Дыхание мое прерывисто
И сердце вовсе не стучит.
Я тихо умираю, не насильственно.
И кровь по венам больше не бежит.
Вот умер я. Но, что такое?
Душа во мне осталась, там-
В глубинах тела молодого.
Не вознеслася к небесам!
Я заключен в остывшем теле.
Глаза закрыты, но я зрю.
Что происходит в самом деле?
Уста зажаты – говорю.
Вот взяли на руки меня.
Несут, ложат на стол.
Вокруг стоят мои друзья,
Все скорбно потупили взор.
Мужчины с не покрытыми главами,
Женщины в платках – и всюду черный цвет.
Я удивленно обращаюсь к ним словами,
Но, Боже мой! Меня не слышат – нет!
Настала ночь и свечи возгорают.
Я на столе и «слабый пол» вокруг.
И руки тянут к телу – раздевают.
Я возразил, - но не уловил их слух.
Одна старушка в платье черном,
Сидит согнувшись пред свечами
И шепчет, шепчет монотонно,
И жутко пред бесстрашными очами.
Настало утро – я в гробу.
А гроб средь комнаты стоит.
Уютно мне в нем, я лежу,
Смотрю, как бабка голосит.
Вокруг все те же лица, что вчера:
Друзья, знакомые, соседи.
Но нет там матери, отца,
Отсутствуют жена и дети.
И та старушка, что вчера…
По толстой книжке пальцем водит,
И монотонно вырываются слова,
И поп с кадилом рядом ходит.
И стало мне не по себе:
Нет слез на лицах, не рыдают.
Одна лишь скорбь на их лице,
Все взгляд свой от меня скрывают.
Вдруг смолкло все, гроб поднимают
Шесть не знакомых мне мужчин.
Несут на улицу – там ожидают
Телега с лошадью, венок один.
Сказали: Но! – и тронулась лошадка,
И двинулся за ней вокруг весь люд.
Один венок несла все та же бабка.
Увы, и песни заунывной не поют.
Вот кладбище, зияет яма,
Подле которой я лежу.
Могила выдалась на славу!
Но только внутрь взглянуть я не могу.
Все как-то тихо, все безмолвно…
Чуть веет легкий ветерок.
А все молчат, молчат упорно
И в душу мне закрался холодок.
И вдруг оркестр ударил громом,
И пуще бабка голосит,
И слезы хлынули потоком,
Кто рядом с ямою стоит.
Мне стало жутко, страшно, больно!
Вот крышка опускается над мной.
И слышу гвозди забивают монотонно.
Я закричал, что было силы - Я живой!!!!
Но глух народ, не слышат восклицанья,
Не слышат остервенелый крик души.
Лишь слышу я их громкие стенанья
И ощущаю холод от земли.
Лежу во мраке одиноком,
Звенит в ушах земля о гроб.
А я мечусь в порыве злобном:
Хочу открыть закрытый гроб.
А земля все пребывает, пребывает…
Задыхаюсь я под ней , кричу.
Неужели смерть вторая наступает?!
Затуманился мой разум – я молчу.
И в памяти встают родные лица,
Которых я любил и был любим.
Как жаль, что это мне не снится…
И душу черную мрак черный поглотил.