В холодке, вдали от большого мира,
На задке бесколёсной телеги с сеном,
Наш сосед-цыган, раздобрев с поллитра,
Через три двора будет крыть соседа.
Элеватор так же гудит полночи,
А с утра – тишина, как на дне колодца.
Воробей на калитке «чьють-чьють» застрочит,
Влажно всхлипнет дичка – и день начнётся.
А к вечерне две бабки придут да певчий,
И священник, кончив свою работу,
Как и в прошлом году, задувая свечи,
Пригрозит закрыть эту церковь к чёрту.
…Всё здесь делали в смерть: напивались, дрались
Топорами, мёрзли на остановке.
Как здесь верилось, помнишь, как здесь страдалось,
Как хотелось уехать в райцентр к тётке.
Как же страстно пелось поп-звёздам клуба.
Как легко плевалось на пересуды.
Как вода с колонки сводила губы.
Как здесь верилось в необратимость чуда.