Она усадила свое уставшее тело на заднее сидение автомобиля и захлопнула дверцу. Вечер наступил слишком быстро.
Они пролетели мимо местного "Колизея" - стадиона ранее заброшенного, а теперь почти разобранного по кирпичам экскаваторами и другими орудиями разрушения наследия прошлого. Вечны лишь пороки, которые ничего не хранят, а лишь разрушают старое и строят каждый раз более пестрый сарафан своих деяний. Далее пролетели мимо обители хлеба и зрелищ, сверкающего огнями реклам, разрастающегося все новыми пирамидами поклонения потребителей переменчивым капризам вязнущей в топи желаний души.
Заводской фасад украшал вид торгового центра премиум-класса. Ни в дневные, ни в вечерние часы не было видно посетителей. Может, они заходили с черного входа или были настолько пусты, что зияли, как дыры в пространстве, своей прозрачностью бесполезности существования. В затемненных окнах его она успела заметить светлячки-лампочки. В их свете приглушенно грелась мебель, расставленная будто там была жилая квартира. С высокими стенами и окнами в пол, без потолка, без крыши под ясным ночным небом, усыпанным светлячками. Звездное небо, скрывающее обреченность местечкового Рима.
Она закрыла глаза. Ветер обдувал ее лицо из полуоткрытого окна. Такси проносило ее мимо так приевшихся экспонатов городской кунсткамеры.