СТИХИ ПО ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОМУ СЛУЧАЮ
ГЕКТОР И ГЕТЕРА
Гектор повстречал гетеру,
У гетеры взгляд пантеры.
«Отчего, милашка, ты сердита?»
Вопрошает Гектор ядовито,
Кто тебя обидел, обесточил,
Выгнал из таверны среди ночи,
Или не позвал в постель пустую,
Может, заподозрил, что плутуешь,
Обещая наслаждений негу,
Ты подобна грецкому ореху:
Вместо легкой сладостной забавы,
Душу бередишь пустой приправой,
Искажаешь смыслы общей цели,
Как свой образ на известной стеле,
Вместо «да» — мораль мне в поученье…
Но поскольку ждать я не могу,
То тебя любую я приму.
Отвечала Гектору гетера:
«Ты болван, но в том еще полдела…
Главное, прости меня Господь,
Импотента несуразна плоть.
На плоту я поняла однажды,
Что стерпеть тебя не в силах дважды
За гроши, которые не платишь,
За щедроты, коих ты не тратишь,
За пустое красноречье скряги,
За пустые, на веселье, фляги…
Ты себе втямишь: твои манеры
Не прощают гордые гетеры.
ОХ, УЖ ЭТОТ ПИНДАР
Ну и что, что он Пиндар,
Мало ли Пиндаров!
Был ли у Пиндара дар
Или брал все даром?
У Судьбы ее дары
С искушеньем вровень:
Что дают, то и бери,
А не своди брови.
Ведь не каждому дано —
В том нужна сноровка…
А для меченых судьба:
Пруд или веревка.
ЛЕСБОСИАДА
Гесиоды и Гомеры
Потеряли чувство меры.
У Пиндаров и пиндосов
Чувство это под вопросом.
Ахиллес, Алкей, Сапфо
Симонид и прочие,
Подуставши от кульбит,
Чем-то озабочены.
Лишь Софокл и Эсхил
Смотрят смело вдаль,
И мерещится им див,
В сто персон, сераль.
Поглядели старики,
Чуток погалдели,
И решили поразмять
Спины и колени.
На Лесбосе, где б еще,
Пьянки, танцы, бля*ки —
Испокон веков у них
Эти беспорядки.
Там в сношеньях
Стар и млад,
Не страшны им
Холод, глад —
Даже СПИД не страшен.
И Алкей, обняв Сафо,
Шепчет деве на ушко…
Передать его слова
Не решается рука.
А язык, тем паче,
Этим озадачен.
Но ведь важно,
Что сумел, совратить
Он деву…
Я прошу всех замолчать
Или сменим тему.
ПОСЛЕДНЯЯ ЖЕРТВА
Заманила Гетера меня:
Я наивен, как бочка пустая.
Наградила стервоза,
Смеясь,
Всем, чем в эти мгновенья
Страдала.
Безвыходность не каждый
Поймет,
Потому что у ней я
Не первый.
Желчью бравый мужик
Изойдет,
И пойдет к другой —
Скачивать нервы.
НЕСТОЯЩИЙ
Он стоик. Он достоит века.
Он совершенство. Он герой.
Но разглядеть в нем человека,
Бинокль не сможет полевой.
ПЕЧАЛЬНЫЕ СТАНСЫ
Все, что зрело, все, что спело,
Все, что жадный взгляд влекло,
Мне теперь остервенело,
Мне теперь не до того.
Мне бы начать все сначала,
От пробежки вдоль стены,
До последнего причала,
С чайкой, вскрикнувшей в ночи.
Во второй раз, я б успешно
Путь знакомый прошагал,
Но, увы, теперь известно,
Я не Моцарт, не Шагал.
Кто я, что я и зачем?
Интересно очень,
Но на крышах скрипачей
Не отыщешь, впрочем.
Видать, суть свою обрел
В иной ипостаси,
И теперь пишу тайком,
Вот, как эти, стансы.
ДВА СКРИПАЧА
По общим меркам,
Спущенным нам свыше,
Он был привычен,
Как скрипач на крыше.
А тот, кто на земле
Тиранил струны,
Желанным был,
Как винегрет из туны.
НЕ ТОТ
При том, что плачет девушка
На убыль нежных чувств,
Ей, в этих чувствах, хлебушком,
А не вином, кажусь.
АКТЕР ПО ЖИЗНИ
Загляделся в зеркало мужик:
Голова, фигура, торс и ноги…
А судьба, между ногами, вжиг —
И исчезла, будто по тревоге.
Был он возмущен и злился даже,
Как иной в театре, в бельэтаже,
Ибо в пьесе, неизвестно чьей,
Главным был не он, а обнаглевший
Член.
Борис Иоселевич