с меня сошел весь воск, я вновь табула раса.
как странно и смешно не значить ничего.
несмелой пустотой о тени оплетаться,
грузила оборвать и дрейфовать на дно.
над городом туман, а площадям досадно
за будущее и пролитый алкоголь.
мы так хотели стать вассалами вокзалов,
но в кассах никого и наш перрон пустой.
прискорбной цифрой ноль зрачок её отмечен,
маршрут известный всем бродягам из кино.
когда утихнет шум ботинок на конечной,
мы унесемся прочь по темноте депо.
что осталось от лета - лишь запах сырой земли,
лишь угли под дождем, во рту кисловатый вкус.
мы могли быть богами, бессмертными - не могли,
я поэтому все заучивала наизусть,
я поэтому знала, прожитое тобой - сплошь долги,
и мы вряд ли сумеем в плюс.
выйти так, чтоб один в поле воин, а два - отряд,
остальное уже неважно, причём вдвойне.
говорят, что разлуке понравился мой наряд,
говорят, ты не смог бы выжить на той войне,
говорят, время - яд, впрочем, многое говорят,
но, поверь, я умею не
замечать эту реку, что там, за моей спиной,
где плывущим в награду - запах сырой земли.
говорят, ты хотел, чтобы я не была одной,
говорят, будто лучше вычеркнуть, обнулить.
я молчу, чтобы Лета вернула тебя домой.
да, туда, где давно угли.