. Движение крестьян духовных вотчин Тобольской епархии в
XVIII в. // Уч. зап. Омск. пед. ин-та. 1949. Вып. 4. С. 86, 92—94.
6 Шунков В.И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). С. 84.
7 Громыко М.М. Русское население и земледельческое освоение. Новоси-
бирск, 1965. С. 173.
8 Хозяйство и быт Западно-Сибирского крестьянства в XVII — начале XIX в. /
Отв. ред. В.А.Александров. М., 1979. С. 251—252.
9 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 280. Л. 10
10 Там же. Д. 3. Л. 103—139 об.
11 Там же. Л. 89—102.
12 Там же. Д. 946. Л. 2.
13 Громыко М.М. Русское население и земледельческое освоение. С. 172.
14 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. Л. 69 об.—70.
15 Государственное учреждение Тюменской области «Государственный архив
Тюменской области» (далее — ГУТО ГАТО). Ф. 47. Оп. 1. Д. 3670. Л. 30—55.
16 Государственный архив Свердловской области (далее — ГАСО). Ф. 286.
Оп. 1. Д. 1. Л. 31—32.
17 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. Л. 18, 71.
18 Шорохов Л.П. Общерусские черты и местная специфика в возникновении
и развитии церковно-корпоративного землевладения в Сибири в XVIII в. // Сибирь
в прошлом, настоящем и будущем. Новосибирск, 1981. Вып. 1. С. 46, 78—79.
19 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Д. 20. Л. 51—51 об.
20 Описание документов и дел Св. Синода. Т. 2. С. 638.
21 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 1. Д. 14. Л. 1а, 8—9, 15 об.
22 Российский государственный исторический архив. Ф. 796. Оп. 2. Д. 478;
ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 4793. Л. 2—20; ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 156.
Оп. 1. Д. 26. Л. 56; Д. 203. Л. 2—7 об.
23 Громыко М.М. Русское население и земледельческое освоение Западной
Сибири. С. 83.
24 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. Л. 17, 71.
25 Наш край в документах и иллюстрациях. Екатеринбург, 1966. С. 441—442.
68
26 Шорохов Л.П. Общерусские черты и местная специфика в возникновении
и развитии церковно-корпоративного землевладения в Сибири в XVIII в. С. 46.
27 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. Л. 17—17 об., 69.
28 Там же. Оп. 1. Д. 26. Л. 50 об.
29 Пузанов В.Д. Военная политика русского государства в Западной Сибири
(конец XVI — начало XVIII в.). Сургут, 2011. С. 187.
30 Абрамов Н.А. Тюмень: из истории Тобольской епархии. Тюмень, 1998.
С. 427.
31 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. Л. 19—20.
32 Наш край в документах и иллюстрациях. С. 455.
33 Российский государственный архив древних актов (далее — РГАДА).
Ф. 214. Кн. 1605. Л. 90—116.
34 Календарь Тобольской губернии на 1890 г.Тобольск, 1891. С. 35—37.
35 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Д. 26. Л. 56; Ф. 70. Д. 9. Л. 72—73 об.;
Д. 10. Л. 37.
36 Там же. Ф. 70. Оп. 1. Д. 8. Л. 2—42 об.; Д. 18. Л. 1—10.
37 Там же. Д. 3. Л. 76—102 об.
38 Там же. Д. 10. Л. 62—64 об., 94.
39 Там же. Д. 15. Л. 7—85.
40 Там же. Ф. 156. Оп. 2. Д. 579. Л. 20—22.
41 Громыко М.М. Русское население и земледельческое освоение Западной
Сибири. С. 167, 169.
42 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 633. Л. 96 об.—97.
43 Шунков В.И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). С. 283—284.
44 РГАДА. Ф. 214. Кн. 735. Л. 8—48; Кн. 686. Л. 131; Кн. 1086; ГУТО ГА
в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 1. Л. 17—18; Д. 86. Л. 12—15.
45 Горбань Н.В. Движение крестьян духовных вотчин Тобольской епархии в
XVIII в. С. 90.
46 Шунков В.И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). С. 287, 291.
47 РГАДА. Ф. 214. Кн. 474. Л. 665.
48 Горбань Н.В. Движение крестьян духовных вотчин Тобольской епархии в
XVIII в. С. 232—241.
49 400 лет Тобольску: Сборник документов и материалов. Свердловск, 1987.
С. 42.
50 РГАДА. Ф. 342. Оп. 1. Д. 101. Л. 135—136.
51 Крестьянство Сибири в эпоху феодализма. Новосибирск, 1982. С. 280.
52 Громыко М.М. Западная Сибирь. Новосибирск, 1965. С. 222—228.
53 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Д. 4. Л. 36—36 об.
54 Беликов Д.Н. Старинные монастыри Томского края. Томск, 1898. С. 192—194.
55 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Д. 18. Л. 4—9.
56 Греков Б.Д. Монастырское крестьянство XVI—XVII вв. Л., 1924. С. 734.
57 РГАДА. Ф. 214. Кн. 151. Л. 40; Кн. 1086. Л. 12—50, 43—46; Ф. 280. Оп. 1.
Д. 734. Л. 20; Оп. 6. Д. 924. Л. 5 об.; ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 86.
Л. 23—24; 45—47; Д. 9. Л. 45—47, 80—92 об.
69
58 Дьяконов М.А. Бобыли в XVI—XVII вв. СПб., 1896. С. 6, 32; Дьяко-
нов М.А. Очерки из истории сельского населения в Московском государстве
(XVI—XVII вв.) СПб., 1898. С. 206—240.
59 Греков Б.Д. Монастырское крестьянство XVI—XVII вв. Л., 1924. С. 734—759.
60 Панкратова А.М. Наймиты на Руси в XVII в. // Академику Борису Дмит-
риевичу Грекову ко дню 70-летия: Cб. статей. М., 1952. С. 207—209.
61 Прокофьева Л.С. Вотчинное хозяйство в XVII в. М; Л., 1959. С. 170.
62 Сахаров А.Н. Русская деревня в XVII в. М., 1966. С. 170.
63 Шапиро А.Л. Бобыльство в России XVI—XVII вв. // История СССР. 1960.
№ 3. С. 52, 60; Эволюция бобыльства в России XVIII в. // Ежегодник по аграр-
ной истории Восточной Европы: 1958. Таллин, 1959. С. 95.
64 Коньков Н.Л. Двинские черносошные бобыли // Историография и источни-
коведение истории северного крестьянства СССР. Северный археографический
сборник. Вологда, 1979. Вып. 7. С. 73—82.
65 РГАДА. Ф. 280. Оп. 6. Д. 734. Л. 20; ГУТО ГАТО. Ф. 47. Оп. 1. Д. 4769.
Л. 2; ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 15. Л. 1—7.
66 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 3, 104—106, 118, 120, 121—126.
67 Там же. Д. 9. Л. 80—92 об.
68 Там же. Д. 15. Л. 1—7.
69 РГАДА. Ф. 280. Оп. 6. Д. 734. Л. 20.
70 Громыко М.М. Западная Сибирь. С. 490—491; Общерусские черты и мест-
ная специфика в возникновении и развитии церковно-корпоративного землевла-
дения в Сибири в XVIII в. С. 110.
71 РГАДА. Ф. 214. Кн. 3. Л. 96; Кн. 1320. Л. 1—580 об.
72 Греков Б.Д. Монастырское крестьянство XVI—XVII вв. С. 735.
73 Балюк Н.А. Крестьянское хозяйство Зауралья в конце XVI — начале
XIX вв. Тюмень, 2001. С. 38.
74 Шунков В.И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). С. 391—392.
75 Громыко М.М. Русское население и земледельческое освоение. С. 488.
76 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 3. Л. 51—53, 61—62, 73—74 об.,
76—102 об.; Д. 10. Л. 52—56; Д. 43. Л. 104—106, 118, 120—122, 124—126 об.
77 Там же. Д. 3. Л. 51—53.
78 Шунков В.И. Очерки по истории земледелия Сибири (XVII в.). С. 393.
79 Шорохов Л.П. Церковь в Сибири в конце XVI—XVIII вв. (Вотчинное зем-
левладение и политико-идеологические функции). Новосибирск, 1971. С. 110.
80 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Д. 20. Л. 50.
81 Горбань Н.В. Движение крестьян духовных вотчин. С. 90—96; Громы-
ко М.М. Западная Сибирь. С. 178—181.
82 РГАДА. Ф. 280. Оп. 6. Д. 206. Л. 1—5; Д. 208. Л. 1—5; Д. 733. Л. 2—3 об.;
Д. 819. Л. 11—14; Д. 289. Л. 5 об.; Д. 935. Л. 5; ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156.
Д. 26. Л. 56—58, 69; Д. 146. Л. 6—10.
83 ГУТО ГА в г. Тобольске. Ф. 70. Д. 3. Л. 76—102 об.; Д. 10. Л. 62—64.
84 Там же. Ф. 156. Оп. 2. Д. 1082. 17 об., 74.
85 Там же. Д. 146. Л. 6.
86 Там же. Д. 431. Л. 40.
87 Там же. Ф. 70. Оп. 1. Д. 3. Л. 33; Д. 18. Л. 11—16.
70
88 Там же. Д. 4. Л. 49—50.
89 Громыко М.М. Западная Сибирь. С. 523.
90 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II.
СПб., 1903. Т. 1. С. 206.
91 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Д. 20. Л. 51.
92 Там же. Ф. 156. Оп. 2. Д. 431.
93 Семевский В.И. Крестьяне в царствование императрицы Екатерины II.
С. 206.
94 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Д. 26. Л. 56.
95 Там же. Л. 10, 48, 56—58, 69.
96 ГАСО. Ф. 603. Д. 1. Л. 3, 13, 22, 44—45, 52; РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Д. 1.
Л. 17; ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 47. Оп. 1. Д. 2069. Л. 5—5 об.
97 РГАДА. Ф. 286. Оп. 1. Д. 1. Л. 16.
98 Полное собрание законов Российской империи (далее — ПСЗРИ). СПб.,
1830. Т. IV. № 2161; Т. V. № 2650, 3419.
99 РГАДА. Ф. 1446. Оп. 1. Д. 41. Л. 2, 19.
100 Описание документов и дел, хранящихся в архиве Святейшего Прави-
тельственного Синода. СПб., 1879. Т. II. Ч. 1. С. 20—23.
101 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 3. Л. 7; Д. 9. Л. 63—64; Д. 18.
Л. 32—36;
102 ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 1. Л. 52.
103 РГАДА. Ф. 1446. Оп. 1. Д. 41. Л. 7.
104 Побережников М.В. Массовые выступления крестьян Западной Сибири в
XVIII в. Новосибирск, 1989. С. 11—13.
105 Горбань Н.В. Движение крестьян духовных вотчин Тобольской епархии в
XVIII в. С. 232—241.
106 ГУТО ГАТО. Ф. 47. Д. 1944. Л. 21; Д. 2980. Л. 64; ГУТО ГА в г.Тобольске.
Ф.70. Д. 3. Л. 64—67; Ф. 156. Оп. 2. Д. 26. Л. 40—42.
107 Крестьянство в Сибири в эпоху феодализма. С. 281.
108 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 70. Оп. 1. Д. 3. Л. 1—5 об.
109 Там же. Ф. 156. Оп. 1. Д. 508. Л. 3.
110 ПСЗРИ. Т. IV. № 1818, 1829, 1886.
111 Там же. Т. VI. № 3659.
112 Побережников М.В. Массовые выступления крестьян Западной Сибири в
XVIII в. С. 34—35.
113 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 67. Л. 2— 4 об.; ГАСО. Ф. 603.
Оп. 1. Д. 1. Л. 52.
114 ПСЗРИ. Т. XV. № 11481.
115 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 324. Л. 1—1 об.
116 Громыко М.М. Западная Сибирь. С. 183—184.
117 Наш край в документах и иллюстрациях. С. 456—457.
118 ГУТО ГА в г.Тобольске. Ф. 156. Оп. 2. Д. 280. Л. 23, 33, 40—42; Д. 427.
Л. 1—3; Д. 633. Л. 147—149 об.; Д. 139. Л. 1—2.
119 Там же. Д. 280. Л. 5—7; Д. 635. Л. 47—49.
120 Там же. Л. 40—42.
121 Там же. Л. 10—10 об.
71
122 Там же. Д. 324. Л. 6—7.
123 Там же. Д. 635. Л. 13—13 об.
124 Там же. Д. 633. Л. 162—175 об.
125 Там же. Д. 946. Л. 2.
126 Там же. Д. 280. Л. 40—42.
127 Там же. Д. 393. Л. 1, 42.
128 Там же. Д. 34. Л. 1—2 об.; Д. 412. Л. 2—2 об.; Д. 385. Л. 2—4; Д. 633.
Л. 162—175 об.
129 Там же. Д. 628. Л. 1—2; Д. 411. Л. 42—43.
130 ГАСО. Ф. 603. Оп. 1. Д. 5. Л. 31—31 об.; ГУТО
Нужно продолжить это изыскание. И, обязательно. 206\2016 г.