Воздух в чаше сладостный и пьяный.
Нежно шепчут в солнечной тиши
Ландыши… Душистая поляна -
Радость очарованной души.
Тихо. Лучезарный лик рассвета
Скрылся, за дубовый прячась щит.
Только песня будущего лета
Белым колокольчиком звенит.
Шёпоту цветов привычно внемлю -
Как отрадна вешняя пора!
Макошье. Разбуженную Землю
Нежат ароматные ветра.
***
В древний мудрый лес ведут дорожки,
Неба край огнём горит вдали.
Ландышей жемчужины в ладошке
У зелёной Матери Земли
Тихим звоном нас с тобой встречают
И благословляют все пути.
Нежность их не всякий замечает,
Но цветов волшебней не найти.
Так в начале северного лета,
Утро привечая и зарю,
Ландышей поляны как букеты,
Я тебе, любимый мой, дарю.
***
Грусть и радость. Сколько на веку
Вас рвала, в венок переплетая...
Догорает день, в закате тая,
Улыбаясь белому цветку.
Ландыш нежный, сколько ты хранишь
Мимолётных, радостных мгновений!
Сколько нот, стихов и вдохновений,
Что будили трепетную тишь!
А теперь другая тишина
Невесомо бродит в древней чаще,
И цветы под вечер пахнут слаще…
Оборвалась тонкая струна.
***
Травой порастают дорожки,
Трава – только гуще от гроз.
Мне Лето стучится в окошко
Ладошками милых берёз.
Придёт, и спокойнее станет…
Так свеж изумрудный наряд
У ландышей нежных в стакане,
Что радуют сердце и взгляд.
Печали на бархатных лапах
Опять подкрадутся… И пусть!
Цветов этих ласковых запах -
Награда за прежнюю грусть.
И лучше не сыщешь отрады:
В шальном хороводе минут
Бесценно, когда тебе рады
И, может быть, где-нибудь ждут.
***
Родником в сплетенье солнечном - Весна,
кровь бурлит, в глазах влюблённых - звёздный свет.
Странник огненный пришёл на грани сна,
грёзы-ландыши в большой собрав букет.
Я не видела таких, у нас они
измельчали, как и люди. Ну а тут -
в них горят гиперборейские огни,
Беловодья колокольчики поют.
Улыбнулся, давней нежностью пленён,
воскресив улыбкой прежние мечты.
Свет мой ясный! Из каких веков, времён
ты добыл такие чудные цветы?
Глянул в очи и пронзил до дна души.
Замолчали в миг и Волхов, и Нева…
- Это слёзы, что роняла ты в тиши.
Это сказка наша. Помнишь, Волхова?