Утро было майским и теплым, но в приемном покое больницы, где посетители ежились от прохлады в своей почти летней одежде, через открытые окна по коридору гуляли промозглые сквозняки. Время шло, а скорее ползло черепахой и размывалось на стенах и потолке, сопротивляясь нашим школьным физическим о нем представлениям. Терпеливые и нетерпеливые смотрели на часы, туда-сюда деловито ходил медперсонал, а в углу больничного холла, сидя на корточках, стонал от боли молодой человек и просил сделать укол.
Тик-так... Пьяный, весь избитый незадачливого вида грузный мужчина с большим пивным животом потихоньку съезжал на соседний стул, но при виде двух полицейских встал и попытался удержаться на ногах, отвечая на вопросы: "Фамилия, имя, отчество... Откуда? Что случилось?" Туго соображающий, он еле ворочал языком, назвался Кашкиным Виктором Борисовичем пятидесяти лет, уроженцем ближайшего села и по поводу своего здесь пребывания объяснился, что шел, выпил, познакомился с Аленой и ее собутыльниками, а потом они его избили и ограбили, отобрав телефон и шестьдесят тысяч рублей...
Большие и небольшие, молодые и старые, красивые и некрасивые люди пришли сюда за помощью и ждали своего приема. А рядом на соседнем этаже в урологическом отделении в перевязочной шла небольшая операция и слышались громкие женские крики: "Ты чего делаешь! Отпусти! Какой сильный! Да садись ты, чего боишься!.. Пусти, черт, ты мне чуть почку не вырвал!" И через несколько минут из перевязочной выскочила медсестра, шумно возмущаясь по поводу очередного своего пациента: "Это ж надо, дед мошонку отрастил до колен, как коровье вымя; мы ему прокол сделали, чтобы жидкость удалить, а потом в каталку стали пересаживать, так он ни в какую, уцепился мне в бок ... Чуть почку не выдрал! Это ж, надо, руки какие здоровые!" Потирая свое больное место, она опять убежала в перевязочную и через минуту оттуда выкатили деда и повезли в палату. А медсестра в перчатках шваброй стала мыть пол в перевязочной и коридоре, убирая кровавые капли...
Здоровые мы и не здоровые... от страшного до смешного и наоборот. Все до определенного момента. А жизнь есть везде, и тем активней она в больничных отделениях, где идет постоянная за нее борьба. И больные, и здоровые, прохаживающиеся по коридорам урологического отделения, бегло останавливают свой взгляд на настенных ознакомительных щитах "Новое в урологии" и "Жизнь в урологии"...
И все же так хотелось бы этого всего не знать -- ни нового, ни такой жизни.