здесь сумерки пахнут дедовым самосадом,
парным молоком, озоном, цветущей вишней,
и время, так отстраненно и неподвижно,
уснуло навечно на этой земле горбатой.
здесь небо ложится на флюгеры и дымоходы,
коньки острых крыш, как будто, седлают тучи,
и в ясную ночь, запутавшись между сучьев,
луна все мечтает вырваться на свободу.
и кажется, если сумеешь оставить город,
вновь станешь ребенком босым, что бежит по лужам,
и, будто бы, снова будет хватать на ужин
кусочка ржаного хлеба с щепоткой соли.
что бабушка выйдет во двор и косынку снимет,
сказав перепачканным детям: "зовите деда,
пускай поспешит и скорее идёт обедать,
и сами к столу бегом, а не то остынет".
родители молодые вот-вот приедут
и мы всей семьёй купаться пойдем на речку,
и, почему-то, никто не опалит плечи,
и кажется - не закончится это лето.
здесь сумерки пахнут дедовым самосадом,
но дедушки нет, как впрочем, нет и бабули.
они вместе с детством твоим навсегда уснули,
и к запаху вишни теперь примешался ладан.