(Евгений Онегин. Фантазии на тему)
Мне надоело все предельно.
Я лень вознес на пьедестал.
А был когда-то малый дельный.
Давно гоняться перестал
За дамами, которых прежде
Охапками ловил в надежде
На откровенья при луне.
Мне разонравились оне.
Устал от света, не иначе.
Проказник больше не шалит!
Утратил сон и аппетит
И боле никуда не скачет.
Чтоб впечатлений подзанять,
Решил в деревне погулять.
Казалось все вначале свежим!
Соседи, баня и дела.
Потом растаяли надежды,
Должно, натура подвела,
Устал от кумушек окрестных.
Стихи и проза не совместны!
Чтоб долго за нос не водить,
Пришлось поэта мне убить.
Он сам под пулю лез. Дурашка!
Что взять с него, ведь он поэт!
И вот погиб во цвете лет.
Когда б я дал ему поблажку,
Сам мог на небо угодить.
И как такое допустить?!
Сначала думал, что уеду,
Вернусь в постылый Петербург.
"Зачем же ты убил соседа?"–
Грозил мне сверху Демиург.
И я не то чтоб угрызался,
Поскольку сам он нарывался.
Мне, в общем, было все равно,
Ведь третьего нам не дано!
И тут письмо одной девицы,
И в нем о чувствах без прикрас.
Я заверяю в этом вас,
Не постеснялся бы в столице,
Но средь пейзанских пасторалей
Обижу простоту едва ли.
Я моралистом был примерным,
И отчитал ее шутя.
Платочек мяла в пальцах нервных.
Я думал: "Милое дитя!
Зачем спешишь ты на закланье?"
Ее наивное признание
Меня не тронуло ничуть,
Я пару раз хотел зевнуть.
"Напрасно ждешь открытий чудных,–
Язвил докучный Гименей,–
Ты заскучал бы вскоре с ней!"
Волненье чувствуя подспудно
Ее неопытной души,
Тогда расстаться поспешил.
Прошло 3 года. На обеде
Средь многих разодетых фиф
Ее в малиновом берете
Я увидал и сел на риф.
Теперь она в душе смеялась!
Я, не смутившись даже малость,
Пошел к победе напролом
И смог уверить ее в том,
Что сколько б мы не препирались,
Друг друга нам не обмануть,
Коль свыше предначертан путь.
И через год мы обвенчались!
Нам не мешал ее супруг,
Он застрелился как-то вдруг.
Хотел Петруша, а не Саша,
Нарушить логики закон.
"Оно, конечно, воля Ваша!"–
Я так сказал и вышел вон.
Ну, что за дичь! Судите сами.
Стоит Онегин под часами,
Одетый в самый лучший фрак!
Я фантазировать мастак,
Но, чувствую, что умираю,
Под сердце входит острый нож,
В коленях ощущаю дрожь.
Такой финал не принимаю!
Порвал Чайковский партитуру.
Признался: "Накарябал сдуру!"
И снова на коне Евгений
На представление спешит.
И сердце бьется в упоенье,
Что характерно, не болит!
Театр уж полон, в ложах тесно.
Пусть кажется ему все пресным,
Но только лучше чем жена!
Как вездесущая Луна,
Она за ним с двойным лорнетом
Могла бы по пятам ходить.
Проказник любит пошалить
И брачных не дает обетов!
"Мужское сердце не болит!"–
Фамильный возвещает щит.