"Передо мной стоял Гоголь в следующем
фантастическом костюме: вместо сапог - длинные,
шерстяные русские чулки, выше колен; вместо сюртука -
сверх фланелевого камзола, бархатный спензер; шея
обмотана большим разноцветным шарфом, а на голове
бархатный, малиновый, шитый золотом кокошник, весьма
похожий на головной убор мордовок. Гоголь писал и
был углублён в своё дело, и мы, очевидно, ему помешали".
С.Т Аксаков. История знакомства. 27 - 28.
1
"Мне кажется, что в Риме я ожил,
И рад, признаться, этой перемене.
Казалось, что и свет уже не мил -
Совсем недавно чуть не помер в Вене.
К спасению один был только шанс:
Я чуть живой забрался а дилижанс,
И дальше в Рим отправился отважно.
У немцев помереть казалось страшно.
Составил завещание уже -
И двух минут не мог я быть спокоен -
Расстройство нервов сделалось такое,
И так тоскливо было на душе,
Что с каждым днём мне становилось хуже,
И чувствуя, что мне товарищ нужен,
Помог мне Боткин*, он и утешал.
Шанс выжить был, похоже, очень мал.
Мне в трудный час судьба послала друга,
И что я выжил, лишь его заслуга".
2
"Дорога - утешение моё.
Дорога - это лучшее лекарство.
Здоровье я поправил бы своё,
Отправившись в неведомое царство
Курьером ли, фельдъегерем, клянусь
Здоровым проскакал бы я всю Русь,
Хоть до Камчатки. Дальняя дорога
К другому пусть кому-то и жестока,
Но воздух освежил меня, и я
Хотя уже не мог и шевелиться,
Стал снова различать в тумане лица,
И с Боткиным второго сентября,
В Венеции, на площади Сан Марко
Мы встретились, и день тот помню ярко".
"В Венеции, в сознании моём,
Я словно окружён был волшебством!
В гондоле, среди мраморных палаццо
Мы целый день могли тогда кататься!"
3
"Никто не мог съесть столько макарон,
И аппетит был поводом для шуток.
Я думаю: не мнителен ли он?
Приехал в Рим и стал лечить желудок.
Скучал, и уверяя, что нет сил,
Всё новые симптомы находил,
Но я считаю, что он ошибался.
Лет десять он, наверно, старался
Здоровье расшатать своё, и вот
Его организация в разладе.
Он рвался в Рим одной идеи ради,
И думал здесь спокойствие найдёт,
Но климат ни при чём. Его расстройство
Совсем иного - внутреннего свойства.
Физический, душевный неуют
Проблемы только в целом создают.
Он сам уже под их всецело властью.
Преграды только в этом вижу к счастью.
***
"Низенький, сухощавый, с весьма длинным, заострённым
носом, с прядями белокурых волос, часто падавшими на
маленькие прищуренные глазки, Гоголь выкупал эту
неприглядную внешность любезностью, неистощимою
весёлостью и проблесками своего чудного юмора, которыми
искрилась его беседа в приятельском кругу".
И.К. Айвазовский*. Рус. Стар. 1878, июль 423.
4
Уже я начал забывать порой,
Что Гоголь он, но вот однажды утром
Он новой угостил меня главой -
Жемчужина сияла перламутром.
А ведь иначе быть и не могло:
Вставал, когда ещё не рассвело,
И сразу принимался за работу.
Когда писал, холодную пил воду -
На письменном бюро стоял графин,
А в жаркий день и двух едва хватало.
Но не потел. "А пью не так уж мало,
И думаю, что я такой один.
Горю, но не потею - это скверно.
Не так, как все устроен я, наверно".
Скептически я к жалобам его,
Конечно относился. - "Ничего
Не можете понять вы!" На желудке
Кончались анекдоты все и шутки.
5
Однако же привычки он менять
Свои не собирался, и обычно
В траттории я мог его застать,
Где было и удобно и привычно,
Где можно и прислуге, как ни жаль,
На чистом русском высказать мораль,
Найдя изъян в каком-нибудь объекте.
Потом ещё на местном диалекте.
Вернувшись в дом, он ставни притворял,
За круглый стол усаживался чинно,
Картину мне диктуя за картиной,
А я сидел, писал и представлял,
И смех мог превращаться в дикий хохот.
- Старайся не смеяться, Жюль*. Но грохот
Его на время заглушал слова,
И слышался нам явно рёв осла -
Начало итальянской шумной свары,
И палкой по бокам его удары.
6
С тех пор я помню этот колорит.
Особенное было это что-то,
И слышу, как мне Гоголь говорит:
- Не смейся, Жюль. Стоит у нас работа.
- Не знаю, как сдержать тут можно смех.
О Плюшкине, пожалуй, лучше всех.
- Поверьте, о Копейкине не хуже.
- Но только напечатают ли "Души" -
Не высказать не мог сомнений я, -
- Все сможет ли снести Копейкин двери?
Однако, Гоголь был самоуверен:
- Печать - пустяк, но честно говоря,
Пора уже нам с вами прогуляться
К Саллюстию в сады. Его палаццо
В лучах заката дивно хороши.
А после ужин - тоже для души.
Он зонтик взял с собой, но по дороге,
Пустившись в пляс, сломал его, в итоге.
7
Так праздновал он мир с самим собой -
С разгульною малороссийской песней,
Широкой, разухабистой такой,
Ему, конечно. было интересней
Идти в сады Саллюстия, но там,
Похоже, что не рады были нам,
И он напрасно колотил в ворота.
Не помню уж: была ли то суббота,
Сиеста ли какая-то - Бог весть,
Ведь праздников хватает и в России.
А после в знаменитой австерии,
У Фальконе, где он любил поесть,
Мы выпили вина. В таком разрезе
Насыщен мир вокруг был и чудесен.
Делясь со мною тем лишь, что постиг,
Он говорил: не надо много книг,
Чтоб жизнь наполнить. Есть примета века:
Достаточно одной для человека.
***
"Известный наш художник Ф.А. Моллер писал в это
время портрет Гоголя. Я раз застал в его мастерской
Гоголя за сеансом. Показывая мне свой портрет, Гоголь
заметил: "писать с меня весьма трудно: у меня по дням
бывают различные лица, да иногда и на одном дне
несколько совершенно различных выражений", - что
подтвердил и Моллер".
П.В. Анненков, 49.
8
Играли мы по вечерам в бостон,
Причём, не зная правил, не умея,
И правила придумывал все он,
Сказать по правде: странная затея.
Участвовавший в этом Иванов*
Не мог бостона тоже знать основ,
И правила менялись поминутно
У нас по ходу дела абсолютно,
Но Гоголь, не понятно для чего,
Записывал подробно результаты.
Смешно смотрелись цифры эти, даты.
Ночник был примитивный у него,
Имевший лишь одну, пожалуй, ценность:
Собой он представлял седую древность,
О тех напоминая временах,
Когда возник тут город на холмах,
Но главное, происходило это
Под бульканье из фляжки орвиетто.
9
Страсть к творчеству во всём была. Он мог
Искусством заниматься и портняжным:
Выкраивать какой-нибудь платок,
Или жилет, считая дело важным.
Иглой владел не хуже, чем пером.
Бывало, что склонившись над столом,
Лицом к окну и солнечному свету,
Он с ножницами приступал к "сюжету".
Одна меня тревожила его
Тогдашняя причуда: он, бывало,
Сидел, дремал, а спал ужасно мало.
Узнать не удалось мне ничего -
Так это и осталось всё в секрете.
Каких причуд не встретится в поэте!
Открылся он тогда мне, но в другом:
Нигде, мол, об отечестве своём,
Понятно даже по какой причине,
Не думается так, как на чужбине.
10
Я, между тем, серьёзно заболел:
Простуда редкой "жабой" разрешилась.
Что сделал он? Уехал! Не хотел!
Душа его страданий сторонилась.
Молитвою, советом ли помочь,
Он был, что называется, не прочь,
Но раны, как и вид чужих страданий,
С других уже он видел расстояний.
Тут твёрдости характера, увы,
Не каждому здоровому-то хватит,
И скорбный вид больного на кровати,
Больной и воспалённой головы,
И вид мощей, прикрытых одеялом -
(Таких примеров мы найдём немало)
По нервам ли всё это нашим? Нет!
Не нашими ушами слушать бред,
Стенания несчастного и стоны,
Ведь есть же чудотворные иконы.
ПРИМЕЧАНИЯ:
*Боткин Николай Петрович, из знаменитой московской
купеческой семьи Боткиных, брат писателя В.П., медика
С.П., художника М.П. Боткина. Много помогал за границей
русским художникам и учащимся, не раз ссужал деньгами
художника А.А. Иванова.
*Айвазовский Иван Константинович (1817 - 1900) - выдающийся
русский художник-маринист.
*Жюль - прозвище, данное Гоголем Анненкову в Петербурге
в 1832 г.
*Иванов Александр Андреевич (1806 - 1858) - художник. По
окончании Академии художеств был послан Обществом
поощрения за границу на средства Общества. В его судьбе
много общего с судьбой Гоголя. Над картиной "Явление
мессии народу" он работал двадцать с лишним лет. В 1858 году
прибыл с готовой картиной в Петербург. Картина имела
грандиозный успех, но ещё продолжалась выставка, как
Иванов умер от холеры.
*Моллер Фёдор Антонович (1812 - 1875) - исторический
живописец и портретист. В конце 30-х годов уехал в Рим,
где прожил очень долго. Лучшая его картина "Поцелуй"
(1840 г.)
ИСТОЧНИК:
1 - 2 - Гоголь - Погодину. Письма. II. 80, 81.
3 - 4 - В.А. Панов - С.Т. Аксакову. Гоголь. Письма. II. 89, 88.
4 - 10 - П.В. Анненков. 32 - 49.
10 - 16.06.17.