- Дядя Георгий, пошли они, - крикнул, выглянув в окно, Добужицкий. Все, как один, идут! Остановились. Опять пошли. Так-то, без вас не начнут.
С улицы доносился шум, издаваемый движением многих человеческих тел. Это волновались екатерингофцы. Звучали клаксоны авто. Изредка долетало приглушенное «долой царя!», но оно тут же подавлялось пением государственного гимна.
- Идут, Георгий Апполонович! – подтвердил швейцар, просовываясь в дверной проем и цепляя косяки орлатыми пуговицами форменного пальто. – Шоферу что говорить?
-Шофера отпусти, пусть едет. А вы, Добужицкий, скажите Кокорину, чтобы они задержались у Нарвских, мы с Филлиповым догоним! – высокий, чернявый человек с орлиным профилем, похожий на литографию черкесского князя Девлет-Гирея с разворота «Нивы», вскочил с места. – Облачение надену.
- Револьверт возьмите, дядечка, - задыхаясь от волнения, сказал Добужицкий.
Человек досадливо махнул рукой.
- Помощь нужна? – это спросил Вано, переставлявший вертящийся стул от рояля к фикусу.
- Сам. – чернявый поспешно скрылся в гардеробной, - сам облачусь.
- Георгий Апполоныч, он себя превзошел-с! – растерянно объяснял Баскаков-Стрепетов. – Нет, он ранее тоже артистизмом отличался, но чтобы до такой степени…. Вышел к нам, а на нём – не ряса, не подумайте. Маскарад и совсем не для зимнего месяца. Вот, знаете бландовский эмменталь?
Конечно же, уроженец Ковенской губернии, сын средней руки молочного торговца, капитан 6-го отделения Кильштет знал и каков эмменталь варят Бланды,и что за костюм был на предводителе челобитчиков, более того, «облачение» находилось на складе вещественных доказательств, но это не помешало ему аккуратно записать показания Баскакова-Стрепетова в протокол допроса "свидетеля" слово в слово.
- Вообще, как если взять и отрезать прямоугольный кусок этого эмменталя в пол-человечьего роста , большой, знаете ли-с, параллелепипед, прорезать в боках дырки для рук, а снизу – для ног, то получится нечто подобное. Теперь вообразите, что вышедшую голову-с на ножках-с нужно снабдить тряпичными глазами, носом….
- То есть – придать ей черты человека?
- Совершенно так. И вышло, что на желтом фоне-с у владыки были два преогромнейших, весело смотрящих вперед себя голубых глаза с ресничками, носик-пипка и довольственный рот с выступающими из него двумя передними зубами. К слову-с, через рот и обзор весь шел-с. Человеческую голову в провале такого рта трудно различить, да вдобавок еще и владыка ликом темен-с.
На нижние конечности Георгий Апполоныч натянули-с кратчайшие бриджи цвета беж, так что были те выше колен, что комично смотрелось при полном отсутствии талии, а на стопах его многострадальных, столь по земле проступавших явлены нашему взору были лакированные ботильоны с круглыми носами-с.
- А под ботильонами что, носки или карпеты?
- Носки белейшие-с. По щиколотку.
- И галстух? – полувопросительно напомнил жандарм.
- Галстух. Был. Самого вольнодумного красного цвета-с.
- Вы утверждаете, что рабочие спокойно восприняли одеяние их вожака?
- Ну, там же, понимаете, эсдеки первыми стояли-с, те-то уже привыкли и были немного информированны. Эсдеки еще за месяц говорили, что просто так эта затея не закончится-с. Путиловцы и с вагонзавода, те, как мне показалось, были слегка дезориентированы таким зрительным экивоком-с, но все уж настроены были идти, так что их кто угодно мог повести, даже какой-нибудь Талькав, не то, что владыка в костюме чудесного сырного гнома.
Кильштет отхлебнул из стакана с подстаканником холодный чай.
- А что он говорил про переход из земного Санкт-Петербурга в небесный Санкт-Крабсбург?
- Я и сам толком не успел разобрать. Этого в петиции не было, только когда Егорий Апполонович молебен стал служить, вроде бы что-то такое говорил-с.. Но момент этот не ухватил. Мы уж к самим Нарвским вышли и – всадники появились.
Кильштет на мгновение представил унылую январскую поземку, несущую серо-голубую колкую пыль над замерзшими берегами Тентелевки, качнувшуюся в жертвенном ожидании навстречу летящим на нее конным гренадерам, толпу с хоругвями, крестами и портретами самодержца. Пройдясь ураганом по людям и втоптав в мостовую трех человек конница не задержалась, и таким же аллюром пронеслась обратно к воротам.
Толпа взревела: «Что делаете, басурмане?!»
День спустя документальными показаниями последнего свидетеля будет подтверждено, что негодующий владыка в желтом карнавальном костюме, не сообразном ни с какими догматическими канонами ринулся, потрясая зажатым в руке ведром, где горела смесь из толченых осенних листьев, ваты и керосина на шеренгу солдат . Кадя этим нелепым изобретением, авторство которого он приписывал Сен-Жермену, мятежный поп повел за собой возмущенных последователей. Затем затрещали трехлинейные винтовки и пали первые раненые и убитые. Перепуганные насмерть рабочие метнулись к реке, бросив всякое намерение к дальнейшему штурму. Сиротливый жёлтый квадратик священника метался меж черных недвижимых, поглощенных самими собой тел, по обагренному темно красным снегу, оставляя ботильонами шкодливые, каплеобразные следы. Слышался крик обезумевшего: «Вы готовы, свободный народ?»
- Да, капитан....
- Что? - как бы очнувшись спросил Кильштет.
- Замерз я вчера, до сих пор отойти не могу.... Согреться бы после всего, - горестно напомнил агент.
- Своего не упустит, - про себя подумал капитан, протягивая Баскакову-Стрепетову жалованье.
- Ах, конечно же. Ступайте.