Каждый камень мой уже лег на дно,
И достать рукой, видно, не дано,
Не дано унять под коленом дрожь,
Не жалей меня, в мои жизни вхож…
Я сама в них вор, я сама в них гость,
Я сама себе будто в горле кость,
Будто сто простуд, собранных в одну, -
То горю огнем, то в воде тону.
То кромсаю лист сотней тяжких жал,
И поймет меня, тот кто сам писал,
Кто и день один проживал, как год,
И сжигал за ночь пять свечей-сирот.
Но когда Любовь говорит: "Приду",
Расцветает мак и в моем саду,
И в моем дому оживает жизнь,
Я себе тогда говорю: "Держись!"
Не поймет меня не любивший так,
Как в себе держу сто таких атак,
Сто таких боев, сто лавин огня…
Не любивший так, не поймет меня.
Мне с любовью той и пустыня - клад,
Мне с любовью той - хоть в кромешный ад...
Так и жить бы с ней каждый день, как год,
Но горят в ночи пять свечей-сирот…