Ты к святым приравнен, посему,
мальчик мой, ни мига не осталось
на покой в родительском дому,
на любовь, на мудрость и на старость.
Ты уже оплакан молодым
той слезою с неким превосходством
на земле поживших, будто им
уходить из жизни не придётся.
Где же им дано окончить дни,
всё изжив в окаменелом теле, -
на глазах измученной родни
иль в стенах унылых богаделен?
И не смерть страшна, коль мы - не мы
за земной, необъяснимой гранью.
Страшен дых приблизившейся тьмы
и животный разум умиранья.
Воспою ли гибель на лету
сильной птицы иль звезды падучей,
все мы, все уходим в пустоту,
где бессмертье смертности не лучше.
Но над нами есть посмертный суд.
Есть слова, что правильней печали.
Как запомнят нас, как помянут...
О, когда б мы это услыхали!