Лягушка, словно мошку, словит
звезду и выродит звездят
в глубинах родины прозорой,
где злыдни розами звездят.
Но ты-то знаешь, там для белых,
белейших мазанок родни, -
с дороги кизяки сгребает
столиц должница в наши дни.
Ты знаешь, из чего восходит
туман над маревом ботвы, -
чумной братвы своей угодник,
хулитель выходок блатных.
Свой дивный пригород,
в котором давно не те и быт не тот.
Степь распанахана забором...
И под забором не цветёт;
и всё ж - общению открыта
душа. И обретает смысл
всё, что завесою овито
из тайн кромешных, но не спит.
Под хор
родни моей хохлацкой
и безразличье детворы
согласья,
загнанный под лацкан,
зверёк
впрягается в хоры,
и сносит томною печалью,
меха души расколыхав,
к такому давнему причалу,
что ты и слыхом не слыхал.
Привет тебе, юдоль мирская,
где, сонмы звёзд сгребая в зёв,
росой по травам расплескалась
теплынь оврагов и бугров.
Привет!
Заманчивая трезвость - сыпучей млечности просвет!
Не бойся, ревностная! Грейся,
сыпь в неотторженный послед!
...И держит яблоко в подоле вся в звёздах -
яблоня в ответ.
И содрогается раздолье: позарься!
Смилуйся, мой свет.