Прокатываясь эхом по задворкам,
шурует воздух жёсткий, как метла,
взметает звуки хлопающих створок
и жалобы разбитого стекла.
Из зева арки серою кометой
газета завивается в поток.
А вслед ныряет шляпа за газетой...
За шляпою несётся старичок.
Срываются афиши, лица, маски -
всё вертится, мелькает и ревёт,
перекрывая вопль Екклесиаста:
"Проходит всё, и это всё пройдёт!"
... Потерянный среди потоков мальчик,
метаясь меж накатов пылевых
спешит домой и от бессилья плачет,
охваченный тревогой за родных.
Он третьим глазом как бы видит живо:
вот смерч по переулку полоснул.
И домик, кувыркаясь над обрывом,
со свистом устремляется в Десну.
И тут беглец расслышал своё имя -
и только сделал шаг на этот зов,
как рядом с жутким хряском гильотины
лист шифера вонзается в газон...
Ещё не смолк в природе отзвук зыбкий,
ещё озноб внезапный не прошиб,
как занялась нездешняя улыбка
догадкой о бессмертии души.
И перед искрой Нового Завета
стихия обесценилась...
А тут
по-дьявольски наяривает ветер
из пустоты гонимый в пустоту.
1997