(поэма о вятской деревне)
Я иду по дремлющим увалам,
По просторам родины моей,
Пусть она зовётся с детства малой,
Но для сердца нет земли милей.
Время скрыло старые дороги,
Словно здесь и не был раньше я,
Но отсюда, с вятского порога,
Шла моя земная колея.
1.Слудка
Слудка – на пригорке деревушка,
Над речной долиной поднялась,
Здесь когда-то на лесной опушке
Первая община собралась.
Вятские поморы Старой веры
Прибыли по рекам в тихий край,
Старины далёкой пионеры -
Земли не обжитые собрать.
По лугам Байса-речонка вьётся.
В Вятке растворяет синий взор.
Под волной ключей сердечко бьётся,
Горных склонов родниковый хор.
Под крылом увалов, как под крышей,
Вся долина в тишине живёт,
Рядом на пригорке, чуть повыше,
Дом родной всю жизнь кого-то ждёт.
Если сядешь у реки на берег,
Будешь слушать перекатов спор,
Здесь обрыв высокий, словно терем,
В нём стрижи гнездятся с давних пор.
На лугах широких летом травы
С ветром песни вольные поют,
Беззаботно бабочки в дубравах
Создают в людских сердцах уют.
В прошлом здесь на каждом километре,
Что ни берег - склон или увал…
В красоте земной рождались дети,
Обретая жизненный причал.
Комарово, Пальники и Слудка,
Вотское, Мысы и Глекмашор –
Вот мои деревни-незабудки,
Сердца бесконечный разговор.
***
Жизнь деревни - что пчелиный улей:
По зиме - домашние дела,
А придёт весна, и с шумных улиц
Позовёт земля крестьян в поля.
Земли – словно пчёлам медоносы, -
С разницей природной, вековой,
Что крестьянин пашни и покосы
Засевает сам медун-травой.
Пашет, удобряет и лелеет,
Землю, как живое существо,
Ведь крестьянин – сердцем земледелец,
Труд – его земное естество.
Здесь веками не приемлют трутней –
Жуликов, лентяев и плутов,
Для кого земля случайный путник,
Да предмет обмана и торгов.
***
Для меня деревни – что царевны,
Я хочу всем городским сказать:
Город – сын села и внук деревни,
А деревня – всем столицам мать.
Нынче снова стало в жизни модой
Корни рода древнего искать,
Чтоб в крови дворянскую породу
Обнаружив, записаться в знать.
Если мне позволят жизнь и время
Ветви родословной оживить,
Буду горд найти в седьмом колене
Я крестьянства родовую нить.
Ведь в фамилии, что род наш носит,
Отзвук затерявшихся веков:
Пашня, лес, хлеба и сенокосы,
Плуг, седло и конский след подков.
2.Дед Макар
Век двадцатый, самое начало,
В доме деда десять едоков,
Всех земля рассветами встречает,
Лишь закат отбой сказать готов.
Двухэтажный дом уснёт лишь ночью,
А разбудит утром зов коров,
И работа, хочешь иль не хочешь,
Женщин заберёт и мужиков.
Во дворе, между хлевом и домом,
Был колодец с ключевой водой,
На сараях – сено и солома,
На насестах – кур-несушек строй.
Дед Макар – хозяин в этом доме,
Старший в дружной и большой семье,
Он ещё не стар, в хорошей форме,
Продолжатель рода на земле.
Под его началом пай земельный,
Скот домашний, лошадь не одна.
В собственности деда маслодельня -
Производство масла изо льна.
Словно на часах, наш конь с натугой
Каждый день нахаживал версту,
Чтоб льняное масло всей округи
Отжимать под мерный пресса стук.
Род землёй кормился, умножался,
Мир ценил, стремился в чести жить,
А когда в Россию враг вторгался,
Слал солдат, чтоб землю защитить.
3.Время смуты. Отец и мать
Наступало время революций -
Судеб человеческих излом,
Но язык суровых резолюций
Долго не был признан мужиком.
Для семей крестьянских время смуты
Вдвое нежеланно и вредно.
Бунтарям крестьянин не попутчик -
Семеро под лавкой у него.
Ведь земля не выдержит забвенья,
Если время сеять и пахать,
Как не может задержать рожденье
Роженица - будущая мать.
Год семнадцатый штормил в столицах,
Обдавая Вятку ветерком,
Словно революция-тигрица
Замерла перед большим прыжком.
Через год Уржум, Нолинск, Лебяжье
Всколыхнёт степановский мятеж,
Здесь впервой крестьянин грудью ляжет,
Защищая хлебный свой рубеж.
И чужое слово «продразвёрстка»
Всех заставит в страхе прятать хлеб.
Дней суровых огненные вёрсты
Будут сеять розни много лет.
Моему отцу всего пятнадцать,
Он растёт, как по весне птенец.
Через годы станет с фрицем драться,
А пока – за знания борец.
Он всегда надеждой был у деда –
Старость с сыном проще скоротать,
Да и нитку родового следа
На земле своей не оборвать.
С детских лет учился он науке
С лошадью работать, сеять хлеб,
И его взрослеющие руки
Одержали множество побед.
Мыслями вживаюсь я в те годы,
В слудские поля, леса, луга,
Представляю здешнюю природу,
Речки обмелевшей берега.
Пашни - вековые работяги,
На хлеба скупились с давних пор,
И плуги-трудяги с конской тягой
Трудно брали полевой простор.
Здесь богатств больших не наживали,
Сложным был с природой разговор,
Но за хлебом в чернозёмы-дали
Наш мужик не ездил за бугор.
Главное в семье, в крестьянском доме –
Новое рожденье мужика:
Сын семью поддержит на изломе,
Твёрже с ним крестьянская рука.
Подрастёт, поженится и скоро
Приведёт работницу к отцу,
И жена в работе будет спорить,
В поле став помощницей жнецу.
***
В год мятежный маме только десять,
С малых лет осталась без отца,
Но она, со старшим братом вместе,
Вовсе не похожа на птенца.
Косит сено, жнёт серпом пшеницу,
Водит лошадь и коров доит,
А зимой носки и рукавицы
Вяжет, спицами сплетая нить.
Их Орешник прямо на увалах,
На высоком берегу реки,
На лугах озёр речных овалы,
В них с весны рыбачат мужики.
Тракт уржумский у деревни рядом,
До Петровского рукой подать,
По воскресным ярмаркам в нарядах
Молодёжь любила здесь гулять.
Позже мама молодой девчонкой,
В людях, у зажиточных селян,
На своих неопытных ручонках
Испытала тяжкий труд крестьян.
Каждую неделю получая
В счёт оплаты медный пятачок,
На базаре, позабыв печали,
Покупала праздничный платок.
В девятнадцать лет она невеста,
И с тревогой в сердце ждёт купца,
Сватовство, помолвка – грусть и песня,
Свадьба после брачного венца.
Мой отец и мама в доме деда
Обретают жизненный приют.
Пятьдесят три года – их победа,
Столько в браке вместе проживут.
***
До конца двадцатых дом, как прежде,
На себе несёт крестьянский крест,
И семья наполнена надеждой
Не бросать родных привычных мест.
Повзрослел отец, окреп плечами,
Опыт свой в крестьянстве приобрёл,
С первыми весенними лучами
В армию российскую ушёл.
До женитьбы три солдатских года
Стали испытаньем для отца.
Дело не в утраченной свободе,
Не в уставе – азбуке бойца.
Кровь крестьян по вёснам сердце будит,
Дали умножают зов земли,
Но уроки тех армейских буден
Даром для солдата не прошли.
В маленькой, обычной деревушке,
Где одна судьба на всех крестьян,
Главный капитал крестьянства в дружбе,
И в единстве мощь односельчан.
3.Год 1930-й - раскулачивание
Век мятежный не стоял на месте,
Власть врагом признала кулака.
Эти страшные для Слудки вести
Надвое разделят мужика.
Словно мир утратил стыд и разум,
Объявив зажиточных крестьян
Вредным классом, мелкобуржуазным,
Недостойным жить среди селян.
И уже по новому порядку
Власть крестьянам приказала жить:
Местных кулаков по разнарядке
В необжитых землях расселить.
Заседали местные комбеды
По ночам и поздним вечерам:
Словно ночь у нас - служанка бедам,
Темнота – попутчица ворам.
Дед Макар готовился к худому,
Понимал, что чёрный рок судьбы
Не минует родового дома,
Их семье не избежать беды.
Всё, что нажито трудом рутинным,
Производство масла, дом и скот,
Дед сумел переписать на сына,
Армию прошедшего в тот год.
Думал дед, зачтётся служба сыну,
Годы в Красной Армии страны.
Может, злоба к кулаку остынет,
Коль солдаты армии нужны.
А ему, изношенному жизнью,
Ссылку иль тюрьму не перенесть,
И бежать, скрываясь от Отчизны –
Наступить крестьянину на честь.
***
Может, и бывает стыдно горю -
Руку на крестьянина поднять,
Если десять душ на том подворье -
И по душам сапогом ступать?
Долго у ворот топталось горе,
Уходило, возвращалось вновь,
Но уснуло солнце за угором –
И открылся на дверях засов.
Всё семейство выгнали из дома,
Десять преданных земле крестьян,
Словно кодекс чести и закона
Выбросил на свалку хулиган.
Без земли, одежды, без жилища
Был оставлен наш семейный род –
Десять судеб по дорогам нищим
Разошлись в ночи в тридцатый год.
Под конвоем был отправлен в ссылку
Сын Макара, мой отец – Иван,
Но, по счастью, колея-развилка
Не ушла в холодный Магадан.
Поезда с крестьянским вятским людом
Спешно шли в Челябинск, на Урал,
Где в глухой степи, на месте рудном,
Тракторный завод с ноля вставал.
Деда с бабкой приютила церковь,
Одноверцев комаровский дом.
Чтобы жизнь их рода не померкла,
Долго били до земли поклон.
С дочкой на руках, двухлетней Тасей,
Мать ушла в Орешник родовой,
Там она, переосмыслив страхи,
В жизнь крестьян погрязла с головой.
Брат отца, скромнейший в доме, Гриша,
Не хотел обременять родных,
Потеряв родительскую крышу,
Много обошёл дорог земных.
В Кирове скитался по квартирам,
Брошенный на произвол судьбы,
Мучился, болел - ушёл из мира.
Он - лишь жертва классовой борьбы.
5.Ссылка и тракторный завод
Мой отец гордиться был бы вправе,
Что простой крестьянский сын Иван
Ломом и лопатой землю славил,
Создавая тракторный гигант?
Только вряд ли вправе возноситься
Под невольным каторжным трудом -
Из чего же гордости родиться,
Если разорён отцовский дом?
Я сегодня в мыслях представляю,
Как десятки тысяч тех крестьян,
Из таёжного лесного края
Прибыли в степной уральский стан.
В новый век был брошен вызов миру,
Чтоб машинно-тракторный завод
Дал полям России, в наши шири,
Сорок тысяч тракторов за год.
Год тридцатый, август, первый камень
Заложили под литейный цех.
Тачками, лопатами, кирками
Здесь ковался трудовой успех.
Сумасшедший век, борьбы годины,
Где на брата поднял руку брат,
Я назвал бы веком лошадиным -
Нужно было трактор создавать.
Создавали, всё начав с палаток,
На степных ветрах, под взглядом гор,
И звенели в их руках лопаты,
В грунт вгрызаясь, в каменный бугор.
Руки, плечи, ноги – всё в работе,
Только мысли дальше этих гор,
Кто он здесь, страданьями измотан:
Мученик, строитель или вор?
Ведь его жена с малюткой-дочкой
В дивной вятской стороне живёт.
Дочери всего-то два годочка,
Скоро ль дома папой назовёт?
6. Колхозы
Мама день и ночь молила бога
Быт семейный снова обрести,
Чтобы, с мужем разделив тревоги,
Честь семьи достойно пронести.
На деревне, где родные сёстры,
Там же брат, стареющая мать, -
Помогла ей каждая берёзка
Время лихолетья переждать.
Не сойти с ума, не слечь в болезнях,
Духом не упасть и брак спасти.
Мука тоже может быть полезной -
В споре с горем опыт обрести.
Между тем, по всей родной округе
Размножалось горе в реках слёз:
Ведь крестьянам вновь ломали руки,
Принуждая их вступать в колхоз.
Шли, понурив взгляд, односельчане,
На колхозный двор вели коров,
И коровы жалобно мычали,
Покидая кров своих дворов.
Средняку представить в жизни сложно,
Как впрягаться с бедным в общий воз:
Веком нажитое разве можно
На своих руках снести в колхоз?
Враз сломать уклад привычный страшно,
Кто и где такое изобрёл:
Всей деревней жить в одной упряжке
На один-единственный котёл.
Но страна жила одной машиной,
Развернувшей мир глобальный вспять,
Стал крестьянин винтиком махины,-
Так землёй удобней управлять.
Ведь на родине, в Лебяжском районе,
Пашут землю тысячи дворов,
И когда они в одной колонне,
Сила в единении шагов.
В сёлах, деревнях - больших и малых,
В глухомань отправив кулака,
Власть его добро конфисковала,
От жилья, скота – до молотка.
Даже годы варварства не скроют,
Как Макара двухэтажный дом
Хмурою осеннею порою
Под фундамент отдан был на слом.
Кирпичи от доброй старой кладки
В большинстве не выдержат разбор.
От жилища крепкого остатки
Лягут в столбики на конный двор.
Комарово, Пальники и Слудка,
Вотское, Мысы и Глекмашор –
Все мои деревни-незабудки
Станут сплошь колхозными с тех пор.
7. Конец ссылки. Возрождение.
Год - второй - проходят, как в тумане,
Жизнь семьи поставив на весы.
На степном уральском южном стане
С нетерпеньем ждал отец весны.
Написал в Москву письмо-прошенье,
Что достойно в армии служил,
С подписью Калинина прощенье
Из Кремля с печатью получил.
Снова поезд, дальняя дорога,
Вновь Свердловск и Пермь в его пути,
Но уже волненья и тревоги
Все о доме, только бы дойти.
С каждым километром мысли ближе:
-Подвернётся ль конь порожняком?
-А кого родных вперёд увижу?
-Будет ли у берега паром?
***
Наконец, семья соединилась,
Одержав победу над судьбой,
Словно всё прошедшее приснилось,
Можно снова обрести покой.
Дни кружились, как в колёсах спицы,
Время, что вода в реке, текло,
Небо голубое, в нежном ситце,
Как на крыльях, в мир несло тепло.
На камнях разбитого жилища
Мой отец срубил из брёвен дом.
Год спустя, уже под новой крышей
В нём семья сидела за столом.
Словно альпинисты на подъёме,
Связкой перевязаны одной -
Все века крестьяне на изломе,
Со скалистой, общею судьбой.
Пчеловоды, кузнецы, портные,
Лекари, печные доктора,
И конечно, пахари земные,
В общем, на все руки мастера.
Всё, что есть – от мебели до дома,
Здесь деревня смастерить могла,
Их надёжность по своим законам -
Совесть, вместо рынка, берегла.
Помню я, в деревне Катерина,
Бабушка-знахарица жила,
С помощью народной медицины
Многим в исцеленьи помогла.
Роды принимала, знала травы,
Что болезни изгоняли прочь,
Перелом костей могла поправить,
Словно и жила, чтоб всем помочь.
Валенки и взрослым, и детишкам,
Как игрушки, делал катавал,
А селян, кто был в крестьянстве лишним,
На работу город забирал.
***
Набирал в деревне обороты
Местный новорожденный колхоз,
Как и прежде, жадные к работе,
Люди здесь трудились на износ.
На полях крестьянин снова сеял
Лён, горох, картофель и зерно,
Даже в трудный час мечтал и верил:
Землям здешним большее дано.
Наконец, пришёл в деревни трактор,
Авто и комбайны на поля,
Пусть они в районных жили парках,
С ними оживилась вся земля.
Понемногу шли в колхозах стройки,
Возводились новые дворы,
И деревня становилась стойкой
Против голода лихой поры.
На лугах паслись овец отары,
Множились в дворах коров стада,
Всем казалось, кончились пожары,
Но в страну опять пришла беда.
8. Война
Дом российский возмужал с годами,
Множил силы и рожал детей,
Но когда войны пахнуло пламя,
Потемнели лица матерей.
Улицы в деревнях опустели,
Как мелеют реки от жары,
Юноши в мгновенье повзрослели,
Сникли вмиг крестьянские дворы.
У лихой беды свои законы,
Коль она приходит не одна:
Без семьи, в больнице незнакомой
Маму в этот день нашла война.
Настеньке двенадцать, Васе – годик,
Между ними трое - мал мала.
Тридцать мужиков в тот день уходят,
Всех война на битву забрала.
Всю войну служил отец морзистом,
Нервы армии держа в руках:
В телеграфной азбуке связиста
След победы и потерь в боях.
Двадцать семь известий-похоронок
Получила Слудка за войну:
Словно вся деревня из воронок –
И ничем утраты не вернуть.
Три бойца придут в края родные,
На войне поставив жирный крест,
Двое ранены - полуживые,
Целым возвратится мой отец.
Ум отца потерями наполнен,
Мало о войне он тратил слов,
Лишь за рюмкой чуточку раскован
Средь своих друзей-фронтовиков.
Как жила деревня в непогоду,
Невозможно словом передать.
Словно наших матерей природа
Силой наградила, как солдат.
Тот солдат поля пахал и сеял,
Фронту хлеб последний отдавал.
Он в победу неустанно верил,
Пусть слезами письма обливал.
План военный по поставкам хлеба
Выполняли дорогой ценой -
Добывали голодом победу,
Семена оставив к посевной.
Сутками на лошади в морозы,
Оставляя Насте дом родной,
Мать моя работала в обозах,
В строй мобилизована войной,
Дед Макар с войны дождался сына,
Выполнив поставленную цель.
Умер, зная, что смертей машина
На семью не смотрит сквозь прицел.
9.Рассказ-завещание матери
Мама, не однажды возвращаясь
В прошлое далёкое своё,
Очень часто, словно бы прощаясь,
Вспоминала прежнее житьё.
-Нам, когда двором крестьянским жили,
Не пришлось, как многим, голодать,
Но, согнувши спины, как пружины,
Отдыха не знали мы тогда.
Двор всегда ломился от скотины,
От коров, свиней и лошадей,
Из колодца воду, как машина,
Я брала по множеству бадей.
Все в тот век в крестьянстве сложно жили,
Во дворах и в поле труд ручной,
Но скажу, мы искренне дружили
И душевней были меж собой.
Робу грубую, как мешковину,
Надевали летом и зимой,
Пот в работе выступал на спинах,
Вечно запах в доме был льняной.
Мне поздней в колхозе проще стало
Жить, как все, похожею судьбой.
Если б нас не раскулачил Сталин,
Я бы в доме век была рабой.
Никогда я злости не желала
Тем, кто разорил мой дом родной,
Только почему-то покарала
Их судьба тяжёлою рукой.
Кто сгорел вживую при пожаре,
Кто весною утонул в реке –
Может, это правда - божья кара
Чёрной и неправедной руке?
Никогда, сынок, не богохульствуй,
И не говори, что бога нет,
Нет его у тех, в чьих душах пусто,
Кто теплом земли не обогрет.
Солнце не минуло наши души,
Бог не обделил родных умом,
Чаще в жизни своё сердце слушай,
Помни, где б ты ни был, отчий дом.
10.Мир после войны
Слишком долго ждали мира люди
На измученной войной земле,
Думали, с его приходом будет
Жизнь богаче, а судьба - светлей.
Рай земной в деревню не спустился,
Мир не успокоил вдовьих слёз,
Снова, как и прежде, в муках бился
За победы в поле наш колхоз.
Жизнь крестьян, как в кабале и братстве
У земли, да у родной семьи.
В детях было главное богатство –
След продлить крестьянской колеи.
Сельский быт – эпохи отраженье,
Малого следа излишеств нет.
Жизнь – с бедой извечное сраженье,
Чтоб несчастья не затмили свет.
Стол, скамейка, лампа с керосином,
Печь большая посреди избы,
А в углу иконостас старинный,
Чтобы к небу обращать мольбы.
Дети в доме спали на полатях,
На досках под самым потолком –
Шириной под две иль три кровати,
Наигравшись вдоволь перед сном.
В год сорок шестой сестрёнка Фая
Первой родилась после войны.
Пятеро детей – семья большая,
Все в любви, в заботах рождены.
Шесть годов колокола звучали
После окончания войны,
В тишине, когда ушли печали,
Я родился на руках весны.
***
Жизнь крестьян менялась понемногу,
В быт, в работу привнося прогресс,
В наших деревнях, забытых богом,
Загорелся свет от слудской ГЭС.
Голос радио был слышен всюду,
Люди понимали в эти дни,
Что они всегда, в беде и буднях,
Со страной великой - не одни.
Четверо дочурок и два сына -
Наша чупраковская семья.
Всем тогда казалось – не остынет
У семьи земная колея.
Трактора, грузовики, комбайны
В каждое село привёл колхоз,
И в полях земли родной, бескрайней
Хлеб вставал стеною, в полный рост.
Я ещё застал того конягу,
Что по кругу каждый день ходил,
И льняное масло мерным шагом
Каждый день в трудах производил.
С чайным блюдцем пареньком дошкольным
Я на маслодельню прибегал,
Ложку масла получив, довольный,
Хлеб в него кусочками макал.
Через масло помню запах деда -
С ароматом солнечным, льняным.
Отчего ж стране казался вредным
Дед Макар, земли крестьянской сын?
***
Детских лет живительные корни,
Словно свет весенний деревцу.
Всю-то жизнь мы детство свято помним,
В старости бредём к его крыльцу.
По каким-то праведным законам,
Словно бы со спутника земли,
Вглядываюсь нынче в окна дома,
И в тропинки, что к нему вели.
Помню выси и дороги детства,
Словно эту пищу для ума
Мне в заклеенном судьбой конверте
Отдала в далёком прошлом мать.
Азбуку крестьянства прошлой жизни,
Что душой и сердцем смог понять,
Солнечным лучом родной отчизны
Память прочно занесла в тетрадь.
По слогам тетрадь свою читаю,
Открываю с первого листа,
Словно к дому я юнцом шагаю,
Навещаю слудские места.
Оживают в мыслях зимы, вёсны,
Я брожу по памятным местам,
Там, в берёзах - птичьих перекрёстках,
Пью без меры родины бальзам.
Мне ночами лето часто снится,
Речка с пескарями на мели,
Как в песках волшебная водица
Звонко бьёт ключом из-под земли.
Солнца луч приветливый, весенний,
Я у дома в зеркальце ловлю,
Запахи, просторы, дух деревни
Мне нужны, что небо соловью.
11.Город и деревня – два мира
Но пустела на глазах округа -
Сёла и деревни той поры.
Юность к городу тянула руки,
Оставляла сельские дворы.
Быт деревни медленно менялся.
Словно бы традиции храня,
Город от деревни отдалялся,
На машине обогнав коня.
Не справляясь с бременем налогов,
Оскудел ресурсами колхоз.
Он с трудом влачил в заботах ноги,
Как мужик, согнувшись в полурост.
Даже куриц на подворьях частных
Вечером считал налоговик,
Чтобы сдал налоги государству
От работы сгорбленный мужик.
Яблони обложены налогом,
Вишен и смородин каждый куст,
Оттого цвели сады недолго,
Топора не выдержав «укус».
Город был деревне наковальней,
Молотом ему служила власть,
В этой жесточайшей вертикали
Трудно было выжить - не упасть.
И когда Россия ликовала
На вершинах трудовых побед,
Мать-деревня в муках выживала
И с колен вставала много лет.
Вся страна была в то время стройкой,
Поднимаясь из руин войны,
И на этих перекрёстках бойких
Были руки новые нужны.
Город забирал селян без меры,
Поманив крестьянина рублём,
По гудку, по заводскому нерву,
Измерять свой труд рабочим днём.
У земли всегда свои законы,-
По сезону сеять и пахать,
И колосья в хлебные короны
Празднично на поле одевать.
Потому она не терпит лени,
Слов напрасных шелуху и звон,
С золотых колосьев хлеб и деньги
Можно взять лишь праведным трудом.
Первой дом покинула Надежда,
В край, где пояс каменный – Урал,
Так рукой суровой и железной
Город из семьи сестру забрал.
Матерью второй в стране безбрежной
Стал ей город Верхняя Пышма.
Очень скоро следом за Надеждой
Настя в этот новый мир ушла.
А потом в Халтурин на учёбу
Тоня из деревни подалась.
Так на городских путях-дорогах
Колея крестьянская рвалась.
Мне пять лет, когда отец решает
Для семьи построить новый дом.
Лето пролетит, весна растает –
Мы в жилище впятером войдём.
Через год Василий, кончив школу,
Переехал к сёстрам на Урал,
Так его с земли родной, от поля,
Город у деревни отобрал.
12. Моя вятская ось
Я в семействе нашем самый младший,
Духом переполнен озорства,
Но сполна согрет теплом домашним.
Фая – детства главная сестра.
С малых лет прошёл свозь все болезни,
Что в те годы знала детвора.
Были книги всех лекарств полезней
И желаннее утех двора.
Языковой азбуки основу
Фая подарила мне секрет,
И дыханьем колдовского слова
С той поры надёжно обогрет.
Только с книгой в детстве можно было
Улететь за тридевять земель,
Сказки прочитать, живые были,
Сквозь метели ощутить капель.
Много сказок мама подарила,
С детства, самых ранних лет,
И вселила сказочную силу,
Мыслей и фантазии букет.
Из Москвы по почте тётя Кена
Книги мне посылками слала,
Оттого блистали в доме стены
Лучиками книжного тепла.
***
В сказочном земном многоголосье,
С небом голубым, листвой берёз
Навсегда я связан вятской осью,
С ней корнями рода в землю врос.
Помнят наши вятские увалы
Век серпа, плуга и лошадей,
Много раз поля их повидали,
Как рожали женщины детей.
Грудью их кормили в чистом поле,
На минуты отложив дела,
И желали детям светлой доли,
Лучшей, чем самим судьба дала.
Грозовым дождём июльским полит,
С малых лет в крестьянской борозде.
Подрастал я с матерью на поле,
Желторотым воробьём в гнезде,
Сёстры в школе, мой отец в работе,
Днями дом с дверями на замке,
Потому я в полевых широтах -
С мамой на коротком поводке.
Вот она снопы на поле вяжет
Из соломы высохшего льна,
Скоро всё глухое заовражье
Встанет в скирды, словно после сна.
Мне её до слёз, до боли жалко,
Я стараюсь в меру сил помочь:
Лён в снопах по полю в солнце жарком
Волоку во всю ребячью мощь.
***
В январе, когда сугробов скалы
Скрыли все дороги и дворы,
Коммунисты в наш колхоз послали
Вожака на трудовой прорыв.
Для глухой деревни стал подарком
Зимний Базилевичей приезд,
Жизнь в селенье с ними стала яркой,
Словно звёзды к нам сошлись с небес.
Полнилась людьми библиотека.
Новая хозяйка, как звезда,
И с детьми, и с мужем столько света
В Слудку в эти годы привнесла.
С шахматами, шашками турниры
Пробуждали в людях интерес,
С чтеньем книг о подвигах, о мире
В зале часто не хватало мест.
Я тогда с Борисом подружился,
Другом детства тех далёких дней.
Дух познанья мира в нас вселился,
Стала жизнь и ярче, и теплей.
Я и нынче часто вспоминаю
С радостью о том, как вместе мы,
Пели песни о родимом крае,
О солдатах огненной войны.
И всегда нам лета не хватало,
В небе ясном солнечных лучей,
Осенью сердца в груди сжимало,
Только уходил тепла ручей.
Дороги мне дней далёких лица,
Многих в этом мире больше нет.
Жаль, что никогда не повторится
Босоногих лет счастливый след.
***
Помню, на площадке у конторы
Люди собрались на сенокос,
Долго размышляли, страстно споря,
Что им даст вступление в совхоз.
И совхоз пошёл с реформой в гору,
С господдержкой научившись жить,
Трактора, комбайны очень скоро
К нам в деревню стали приходить.
Трудодни ушли, пришла зарплата,
С ней достаток вырос на глазах,
Но, как раньше, парни и девчата
Жить не оставались в деревнях.
Лили слёзы в безнадёге мамы,
Пряча лица в мокрые платки:
-Что же будет на деревне с нами,
Как мы будем жить без вас, сынки?
Стёрто с карты века Комарово,
Сгинули в безлюдье Пальники,
Глекмашор с годами обескровел,-
Гибли сёла, словно сорняки.
Памятна здесь каждая тропинка,
Каждая дорога и увал.
Отчего же век наш, как пылинки,
Сёла с карты родины сдувал?
***
Нынче я по жизни, словно птица,
Мыслями летаю над землёй,
И люблю по родине кружиться,
С солнечным лучом над головой.
Вот моя тропинка в Комарово,
По лугам, по полю - в первый класс,
Я ходил по ней в поход за словом,
Получив родительский наказ.
Наша школа срублена из брёвен,
Русская обычная изба:
Окна в рамах, как глаза и брови –
Зажигаться светом – их судьба.
Тесноваты комнаты в том храме,
Мы шумливы, как в гнезде птенцы,
Педагоги в классе, словно мамы,
Наших знаний первых кузнецы.
Помню сердцем их родные лица,
Искренность, душевное тепло.
Словно это летние зарницы,
От которых вновь в душе светло
13.Взросление.
Между тем, моя сестра Фаина
Вслед за братом в город подалась,
Так в семейной родовой общине
Нить крестьянства вновь надорвалась.
Мне уже пятнадцать стало в марте,
Я в Мысах последний год учусь,
И когда сижу за школьной партой,
Думаю: где в жизни пригожусь?
Путь в Мысы из Слудки – не короток,
По прямым тропинкам три версты.
И дороги в школу – как уроки,
Были в эти годы не просты.
Луг и речка, лес, большое поле –
Вот отрезки школьного пути.
В тех походах – тренировка воли,
И желанья силы обрести.
Зимы диктовали мне законы,
Заставляя на квартирах жить,
Чтобы в ежедневных марафонах
Дух учёбы в сердце не убить.
Жизнь в чужих квартирах научила
К необычной привыкать среде,
Быть к соседям в меру терпеливым
В тесном доме, временном гнезде.
Есть родство особое на свете
С общей, вечно памятной бедой:
В нём сошлись и взрослые, и дети,
В жизни опалённые войной.
Я сегодня с грустью вспоминаю
Образы солдат-учителей,
Что сполна лицо войны познали
И в Мысах учили нас, детей.
Свету, доброте, патриотизму,
Бескорыстно Родине служить,
Чтобы от войны свою Отчизну
В новых поколеньях сохранить.
***
Год учебный – с осени до лета
Ребятню всю в школах собирал.
Лето пролетало незаметно,
Как в пути коротенький привал.
Для кого-то школа – лучик света,
В череде уроков школьный вальс.
Школа для меня – дороги с ветром,
Километров сотни, троп спираль.
Зимние друзья в дороге – лыжи,
Осенью – простой велосипед.
Если я бреду по зимней стуже,
Будит настроенье дальний свет.
Огоньки деревни в зимний вечер,
Как морзянка на родной земле.
Словно этот путь, как в небе, млечный,
Путеводный факел средь полей.
Две зимы в моей десятилетке,
Мне Ветошкино давало свет.
По увалам десять километров
Колесил из Слудки лыжный след.
Коллектив учительский из женщин,
Был в те годы в школе молодым.
Все, как на вокзале, из приезжих:
Срок истёк - сдают места другим.
Не держались на селе девчата,
Не найдя здесь суженых своих.
Потому меняли школы часто
Педагогов после выпускных.
В этих сменах – времени примета -
Так на сёла город наступал.
Словно крестиком деревни метил -
От земли сильнейших забирал.
В деревянной двухэтажной школе
Мы из разных деревень сошлись,
Каждый класс был до предела полон,
Как людские реки разлились.
Победив в войне, страна рожала,
Вновь себе готовила солдат.
Предстояло нам служить державе,
Эстафету у отцов принять.
Службой в армии в мой век гордились
И других не мыслили дорог,
И девчата мимо проходили
Тех, кто не отдал солдатский долг.
***
Сердце волновалось, как в набате,
Мысли рвались ровно пополам:
Мне - семнадцать, время аттестата -
Открывать у жизни острова.
Но, как на весенней переправе,
Где живут два берега реки,
Выбрать не сумел тогда я гавань,
Где сильней манили огоньки.
Может, стать по жизни журналистом,
Чтоб вживаться в мир других людей?
Или следаком-криминалистом
Помогать другим в лихой беде?
Наконец, решил, пускай рассудят
Годы службы в армии родной:
Через три весны мне двадцать будет,
Вот тогда предстану пред судьбой.
14.Журавлиные годы…
В позолоте небо над разливом,
Облаков весенних молоко.
Дрейфовала лодка сиротливо
По лугам, на солнышке – легко.
Воздух, влагой талою напился,
Был без ветра празднично ленив,
Солнца луч в глазах переломился,
А вверху кружились журавли.
Клин в тот миг искал в округе поле,
Соснами закрытое вдали.
Я, как птица, радовался воле,
Словно крылья ощутил с земли.
Рано или поздно, журавлями,
Мы взлетаем над родной землёй.
Словно бы, взмахнув двумя крылами,
Ищем в жизни новый мир благой.
Вот и я искал для сердца нишу
На уральских дальних берегах,
И в тот год родительскую крышу
Я оставил, сделав крыльев взмах.
В городе Пышма я жил у брата,
Поступив работать на завод.
Словом, колея на вятской карте
Сделала уральский поворот.
***
Я сегодня сердцем понимаю
Жизнь крестьянства, как одну любовь:
Землю лишь однажды выбирали,
Не меняя больше полюсов.
Через тяжкий труд, войну и ссылку
Мать с отцом несли крестьянский крест,
И в беде, на жизненных развилках,
Не болели переменой мест.
И в который раз, с собою споря,
Я в душе страдаю оттого,
Что земля в смертельной схватке с горем
Не нашла участья моего.
Мой отец колхозным бригадиром
Четверть века отслужил земле.
В год Победы, сняв шинель с мундиром,
Долго шёл в крестьянской колее.
Наша мама, попрощавшись с полем,
Холила колхозных лошадей.
И была верна крестьянской доле,
Выпавшей в тот век для матерей.
***
Так без войн, пожарищ, похоронок
Вновь осталась Слудка без детей.
Словно вновь деревня из воронок,
И беда настигла матерей.
Старились с годами наши мамы,
Без детей теряли дух отцы.
Гасло в наших сёлах жизни пламя,
Были снова улицы пусты.
Словно журавли, мы прилетали
В дом родной на время отпусков,
Здесь, как прежде, души оживляли
И покой, и Родины любовь.
В олимпийский год, в восьмидесятом,
Заболев, покинул мир отец,
От зари своей и до заката
Он не предавал крестьянский крест.
В девяносто шесть тихонько мама
В мир иной от нас к отцу ушла.
Спит отец на родине, близь храма,
Берег мамы - Верхняя Пышма.
15.Уснувшая деревня
Четверть века, что в сплошном тумане,
Беспробудно спят луга, поля,
Словно бы профессию «крестьянин»
Позабыли в нынешних краях.
Нет на вятской карте Комарова,
Сгинули в безлюдье Пальники,
Глекмашор от жизни обескровел,
А в Мысах - ютятся старики.
Вотское – одно на всю округу.
Как в затон мелеющей реки,
Здесь сошлись со всех увалов люди –
С прежних деревушек ручейки.
И живут, что в позапрошлом веке,
Частными дворами земляки,
Только в новом русском человеке
Не горят крестьянства огоньки.
В поле пашни поросли лесами,
Царствует колючий борщевик.
Птичьими забытый голосами,
День весенний, как старик, поник.
Будто снова соловей-разбойник
С лешими прошёлся по Руси,
Даже кладбищ земли неспокойны,
Грунт опавший под крестом грустит.
И в родных краях, как в поле брани,
Сотни опустевших деревень.
В каждом доме кровоточат раны,
В палисадах выше крыш сирень.
Если землю навещает горе,
С ней страдает всякое село:
Знак беды - на каждом косогоре,
Словно бы с земли ушло тепло.
Всё смешалось под крестьянским небом
В двадцать первый сумасшедший век,
Нынче правит и землёй, и хлебом
Не видавший пашни человек.
Много раз на колее крестьянской
Был обманут в прошлом наш мужик,
После стольких лет земного братства
Колея опять зашла в тупик.
Если ветки веника до слома
Перегнуть второй и третий раз,
Вся основа станет, как солома,
Превратившись в бесполезный прах.
***
Вот и Слудка на пригорке дремлет,
Дом родимый четверть века спит.
Нет давно дорог на этих землях,
И в полях пшеница не шумит.
Раз в году тут плачут и смеются,
Навещая край свой, земляки.
Их сердца по-птичьи часто бьются,
Вспоминая прежние деньки.
А в лесу на солнечной опушке,
Голосом напомнив о себе,
Куковала в тихий час кукушка
О своих тревогах и судьбе.
Загадав в душе своё желанье,
Я кукушку попросил сказать:
Скоро ль на увалах слудских мамы
В счастье станут сыновей рожать?
Долго-долго плакала кукушка,
Словно бы давая мне понять:
Земли на Руси имеют души,
Нужно время дух земной поднять…
Март 2016 г.