Самая драгоценная тишина после завершения артобстрела. Документальное.
В три сорок пять мир ожил соловьем
На яблоне во тьме первопричинной.
И стала ночь кристально новым днём.
А я поэтом этих строчек длинных
О соловьиной трели и вещах,
Которым датский принц назначил цену,
Когда Шекспир, напившись впопыхах,
Его втолкнул на заспанную сцену.
Скрип половицы в полной тишине,
Как окрик стражи в хрупкий миг побега.
А соловей на веточной струне
Сиял все ярче звуком цвета снега,
О том, как сладко здесь наотмашь жить,
Как пахнет морем данное пространство,
И как дрожит роса, упав на нить
Непрочной паутины постоянства
Всего на свете. Я взглянул в тебя.
Четыре двадцать обозначил Хронос.
А соловей, как малое дитя
Искал и находил свой лучший голос.
В четыре двадцать девять тишина
Объяла мир и только мы на свете
С тобою знали, что идёт война
К финалу и уже не гибнут дети.
И матери обнимут пацанов,
Погладят нежно бритые затылки.
Четыре тридцать. Лето. Бой часов
Малиновый. Рассвет на дне бутылки.