Лампа гаснет, смыкаются веки
Тяжело, шум деревьев мерно,
Ночь, фонарь и улица, без аптеки,
Да и черт с ней уже, наверное.
Хоть и правда была в этом доме,
В том году, неприлично далеком.
Дом состарился и в полудреме
Безмятежно прикрыл глазки окон.
Помнит домик, как молча смеялся,
Наблюдая живую картину,
Как нелепый мальчишка боялся
Лишний взгляд на девчонку кинуть,
Как держал ее за руку гордо,
Обнимал до каленья белого
Посреди равнодушного города,
И цены тем объятьям не было.
Здесь, повыше, по маленькой рации
Спорят пылко счастливые души.
Если даже чуть-чуть постараться,
Можно их разговоры подслушать.
Жаль, почти не осталось слуха.
От пустой болтовни, пальбы и
Бесконечно глухого стука,
И попробовать крикнуть им бы.
Жаль, почти не осталось голоса,
Жаль, почти не осталось повода,
Мы теперь как два разных полюса,
И на обоих жестокий холод.
Время вновь терпеливо учит.
Не слепы и умеренно страстные,
Мы стали лучше, мы стали круче,
Не то, чтобы счастливы, зато не несчастны.
Чересчур спокойно педали жать, мол куда нам спешить,
Поживем как живется,
Будто рождены ждать, и лет сто еще жить,
И половина того на любовь придется.
Вот фонарь уже сквозь туман еле светится,
И опять будет холодно, а на небе - тучи,
Мы, надеюсь, под ними больше не встретимся.
Ни в коем случае? Ни в коем случае.