Вечер в квартире на седьмом этаже.
Пустоватый проспект, в окнах – смешение крыш и карнизов.
Пышно-льняная Юнона этого очага,
Церера этих полей,
Засеянных магнитами на холодильник
И каминными безделушками.
Ее дети, ее стихи,
Поездки в Австралию и Вену.
Раз в год вы говорите с ней
О сценариях, которые никогда не будут закончены,
И о переделках в интерьере,
Которые состоятся.
Чашки, маленькие иконки, куклы с предвечной печалью
В глазах.
Все эти приметы устроенного быта.
Впрочем, пятнадцать лет – это срок даже для нее.
Чаще вы замечаете,
Как тонкий слой пыли
Ложится на ее пшеничные колосья,
И развешенные по стенам рисунки ее знакомых.
«Время – относительная вещь», – говорите вы, –
«Но как быстро оно течет», – произносит
Она.
Север удобен тем, что сумерки здесь наступают постепенно:
Выходят из-под деревьев, гулких и пыльных арок,
Из дворов сталинских высоток, –
Но пока они не спустились совсем,
Всегда можно устроить еще один творческий вечер,
Вылечить кота или подобрать новую рубашку мужу.
Боги долгих закатов и пустых равнин,
Без сомнения, с улыбкой смотрят на эти
Скромные праздники и жертвы.
Завтра никогда не наступит, говорят они.
Впрочем, что говорить,
Не имея их власти останавливать часы:
Наполняя их до краев –
Воздухом, шумом, солнечной пылью, –
Словом, всем тем,
С чем даже самый щедрый обмен
Будет, по справедливости, недостаточным.