Никто об этом не просил,
но он тянул свою повозку.
Едва хватало ему сил,
и сам он был такой неброский.
Свалялась шерсть и вытерт бок
от вкось прилаженной оглобли.
Но сбросить он ее не мог:
бока от старости усохли.
Туман стоял в его глазах.
Он плохо различал дорогу.
И потом старым так пропах,
И до крови натер он ногу.
Размыло тропку за мостом,
маршрут был старый и привычный.
Но грустно думал лишь о том,
кто хлеб давал ему пшеничный.
Хозяина давно уж нет...
Но ослик этого не знает.
И каждый день, ступая в след,
Он ждет того, кто приласкает...