Опять пришел давнишний сон,
привел бездомную тревогу.
И та, уставшая с дороги,
рванула к сердцу на поклон:
– Прими, несчастную меня,
я ненадолго, отогреться, –
и как своя нырнула в сердце,
от головы до пят в тенях.
Прогрызла вену. Яд бежит
с ее зубов, – не шелохнуться.
Помчалось яблочко по блюдцу,
являя ретро-миражи,
с трудом зарытые в летах.
Змеятся хитрые узоры,
гипнотизируют просторы,
встают ажурные врата,
зовут к себе. Почти иду.
Дымит невидимая пропасть.
В нее ручьями льются тропы.
Качусь безвольно, как по льду...
Глаза открылись. Птичий звон
в листве гуляет. Заоконье
сияет облачной иконой,
вобрав до крошки странный сон.