А тогда была девочка -
синеглазка, кокеточка.
Ну, такая хрусталинка!
Лотерейный билетик...
Все мечтал, все надеялся,
а мелькнула ракетою.
Отчего ж мы устали так,
не постигшие лета?
А потом была женщина -
безусловная, жаркая.
Было губ полнолуние,
осязание взгляда...
Как же мог я не сжечь себя,
разве кто-то бежал, как я,
и искал ново-лучшего
козырного расклада?
И потом были женщины -
не чужие, не жадные,
годы взявшие ласково
и легко, и нелепо.
Словно были завещаны,
от любви и от жалости,
ими: той синеглазкою;
той - сгоревшей до пепла.