Шагая по камням Иерусалимским,
Чарующим прохладной белизной,
Я шел в толпе, но духом над толпой
Парил влекомый зовом пилигримским.
Меня вели неведомо куда
Молитвы праотцов из подсознания,
Я растворялся в гуще мироздания
От слова и до страшного суда.
На голову мою ложилась пыль,
Летевшая с разрушенного храма.
И скорбный плачь потомков Авраама
Топил в слезах израильский ковыль.
Я вздрогнул, услыхав последний вздох,
За первый грех принявшего распятие,
Когда взамен прискорбного проклятия
Голгофу расколол во гневе Б-г.
Я видел как возносится пророк
В ночном Мир'адже на седьмое небо
И терпкий запах прянностей и хлеба
Меня манил тропою на восток.
Я созерцал как диких сарацин
Гоняют крестоносцы по пустыне
И вертит, прикасаясь как к святыне
Гончарный круг почтенный армянин.
Здесь время растворяясь в тишине
Тенистых лавок, запохов и масок,
Преобретая тысячи окрасок
Стучалось в сердце будто бы из вне.
Заканчивая праведный поход
У белых стен святого бастиона
Меня коснулись руки Саломона
И губы прошептали: "Все пройдет."