Смотрю на ладони я пристально, долго
и вижу в тумане больного ребенка.
Больного ребенка с замотанным горлом
и с треснутой кружкой
С таблеткою горькой.
А дальше я вижу
девчонку на лыжах
с горы бесшабашно летящей,
все ближе кусты
И в кустах остаются
Разодранный шарфик и смех золотой
и бодрый ребенок шагает домой.
Но дальше я вижу -
Сугробы чернееют.
Запахло весною.
Я вижу качели. Деревья в сережках.
Грачи прилетели.
И вижу еще в далеке, еле-еле
Родителей смутные в дымке фигуры.
Живых и веселых. И раннее утро.
И я на ладонях не вижу упорно
Ни близкой судьбы, ни трагедий отсроченных
Я вижу лишь прошлое в складках и линиях,
лишь детские книги, лекарства просроченные,
родителей лица - теперь озабоченные, лишь крыши, деревья, качели и лужи,
морозы трескучие, снег по оврагам...
Так прошлое вдруг обретает отвагу,
Становится будущим и замещает и планы, и цели, и важные встречи.
И речи уже прерывает молчание и чай остывает в высоком стакане...
...И я захлебнусь от любви и печали,
Грядущее выкрав из омута прошлого.
Что было плохого, что было хорошего,
Как буквы расставлены были в начале -
Я вижу в ладонях - как в зеркале чистом -
себя на открытом пути, каменистом.
Я вижу, как прошлое в нем обернется
Законами мира, что двигают солнца...