Луна спрятала мертвецкий лик,
Забила небо гвоздями,
Желтушную с воплями в ад сволокли,
Дрожащий в земле под ногами.
В скованном мире - как в душном гробу,
Грохочет, стучит работа.
Сегодня чертями взят отпуск аду,
Идет на людей охота.
Визгливым воплем на трупной изнанке
Дьявол под крышкой несется в жестянке.
Какая-то сволочь с локтями драными
Надругалась над трупа ранами.
Черти, дерущиеся красными углями,
Саваном скрученный снег обуглили.
Заскрипели доски гроба, разболталися -
То деревья в темном лесе раскачалися.
Город - скверный апостол,
Нимб напялил, да под стол.
Копоть осела на черном снегу,
Больше я не могу!
Если ОН думает, что ЕМУ все можно,
Плюнем подлецу в драную рожу.
Это еще не конец света,
Хотя кому-то конец, возможно.
Люди, улыбаясь, жуют бутербродики
И покупают билет в ложу.
Звезды завизжали и пошли россыпью
Стаей пикирующих бомбардировщиков.
Круглолицая, добродушно захохотала луна,
Резво прыгая по отлетающим облакам.
Бам!
Скрежет и бой. Динь-дон...
Темень и ужас со всех со всех сторон.
Динь-дон, динь-дон, динь-дон - н - н -н.
Кругленькая, везде прокатится,
Колобком, мерзавочка, так и валится, валится...
(Москва в 80-х воспринималась вполне апокалиптически).