От безлунных ночей и сумрачных дней устав,
Выставляю на стол текилу, лимон и соль,
Но твердит мне на ухо в сером халате минздрав,
Что не лечит спиртное одинокого сердца боль.
Натрудил свои мышцы, молотком плечо подкачал,
В голове от сверленья уныло поет свирель.
В повечерье молитвы с покаяньем опять не читал,
В кресле сел, словно в утлом судне, на мель.
Телефон разрядился, в планшете инет завис,
Карандаш заточил в недрах своих хозблок.
Половицы скрипят, вызывая тоску на бис,
И паук заплетает бревенчатых стен уголок.
На ветру гремит оторвавшийся жести лист,
И сквозь щель в заборе натекает густая тьма.
На диване клубком свернулся шерстяной вокалист,
Прячет нос под лапу, как будто вернулась зима.
Отказался посуду мыть встроенный Indesit,
И гора ее высится в раковине и на столе.
За окном водяная пыль мокрой шторой висит,
Оставляя следы потеками на мутном стекле.
Можжевельник зелень свою сменил на ржавь,
Как бродячий пес от корней и до игл промок.
Он по лужам грязным хочет пуститься в плавь,
Чтоб согрел, обсушил камина струистый дымок.
Вдруг по стенкам блики раскидал "волшебный фонарь" :
Вот в Вероне тебя цветочный пленил магазин -
На витрине увитый стул и с букетами ларь...
А по улице катит старинный смешной лимузин.
Вот тебя и внучку качает морская синь,
И кораблик льнет к ладоням греческих островов.
Вот из медной трубы трехметровой выдуваю стынь,
Чтоб тебе исполнить альпийскую серенаду без слов.
Вот венчальные свечи в наших руках горят,
Смотрят лики святые на блеск золотых корон.
Шаль с каймой и праздничный твой наряд,
И священник в ризе, улыбки со всех сторон.
Вот за дачным окном изумрудный и солнечный день,
Сарафан на тебе цветной, который недавно я сшил.
А береза бросает на ирисы кружевную тень,
И ненастья - хмурого странника - даже след простыл.
Прикоснусь дрожащими пальцами к рамкам чудес -
Здесь ты вклеила пуговку, там от кисточки завиток -
Чтобы голос твой в шуме дождя и ветра воскрес,
Чтоб лечил меня нежностью слов твоих тихих поток.