Знаете, есть такие мужчины, которые своей моногамностью способны достать окружающих гораздо больше, чем любой Дон Гуан своей полигамностью. Вот они так уверены… Ну, знаете, это такие фанатики, как у Моэма в рассказе «Дождь». Есть мужчины, которые просто любят только одну женщину. Но хорошо ли это? Я не знаю. Наверное, хорошо, если кто-то нашел свой абсолютный идеал. А если при этом ты не видишь ничего другого и не способен замечать ничего другого, то я не уверен, что это хорошо. Другой вопрос — надо ли обязательно изменять жене? Конечно, я ничего подобного проповедовать не буду. Но мне очень нравится формула Стивена Кинга: «Сидящий на диете имеет право просмотреть меню». Понимаете, можно любить жену, но увлекаться, любоваться, восхищаться остальными, и в этом не будет никакой драмы. <…> Есть определенная суженность в том, чтобы воспринимать единственную женщину, а всех, кто воспринимает больше, считать развратниками и подонками. Вот я очень не люблю ригористов и моралистов таких. Я люблю людей, которые подлостей не делают. Вот этих я люблю. Пожалуй, влюбленность, которая «повелительней [слаще] звука военной трубы», по Блоку, — это то состояние, которое необходимо, это творческое состояние, это все равно что вдохнуть действительно чистый воздух.
Дмитрий Быков, блог в фейсбуке
Меня лично Быков не удивил своим высказыванием. Я сразу юного Гребенщикова вспомнила:
И стареющий юноша в поисках кайфа
Лелеет в зрачках своих вечный вопрос,
И поливает вином, и откуда-то сбоку
С прицельным вниманьем глядит электрический пес.
Где электрический пес — друг человека интернет, а вечный вопрос: тварь ли я дрожащая или право имею — любить направо и налево?
Аппетит приходит во время еды
И неудивительно, что приходит на ум Моэм. В рассказе как раз хорошо и точно вырисовывается противостояние разных взглядов на вопрос. Туземное полигамное мышление спокойно относится к обнаженному телу, сексуальные связи здесь почти случайны, а чувственные удовольствия злом не считаются.
Ничего не напоминает? Мы пытались завоевать и «отмиссионерить» туземцев, а в результате они нас незаметно победили. В этом смысле полигамность в современном мире — такая же туземная вещь. Первобытность, глубинная притягательность тела и наслаждения оказывается для многих людей обстоятельством непреодолимой силы, природным катаклизмом, внутренним «сезоном дождя». Как и в рассказе Моэма — помните, чем он заканчивается? Вдохновенная проповедь миссионером воздержания и моногамии разбивается о могучую силу сексуального влечения.
Соблазн действительно велик. Отсюда и новозаветный запрет даже смотреть на чужую жену с вожделением. Почему? Потому что аппетит приходит во время еды. Просмотрев меню, захочется отведать блюдо. Вожделение разгорается по мере погружения в пламя, так сказать. В результате единственный старый проверенный способ не увлечься — это не поддаваться на такие лукавые речи о невинности взглядов и влюбленностей. Хочешь не упасть — ходи ровной дорогой, не сворачивай на улицы красных фонарей. Ибо слаб человек. Если даже благие намерения перевоспитания грешницы привели того самого миссионера у Моэма к падению, что же говорить о намерениях не совсем чистых и честных?
Любовь до гроба и новые социальные реалии
Сегодня люди все больше живут без ограничений в плане морали. Почему? Да вовсе не из свободолюбия или романтики. Просто экономически семья не выгодна. Экономический рост поддерживает не семья, не воспроизводство населения, а роботы. Поэтому если раньше семейное дело было экономически обосновано и социально поощрялось, то сейчас это государству практически не нужно. Отсюда полигамия, чайлдфри, нетрадиционные гендерные предпочтения. Интересно, что все это не просто расцветает пышным цветом, но требует и своего обоснования. Его-то и осуществляют и обслуживают такие чуткие к моменту публичные фигуры, как Дмитрий Быков.
И я не говорю, что это плохо. Это нормально. Есть люди, у которых развито чутье на такие вещи: они первыми «просекают фишку», видят тенденцию. Они первые забрасывают удочку и проверяют, ловится ли рыбка на этот крючок.
Интересно, что так называемый творческий человек (поэт в особенности) издавна считался существом более свободным, чем обычный человек. Ему всегда позволялось чуть больше — браков, связей и романтической любви. Быков, кстати, даже не называет это любовью — он четко определяет: речь идет о невинной влюбленности. Необязательно грубо изменять. Просто подстегнуть чувства, полюбоваться со стороны, почитать меню, так сказать.
Однако комментарии к этому его посту в фейсбуке демонстрируют: пока еще рано. Не готов русский человек так просто сдать позиции и расстаться со своими представлениями о том, что хорошо, а что плохо. Большинство в продвинутой социальной сети считает, что семья необходима человеку, что существует семейное счастье — то самое счастье в личной жизни, которого до сих пор желают на день рождения как лучший подарок. А для такого счастья нужна верность, целомудрие и любовь до гроба. Ни много ни мало.
Многочисленные любовные связи такого счастья не обеспечивают — только минутное наслаждение, только хардкор — во всех смыслах. Потому что человек устроен гораздо сложнее, чем любой самый совершенный робот. Мы не просто функционируем, мы испытываем чувства и эмоции, близость и привязанность. Любовь — это самое сильное переживание, от которого невозможно так просто отказаться. Как и разменять его на чечевичную похлебку новых острых ощущений.
А что такого?
Что же такого страшного может произойти, если изменить мужу или жене? Почему такой строгий запрет на измену наложила Церковь? Это вопрос элементарной дисциплины или все-таки необратимых изменений в самом человеке, которые затрагивают его душу?
Очевидно, что с человеком происходит ровно то, во что он верит. Если туземцы вуду верили, что их может убить шаман одним заклинанием, с ними это и случалось. Если человек верит, что совершает страшный грех, который его разрушает изнутри и за который его ждет геенна, он ее может получить еще при жизни. Но каковы тогда последствия для нашего современника, если его Бог давным-давно умер?
Часто со стороны люди, которые нарушают заповеди, выглядят вполне благополучно. Они спокойны, счастливы и преуспевают. Чем это можно объяснить? Только ли верой и неверием? А так ли уж хорошо внешнее благополучие без внутреннего? Ведь мы не можем знать, что творится у человека в душе.
Мне лично это и важно: внутреннее состояние человека, совершающего нечто, выходящее за рамки человеческой морали. Помните «Преступление и наказание»? Раскольников смог убить старуху, но тот персональный ад, в который он погрузился, не оставлял сомнений в греховности и недопустимости этого поступка. Не думаю, что сегодняшний молодой человек так уж далеко ушел от героя Достоевского. Да и нынешние талантливо снятые фильмы и сериалы очень наглядно показывают, что происходит с человеком, изменяющим своей жене (или мужу). Да, он чувствует угрызения совести, как бы свободно ни мыслил. И последствия измены для психики, для отношений в семье бывают крайне разрушительны. Можно ли жить дальше вместе после такого поступка? Этот вопрос до сих пор волнует нас по-настоящему, и каждый отвечает на него сам.
Моногамия не навсегда?
Я не собираюсь здесь учить и проповедовать. Не мое это дело. Я просто хочу напомнить: традиционные ценности подвергаются переосмыслению не на пустом месте, к этому подводит нас сама жизнь — культура, мораль, экономика. Меняется отношение человека к миру. Мы начинаем искать себя в новом космосе, пытаемся занять свое место. И оказывается, что в этом новом мире человеку вроде бы никто не нужен — этот «тяжкий груз» в виде мужа, жены, детей, да и вообще человечности. В этом смысле те, кто сегодня выступает за верность и моногамию, оказываются в роли безумно непрактичной (и даже неприличной) архаики. Пока еще нас достаточно много, мы еще держимся. Но надолго ли?