Откройся, веер! Там китайский домик
На желтой плоскости слоновой кости,
И мудрый путник из старинных хроник
Сойдет с мостков - пусть ненадолго - в гости.
Он мне расскажет древнее преданье,
Подарит лотос, плавающий в чаше,
Круг совершив, прервет свиданье наше,
Такое утонченное свиданье.
Его спокойно отпущу в долину,
В рисунок, выходящий из-под горки,
В дороги стебель розовато-длинный...
Захлопну веер. И поглажу створки.
НА РАССВЕТЕ. В ДОЖДЬ.
Ли Цинчжао*
Плыви, сестра, ко мне - я тут, в постели,
Мы так друг другу долго не являлись!
Плоды моих трудов как раз дозрели,
Твои в веках, как лаки, отстоялись.
Ты различишь в обратной перспективе
Ряд перемен, произошедших с нами.
И мы поймем, насколько стал счастливей
Желанный мир все с теми же садами.
Не уплывай! Рука твоя все крепче
Сжимает воздух подоспевшей джонки,
Пробулькал звук, расплывчатый и тонкий,
Как будто на воде под светлой пленкой
Возник рисунок нашей краткой встречи.
* знаменитая китайская поэтесса 12 века, вынужденная
в конце жизни жить в джонке
НЕИЗВЕСТНОМУ ЧАНЬСКОМУ ХУДОЖНИКУ
В.Виардо
Вина ему, больше вина,
Он так хорошо расположен!
Бумагой и тушью обложен,
Он всё исчерпает до дна!
Вина ему, только вина,
За чашею чаша. И снова,
Как кровь, горячит глубина
Сплетенья рисунка и слова.
Срывает платок головной -
Пусть волосы вьются, как струи!
Седой, как мороз молодой,
Рычит, сумасшедший, танцует.
Живучая тыква-горлянка
В бумагу вцепилась и стонет,
Прозрачные резвые кони
На лист проступают с изнанки.
Послушные сердцу, запястью
Слова что-то тонкое значат.
Размытой, загадочной масти
Лошадки нетленные скачут.
Вина ему, злому, вина!
Еще не исчерпана сила,
Бессмертье еще не скосило,
А полная чаша видна.
И тыквы-горлянки. Их души.
Цветы иероглифов черных.
И десять флаконов от туши,
Недавно пахучих и полных.