Так секунда срывается в несколько лет скитаний
по разбитой дороге мечты и душным вокзалам памяти.
Я сажусь за учебник, вникаю в страницы, пишу престранные формулы.
Это ловкость игры во взрослость, как способ быть невесомой.
Календарь ритмичным скрипом хватает меня за руки,
по спирали уходят силы и мнутся звуки.
Так вливается каждый параграф под кожу,
и горит, оставляя узоры пространства жженого.
Вся бумага под знаменем помнит толпу и улыбки-оскалы,
те, что верили правду, но падали навзничь.
Под обложкой таится ни много, ни мало, но целое одиночество.
Так ломается хрупкость до звонкого многоточия.