Рассыпан жемчуг, в клочья нить:
Служанка – глупая разиня!
Я ей конюшней пригрозила –
До ночи слёзы будет лить.
Марине есть, кого винить:
Ей служит армия холопов,
По зову первому – галопом,
Не смеют слова проронить!
Отец мой – пан и господин.
Служанка – глупая разиня!
Но что-то в сердце поразило,
Мне сон припомнился один:
В краю лесов, дворцов, лачуг
Как будто сердцу одиноко,
Как будто я лечу сорокой…
Над страшной башнею лечу.
Блестит жемчужинка слезой…
Ишь, недотёпа, насорила!
Но слышен зов отца: «Марина!» -
И я спешу на отчий зов.
Горит алмазный мой венец,
Играют радугами капли.
Тебе послушна я, не так ли,
Ясновельможный пан-отец!
- Тебя ждут слава, честь и власть –
О том звезда мне говорила,
Ясновельможная Марина,
В тот час, когда ты родилась
Не для полей, не для песков –
Для соболей и аксамитов!
Богатый двор у московитов,
Богатый дар тебе готов.
Горит алмазный мой венец,
Ясновельможной величают,
Но чёрных брызг не замечают
В шляхетском гоноре сердец.
Престолы заняты давно,
Забиты статуями ниши,
Но суждено Марине Мнишек
Пить королевское вино!
И этот жар в моей крови
Горит черно и неустанно.
Ты на коленях у фонтана
Не говори мне о любви!
Ты говори мне о любви…
Что впереди – не знают люди.
Когда тебя нигде не будет,
Когда утонешь ты в крови,
Придёт под именем твоим
Другой – тяжёлый и постылый…
У парок нити – не простые,
Что будет – скрыл жемчужный дым:
Что буду тихо презирать
Чужой и варварский я говор.
И только гонор, польский гонор
Не даст игру мне оборвать!
О, Матка Боска, пожалей!
С каким постыдным постоянством
Горит проклятье самозванства
На гордой дочери Твоей!
Гори, алмазный мой венец!
Что впереди – не знают люди,
Сейчас в одно я верю: будет,
Как напророчил мне отец.
И будут Новгород и Псков,
И будет трон, и будет слава,
И буду я – так величава…
Но сердце чёрною тоской
Вдруг сжалось: сон… я – под землёй…
Земля за клочьями тумана,
И детский крик под небом: «Мама!»,
И ужас чёрною петлёй.
И злые лица, и толпа…
Сынок… ворёнок… воронёнок…
И глыб на грудь неогранённых
Обрушен целый камнепад!
И душу выпил суховей,
И невозможно тяжело мне
Летать сорокой над Коломной,
Над страшной башнею своей.
И кто-то шепчет: «Не конец…
О, что же, что ты натворила,
Ясновельможная Марина!..»
Иду – зовёт меня отец.
_____
По преданию, Марину привезли в Коломну и заключили в Коломенскую наугольную башню. Там она умерла с тоски по воле около 1613 года.
С тех пор эту башню нарекают Маринкиной. Говорят, душа её могла оборачиваться сорокой или вороной и ночью вылетала на свободу из бойницы, в то время как тело ос-тавалось в башне. Ночью стрельцы-охранники окропили темницу святой водой. Рвётся птица в башню - и не может войти; святая вода не пускает.
Бездыханное тело схоронили в подземельях, а неприкаянная душа царицы до сих пор мечется в коломенском небе и не может найти упокоения.