Холодное, тёмное небо заката лишится,
И звёзды проступят, сияньем своим упиваясь,
Средь них бледный месяц за тучами ночью кружится,
Белесым серпом в ледяные просторы впиваясь.
Здесь нет места горести, счастью иль злости горячей,
Есть лишь восхищение, радость блистающих взоров,
Таких же сияющих… Впрочем, наверное, ярче,
И чище бледнеющих с утром огней небосводов.
Холодная сталь прикоснётся к усталым глазницам,
И небо приблизится в то же слепое мгновенье,
Ты ждёшь, будто что-то сейчас же с тобою случится,
И тени в глазах в свете свечки несут вдохновенье.
Ты пишешь, рисуешь, а днём назовёшь это дрянью,
Ты терпишь фиаско, сражаясь с дневным восприятьем,
А ночью ты снова творишь, с полотном засыпая,
И вновь критикуешь шедевр, разминая запястья.
Вчера ты сломал телескоп, завтра будешь жечь кисти,
Ты хочешь достичь идеала, писать совершенство,
Закидывай в топку эскизы, пергамента листья,
Ты тратишь талант и впадаешь в ночное блаженство.
Но днём не творится - пропала луна вдохновенья,
И каждый мазок показался ужасным обманом,
И снова горишь ты, не по своему повеленью,
А дымчатость глаз покрывается сонным туманом.
Когда-нибудь, вечером, алые краски заката,
И всполох последний начало ночи знаменуя,
Откроет душе твоей ищущей сень звездопада,
И эту картину шедевром сочтёшь, не рисуя.