***
Глухо так в Диком поле,
и ни коня, ни воли.
Туман обложной стоит,
из моего пьёт шелома
воду Донца и Дона.
Спит душа и не спит.
Думает думу бессонную.
Оврул мне не свистит,
и не видно конца полону.
Вскрикнет птах в камышах,
и, наблуждавшись ярами,
как из глубокой ямы,
завоет волчья душа,
поднимаясь всё выше в гору,
аж пока не выроет в небе нОру.
Почувствовав в сердце иголку,
вдруг позавидую волку,
что в темень над миром сирым
увидел, где нору вырыть.
Имел бы волчьи очи,
завыл бы среди ночи,
и свил бы себе кубло,
так уж противно, обидно
на свете, где правит быдло.
В Хамло вырастает Хома!
И нету просвета. Нэма!
А над степью туман, туман, туман,
в ярах, потом к селеньям ползёт на коленях,
нагнувши голову к долу, целует вербам подолы,
клубится, растёт, наваливаясь на степь, и уже -
над панами пан - аж по Горловку всё туман,
а из Горловки на лиман перекатиполится бусурман,
во все стороны отовсюду то горбатым ползёт верблюдом,
то средь луга копною сена, натомившись,отдыхает,
то, поднявшись, плывёт, как дым, что забыл, когда был молодым,
и где он родился, и когда над каким поднимался краем,
Ни костра своего, ни золы - ничего не знает.
Отовсюду и ниоткуда на сёла ползёт, на поля,
приминает высокие травы от Изюма и до Полтавы.
И уже наползает на Киев по река трёхглавым Змием...
Поднял Святой над ним копьё, конь копытом о землю ударил
и застыл - перед ним не Змий, а приблудная здесь отара,
разбрелась аж по горизонт, улеглась на траве под лесом...
И в раздумье склонился Георгий, обхвативши копьё руками.
А туман, обложивши Киев, вроде всем уже очи выел,
вроде всем заложило уши, и ни слуху уже, ни духу,
только туман, один только он, и даже набатный звон,
как в проруби, плавает, и ступают тихо-тихо,
будто разносят лихо, осторожно подковы,
и не слышно ни Святослава, ни его Золотого слова.
Ещё глуше там, в Диком поле,
и ни коня, ни воли.
Только туман стоит.
Оврул мне не свистит.
Спит душа и не спит.
Меряет в тёмном поле
думою шлях до воли.
Неслышно плывёт Донец,
камыш качает, вконец
смывая сонную тину.
Шуршит неустанно камыш,
в палатке нарушив тишь.
Превозмочь бы
лихую годину...