Этюд первый
Верую...
"Авэ Мария"
В храме ночном звучит,
Солнечный луч рождая,
Водит рукой его.
В доме пустом блаженства
Суд времени замолчит.
Многие славят Бога,
И более ничего.
Руки, которые могут
Эхом пройти меня...
Я их огонь ревную.
Как ревную его!
Пусть я себя разменяла,-
Опять неразменна я!
Ты в меня засмотрелся -
И увидел Его.
Кто Он - души Вседержитель -
Лето? Зима? Весна? -
Шепчет любовь земная:
"То, что я для Него".
Четыре времени года
Лишь цикл земного сна,
Преображенье страданьем
И более ничего.
Руки, которые могут
Светом пройти меня...
Зрячий под сильным сводом,
Ты ведал душу Его?
"-Ведал лишь стужу камня,
Прикосновенье дождя, -
Ожидания годы,
Силы
Прочь унесло..."
Раны мои Ты целуешь.
И усмиряешь плоть.
Вечер долгого рая...
Бедная моя мать!
Я за тобой не знаю, -
Что возможно вернуть, -
Хоть слезинку дождинки,
А более не собрать.
Этюд второй
Гордый свет спокойных фар на травку.
Дождь прошёл. Откликнулось в душе.
Римский день для питерской затравки,
Для московских клопиков и вшей.
Каждый был язычник, понимая
Жизнь свою, как тела ручеёк.
Как оно течёт, в траншеях тая,
И выносит мусор вдоль дорог,
Вымывает свет, и духовенства
Тёмных бездн
упрямство познаёт.
Караваджо ради совершенства
Никого с утра не узнаёт:
Вместо твари - Божии затраты -
Светлых слёз и красок, и лучей.
Всё иное - от большой расплаты
До морщинок старости твоей;
Скорлупа яйца, цветок в кувшине.
Молоко разлито на столе.
Щедрый день - укор твоей гордыне
И урок смирения на дне.
Как велик волшебник дня и ночи!
Хлеб крошит, слагает мне стихи,
Зная, что любой чернорабочий
Будет только счастлив смыть грехи;
Увидать, что виделось впервые,
Никому другому не далось,
Вытянуть натруженную выю -
Лебедем пройти любовь насквозь.
Я люблю Тебя, и в этом дело.
Дух святой, строитель без преград!
Строишь ты свой град для очумелых,
Невозвратных, не страшась затрат.
Этюд третий
Творцу легко крепить молчание.
В его душе молчаний бездна.
Я не умею. Бесполезно.
- Не упоение пасхальное...
- Дверная ручка в пластилине -
- На сердце тут же впечатление.
Роден Крестителя в пустыне
Ваял вне рук местоимения.
И в глубь, наотмашь, без утайки
Он шёл и двигался доныне.
А время жизни в таратайке
Ползёт за ним как по пустыне.
Оно нежней цветов свидания.
Творцу взглянуть на время странно.
Молчит как лёд, хотя недавнее -
Кипело, плавилось спонтанно,
Застыло, вырвалось, угасло.
А он ушёл в пространство ночи.
Креститель бронзовый из масла.
И ты за ним вздымаешь очи.