Загляну в образа и прижмусь к ним щекой.
В них святая вода льётся с неба рекой.
В них тепло очага, в них родимый устой,
Нежно манит меня в милый кров на постой.
Обниму образа, окунусь в сладкий сон.
Купола обовьёт колокольный трезвон.
Запах мёда и трав, мятой стелется луг.
В роднике в лоне вод, плещет Солнечный струг.
Млечный сок облаков пеной хлынет вдали.
Пену, в гребнях тех вод, усмирят корабли.
Проплывут в вышине, догоняя закат.
И умчат в облака...навсегда...наугад.
Открываю глаза – что-то в Храме не так.
Вроде – те же Святыни тревожат мой взгляд.
Вроде – те же служители, тот же народ.
И амвон как стоял, так стоит – наперёд.
Тихий гул... «Отче наш..., ты спаси, сохрани...»,
«Бог подаст...», «Не желай..., ни жены, ни казны...».
«Пусть чужое всегда так и будет чужим,
Счастье только лишь в том, что владеешь своим...».
Вьётся рядом с иконами сладкий дымок.
Он доносит Богам чудотворный миро.
Это всё, что смогли мы для них уберечь,
По дымку на Святого, по рублю – с чахлых плеч.
Не желали чужого, берегли лишь своё.
И народам вокруг, помогали с бытьём.
Только эти народы позабыли добро.
Нас, в Великой России, размесили – в дерьмо.
Что ни чин, или ранг – кум иль сват, или брат,
Только чуждых кровей, как ворог или хват.
Да и вера не наша, с заморских краёв.
Потому возжелают – тьму хапуг-холуёв.
Закрываю глаза, а вокруг всё волхвы.
Окунают меня в тёплый омут росы.
И с щемящей тоской, слышу, шёпот в мой сон -
«Скоро время придёт, мы оставим свой схрон».
Открываю глаза – вижу, что здесь не так.
Все служители в злате, златом шит и колпак.
И в миру: и служитель, и чин, или ранг,
Обирают Россию...как чужак,...или враг.