Заигравшийся скорчен мальчик,
в травке майских жуков сватая,
среди жёлтеньких одуванчиков
шевелящаяся статуя,
в пледе женщина, словно пума,
одомашнен мужчина с термосом,
и ни зрителей нет, ни бума,
быт семьи без происков Эроса.
Что за мысли мне лезут в голову,
кто же знает, что будет завтра,
но предвижу нимфетку голую
и на травке французский завтрак,
я бы загодя одуванчик
растерзала - в манере абсурда,
да играющий мальчик иначе
видит поле золоторудное.