Он был мужчиной лет тридцати,
Вся его жизнь - серая картина,
У него отточены работой кисти
И вечно уставшая сонная мина.
Старательное Солнце лишь из окна
Могло ощупать его худое тело лучами,
На него не действовал запах вина,
Его привлекал дым, издаваемый свечами.
Каждое утро проходило в другом мире.
Мире, где обычно проходит наша ночь.
Он просыпался в обед, в часа четыре,
И ложился снова уставший. В полночь.
Для него люди - лишь светлая масса,
Что никак не желала его принимать.
На него давило всё, от тяжести матраса
До боли в спине, не дававшей спать.
Художник, что становился отшельником.
Человек, поглощённый искусством своим.
Он не считал себя автором-современником
И в принципе талантливым как таковым.
Его пугала лишь мысль о свободе.
О той, что живёт рядом, за окном.
Он определял по стоявшей погоде
Насколько хуже ему станет потом...
Резкий мазок по белому полотну,
Стук сердца, ритм утратившего,
Он при ошибке проглатывал слюну
И винил себя, снова нагадившего.
Этот человек совсем забыл себя,
Он потерял удовольствия чувство,
Он не помнил, как рисовал любя
И как становилось всё более грустно.
Я лишь хочу сказать, что художество
Должно приносить вам счастье,
А словно роботом написано убожество
Лучше сразу отложить подальше...