Кареокая ночей моих подруга,
Профиль твой, как мрамор, лунно- бел,
Холодны неласковые руки,
Что когда-то я согреть умел.
Чужих дворов сырые переулки
И в строгости встревоженной Нева
Живут в твоём пришёптываньи звуков,
В изломах линий мыслящего лба.
Тебе идёт монашеская ряса,
Идут и платья стройных королев,
Твой мир кружит в хмельных объятьях плясок
И вдруг сереет, разом постарев.
Так кто же ты, святая ворожея?
И почему так светишь в мою глушь?
Сие пишу, а ветер тихо веет:
« Певица грусти и бессмертных душ…»