Я любил поиграться твоими игрушками,
посидеть-покурить на священном горшке,
повинтажить элегиями никчемушными,
а потом загудеть в пике,
и вонзиться по самое жизненачало,
с первобытными, честными воплями – да.
Ты не верила мне,
ты меня изучала,
ты меня истончала до майского льда,
а потом приходил июнь.
Эверестом
возвышался обтянутый шортами зад.
Протирая полы, ты готовила место,
и дурела от гула мушиных глиссад.
Поминая упругие, лучшие годы,
ты сливала, смывала остатки меня.
А по мне, годокраду, пошли пароходы,
а во мне заплескалась, визжа, ребетня,
а над гладью моей разбаянились песни –
в них зазнобы, милёнки, и всё вери гуд.
Он придёт, он настанет, ты только надейся,
и оставь мои тапки – авось подойдут.