Толчея, шум, бензиновый смог,
все пути суетой разлинованы,
Чудо-юдо о тысячи ног
расползается в разные стороны.
Потерялась в безликой толпе,
и немало чудес повидавшие,
к промелькнувшей вверху синеве,
поднимаю глаза я уставшие.
Над тщетой безысходною
вижу выцветший неба атлас.
Став мгновенно свободною
от тяжёлых житейских гримас,
с улицы измочаленной
улетаю в небесную высь,
и никто опечаленный
не кричит мне: "Вернись!"
Я на город смотрю с высоты,
на родные проспекты и линии
под железной пятой маеты
из воздушной, лазурной идиллии,
и мне хочется снова туда -
в грешный полдень, страстями охваченный,
в день из пламени и изо льда
и враждой и любовью оплаченный.