- Сереженька, я принесла тебе апельсины. Я помню, ты же
любишь апельсины, - Елена Александровна, худенькая невысокая
женщина, положила сверток с крупными оранжевыми плодами
на колени подростку, неподвижно застывшему в инвалидном
кресле. Ранняя весна уже пробуждала деревья в больничном
парке и день был достаточно теплым, но все же она заботливо
повязала теплый широкий шарф на шею исхудавшего до
неузнаваемости за минувшие три месяца Сережи. Он остался
по-прежнему недвижим, с отсутствующим пустым взглядом и чуть
наклоненной в право головой. В таком положении он находился
последние три недели.- Сережа, Алешенька живет у меня.-
ласково поглаживая его по руке, продолжала женщина, сглатывая
подступающие слезы. Лечащий врач сказал ей, что шансов
никаких. Мальчик врядли когда-то снова вернется в нормальное
состояние, прогрессирующий кататонический синдром с
каждым днем все больше погружал его мозг в небытие , делая
тело все больше и больше немощным и слабым. И все же Елена
Александровна ежедневно приходила сюда, в детскую
психиатрическую больницу, упрашивала медперсонал забрать
Сережу на короткую прогулку, ей помогали усадить его обмякшее
равнодушное ко всему тело в каляску и она выкатывала его
снова и снова в маленький больничный парк, подальше от серых
палат и длинных больничных каредоров.- Ты не волнуйся, он
здоров. Начал читать по слогам. Нарисовал тебе рисунок. Я
принесу его в следующий раз, чтобы ты посмотрел, хорошо? Мы
решили завести щенка. Но дождемся когда ты вернешься домой и
все вместе поедем его выбирать. Алешеньке нравятся
фокстерьеры.- она снова старалась заглянуть в его пустые,
казавшиеся такими огромными на бледном худом лице глаза, в
надежде увидеть в них хоть слабую искру разума.
- Елена Александровна? Это Вы?- приятный, мужской, чуть
хрипловатый голос заставил ее вздрогнуть и обернуться.- Ой,
Виктор Павлович, здравствуйте. Вы напугали меня.- она
облегченно вздохнула, увидев перед собой следователя по делу
гибелей родителей ее мальчиков капитана Трафимова. - Это вы
меня простите, что напугал Вас. Как он сегодня?
Она отрешенно качнула головой.- Все так же.
Он присел на корточки возле инвалидного кресла и взял Сережу
за руку. Рука была холодной и такой маленькой... - Я еще
приду- сказал он то ли Сереже, то ли Елене
Александровне, поднялся и спешно пошел прочь, не оглядываясь,
покинул больничный двор и сел в свой автомобиль. Он завел
двигатель но не спешил двигаться с места. Ухудшалось.
Состояние мальчишки ухудшалось с каждым днем. Это было
очевидно. Если ничего не предпринимать прямо сейчас, скоро
уже будет просто поздно. Нужно было что-то делать и он принял
единственно-правильное по его мнению решение. Позвонил своему
старому другу- светиле в судебной психиатрии и просто
отличному специалисту Евгению Самохину. Спустя несколько
минут он уже ехал на встречу с ним.
Евгений Дмитриевич Самохин, в пальто поверх медицинского
халата уже ждал его у проходной
Санкт - петербургской психиатрической больницы
специализированного типа с интенсивным наблюдением, на
Арсенальной. Завидев друга, он бросил на асфальт недокуренную
сигарету и улыбаясь направился к нему.- Рад визиту, дружище!
Какими судьбами в моей обители проклятых? - особый, врачебный
юмор Евгения всегда вызывал у Виктора смешанные чувства. Они
миновали проходную,охрану, вошли в основной корпус, а затем в
кабинет Самохина. -Ну- с, с чем пожаловал?- без
вступлений,напрямую спросил Евгений, наливая в рюмки хороший,
французский коньяк.- Давай, выкладывай. Экспертиза нужна?
- Нет. На этот раз я по другому вопросу к тебе. -
Виктор покрутил в руке рюмку с золотистым напитком.
- Говори уже- нетерпеливо поправив очки подбодрил его
Евгений.
- Жень, мы с тобой уже не один год знакомы. Я понимаю, что на
этот раз моя просьба здорово тебя удивит. И все же мне нужна
сейчас твоя консультация как специалиста.
Мальчишка-подросток, 14 лет. Ваши поставили диагноз
прогрессирующий кататонический синдром. В состоянии аппатии
уже три месяца. И все только ухудшается. Ты не мог бы
осмотреть его? В идеале я хотел бы, чтобы ты наблюдал его в
своей больнице.
Евгений поставил рюмку на стол и внимательно посмотрел на
него- Витя, ты сам-то понимаешь о чем меня просишь? Я
занимаюсь судебной экспертизой и содержанием преступников
признанных психически не стабильными. У меня тут три десятка
маньяков и убийц всех мастей в клетках сидят, а ты просишь
меня взять четырнадцатилетнего мальчишку? Я не детский
психиатр.
- Все понимаю, Жень, все. Но это особый случай. Дело Беловых
прошлогоднее помнишь? Так вот это их старший пацан.
Евгений коротко взглянул на него и отвел взгляд, размышляя.
Дело он помнил очень хорошо, как ,пожалуй, и все служащие в
то время.
- Тот самый? - все же переспросил он.
- Да. Белов младший.
Евгений понимающе кивнул и поднес рюмку к губам. Он хорошо
знал подробности и детали того шумного дела. Мальчик мог быть
весьма интересным случаем.
- Хорошо. Когда сможешь привести? Посмотрю его.
******
На следующий день в то же время к воротам специализированной
психиатрической больнице подьехала карета скорой помощи.
Виктор Павлович отказался от предложенной персоналом каляски
и внес Сережу через проходную на руках. В свои 14 лет тот
весил уже не более десятилетнего, так ссохлось его недвижимое
тело. Самохин выделил Сереже отдельную, небольшую, но очень
светлую комнату,Виктор Павлович занес в нее Сережу и
хотел было положить его на кровать, но Евгений коротко
приказал усадить его стул у подоконника. Виктор не стал
возражать,хоть и понимал, что в таком состоянии мальчик не
усидит и секунды.
-Давай-давай, Вить,сажай его. Хватит с ним нянчится. -
засучивая рукава и опускаясь на корточки возле стула,
подбодрил тот, Виктор осторожно усадил Сережу на стул и
Самохин положил руку мальчику в область левой ключицы. Тело
того, обмякая немедленно стало клониться в сторону.
- На меня смотрим!- неожиданно громко гаркнул Самохин и
с силой, на отмаш ударил Сережу по лицу.
- Жень, ты оболдел?- хватая в охапку парнишку Виктор отступил
на шаг к двери. Самохин, потирая руки выпрямился и взял со
стола привезенный с пациентом комплект документов по
результатам исследования. Быстро просмотрел заключение и
результаты томографии головного мозга:
- Можешь положить его на постель.- как не в чем не
бывало спокойно произнес он. - И выбросить все эти
бумажки с заключениями. Диагноз не верный.
При кататоническом ступоре, особенно в
прогрессирующей форме, пациенты не способны фокусировать
взгляд при физическом воздействии. Ну и тот краткий момент
напряжения мышц тела, когда ты оставил его без опоры является
вторым существенным показателем.
Заметив, что Виктор смотрит на него с некоторым сомнением, он
снова коротко взглянул на Сережу. - Ты хотел получить
мою консультацию, Витя. Ты ее получил. Решай что будем делать
дальше. Оставляешь его у меня? Судя по всему никому из
родни нет дела до него и шума не будет, если я заберу
его к себе.
- Я знаю, что ты лучший из лучших, Женька. Если кто и
достучится до него это точно будешь ты.
Виктор поднялся и направился к выходу.
- Подожди. - Самохин вновь внимательно посмотрел на своего
друга- Тебе зачем все это?
Тот пожал плечами.- У меня сын его возраста. Шустрый и резвый
мальчишка.
- Можешь не продолжать.
*********
Следующие три дня Сережа находился под общеукрепляющими
капельницами и парентеральным усиленным питанием. Необходимо
было предать сил его ослабевшему телу. Самохин, будучи
опытным специалистом,хорошо знал, что при диагностировании
кататонического синдрома пациент практически лишается шансов
на востановление. Будучи все еще недостаточно изученным
научной психиатрией этот синдром расценивался как
необратимый и очень часто подменял собой абсолютно
другие психические заболевания. Евгений Дмитриевич
Самохин главврач спецпсихиатрической больницы тщательно
отслеживал динамику. Ежедневно,по несколько раз проводил
различные тестирования и исследования, вскоре маленький
пациент стал для него чем-то вроде навязчивой идеи, в
стремлении понять что происходит с ним, он приносил домашних
животных, включал музыку Моцарта и современную попсу, даже в
один из дней принес откуда-то большого черного тарантула и
посадил его мальчишке на колени, так чтобы насекомое было в
поле зрения неподвижного взгляда Сережи. Казалось все было
тщетно. Самохин лишился сна. Психиатр внутри него не давал
ему покоя. Он часами пропадал в больничном архиве и
специализированной библиотеке в поиске все новых и новых
зацепок. Прошло уже больше месяца. Прогресс конечно был.
Например вопреки поставленному в детской клинике
диагнозу чуть окрепшее тело Сережи начало сидеть
самостоятельно, без поддержки, но разум по-прежнему полностью
отсутствовал. За окнами уже во всю цвело лето. В одну из
таких летних, теплых ночей, Евгений Дмитриевич, вдруг
позволил себе проявить эмоции и ласково погладил маленького
пациента по руке.- Что же ты, малыш? Возращайся к нам. Я
знаю, что ты меня слышишь. Давай, возвращайся скорее.
******
" Что же ты, малыш? Возращайся к нам. Я знаю, что ты меня
слышишь."- и неожиданное ласковое прикосновение к его руке.
Он слышал. Всегда слышал. Все это время- и слышал и видел, но
проклятое тело не давало подать голос или малейший
знак,заперев его в себе. Слышал и видел. Гораздо больше чем
обычные люди. И никак не мог справиться с самим собой. Этот
странный врач с умными глазами нравился ему. Он ждал
каждого его прихода. Слушал рок-баллады из маленького
магнитофона и произведения Моцарта. Моцарт нравился ему
больше. Он ощущал, что этот врач действительно пытается ему
помочь. Иначе зачем бы он приносил тогда того замечательного,
такого классного паука ( 38 видимых сочленений и 6324
поверхностные чешуйки, и такие блестящие многоранные глаза,
свойственные только насекомым). Врач был хорошим человеком.
Как и тот второй. Следователь. Воспаминания о страшных
событиях вновь на время погасили рассудок.
Самохин что-то записал в блокнот. Он слишком много времени
проводил с Сережей. Были и другие пациенты. Еще раз взглянув
на мальчика он вывел четкими печатными буквами в блокноте
слово " Привет" и вырвав страницу, положил перед Сережей.
Самохин внимательно смотрел в его лицо. Будь он проклят
вместе со всей психиатрией если секундный
сфокусированный взгляд того не был
осознанным.
На следующий день, он повторил эксперемент, но на этот раз
взял из дома какую-то книгу, открыл почти по середине и
маркером выделил несколько абсолютно не связанных между собой
слов, среди которых, в верхнем абзаце снова было слово
"привет".Сережа моргнул и мгновенно перевел взгляд на
повторившееся слово.
-Молодец, сынок,- с улыбкой произнес Самохин. Тогда еще он не
обратил никакого внимания на то как мало времени тому
понадобилось чтобы распознать в мелком книжном тексте нужное
слово. Дни сменяли друг друга, Евгений Дмитриевич все свое
свободное время проводил в комнате маленького пациента. Он
больше не пытался разговаривать с ним, понимая бесполезность
этого действия и осознавая, что и то, что мальчик способен
отыскивать в тексте записанное им, Самохиным, на листке
бумаги слово, пусть и одним только взглядом давая понять, что
он старается играть в эту странную игру уже было большим
достижением. Разве мог он предположить, что измененный разум
этого мальчика как ненасытная гусеница пожирал сам себя в
поисках новой информации в этом досконально изученном
помещении и книжные страницы, тексты, а вовсе не это
примитивное простое слово выбранное доктором на этот день
было его желанной добычей, способной хоть на мгновение
усмиряли этот голод. И вот одним осенним прохладным утром
все переменилось. Евгений Дмитриевич нашел как ему
казалось ключ к сознанию своего пациента. Он пришел раньше
обычного, медсестра уже пересадила Сережу за стол у
окна.
Самохин сел напротив. Медленно достал карандаш и крупно
написал на листе бумаги- " Где ты? Что ты хочешь? " , положил
листок и карандаш перед Сережей и вышел из комнаты. Он ждал.
Если его расчеты верны и он правда неплохой специалист,
то....
Он вернулся в комнату Сережи спустя несколько часов.
Тот все-так же сидел за столом,все с тем же абсолютно
отсутствующим взглядом но теперь трясущаяся рука слабо
держала карандаш с поломанным грифелем, а на листе криво,
едва различимо было нацарапано:." Зде. Книгу". Евгений
Дмитриевич осторожно забрал из напряженной,трясущейся
детской руки сломанный карандаш, чуть наклонился и
поцеловал его в макушку- Молодец, сынок.