Экстраполяция иррационального. Эстетическая база

Александр Акулов

 

О базе эстетических изысков

 

 

 

 

2.5  ЭКСТРАПОЛЯЦИЯ  ИРРАЦИОНАЛЬНОГО

 

 

 Я знаю нечто, что реет и светится перед моей душой;

если бы это достигло совершенства и постоянства, это была бы вечная жизнь.

Оно таится и все же возвещает о себе.

Приходит же оно воровским образом, чтобы отнять и украсть у души все вещи.

А все же немного открывается и показывается,

чтобы очаровать душу, и привлечь ее к себе, и похитить, и отнять у нее ее самое.

               

                Augustinus sanctus

 

 

 

2.5.1  ВИДИМОСТЬ

 

     Если ум склонен к отвлечению, то реактивное — к преувеличению. В уме реальны картины и модели с иной фактурой и заданностью, чем у прототипа, а также ссылки на идеальное; в реактивном реальны ссылки (реактивные же) на еще большую интенсивность и тотальность реактивного. Попытки синтеза этих двух тенденций в современном мире носят достаточно ограниченный характер и оказываются (как это ни странно) одновременно и экстраполяцией прагматического. Мифические миры, так или иначе — миры с собственной прагматикой, будь то прагматика утопическая, нравоучительная, развлекательная или иная. Мифические миры являются структурированными, а структуро-прагматические рациональные и квазирациональные параметры рано или позд­но начинают заслонять собой сущность субъективно-сознательного зашкаливания, — мистическое через мифическое вырождается в мистерическое, а затем и в сакраментально-ритуальное, лишенное каких-либо реактивно-значимых, особых психологем.

    

      Можно и не брать явно выраженные смыслы и реактивности — на уровне разлитого смысла и разлитой реактивности вполне реально дается феномен, который близок к тому, что принято называть панпсихизмом и панвитализмом. Рациональное дробление на "живое" и "неживое" здесь не вполне осуществлено. Плеск воды и гуд трансформатора представляются не менее живыми, чем человеческий голос. Это может быть связано с тем, что вся человеческая данность есть живые человеческие ощущения. В обычном восприятии "внешних объектов" наличествует не только опсихиченность сама по себе, но и то, что соответствует реактивным ощущениям. Проскакивающая в неисправной установке электрическая искра воспринимается как нечто реактивно-кульминационное, независимо от того, насколько наблюдателю известна схематизаторская природа искры. В реальном восприятии гром и молния — не бухгалтерское атмосферное явление, но экзистенциальное. Отклонение стрелки прибора может быть связано с теми или иными параметрами, схемами, соображениями практическими и отвлеченными, но само это отклонение дается через сознание и в сознании и кажется фактически волевым и живым; точно так волевым и живым кажется удар током.

    

 

      Если бы у доканонического мышления был  собственный разум, то в этом праразуме искра воспринималась бы не только как явление, соответствующее установке, но и как акт, присущий природе вообще, всплывающий в сознании момент всего, что скрывается за видимостью. Словно в дикарском мышлении, гром и молния превратились бы в проявление неких глубоко спрятанных механизмов — будто Там нечто свершилось или нечто есть, а молния — только знак, указующий перст.

      Рассмотрение самых обычных явлений с одновременной элиминацией области схем и рассудочных полочек приводит к оживотворению и одухотворению зачеловеческой территории, но и чисто человеческое восприятие уже оживлено, одухотворено и лишено рассудочности. В нативной здесь-теперь-так видимости звезды — это точечки, а вода в море — вовсе не аш два о. Сказать, что в непосредственной реальности весьма много того, что никак неохватимо научно, — означает сказать трюизм, но, сверх того, в непосредственной реальности и много такого, без чего наука оказалась бы нелепейшим абсурдом, фантомом, повисшим в небытии. Между тем так оно и есть: все построения наук, взятые безотносительно к субъективному, взятые сами по себе, и оказываются таким фантомом.

 

 

2.5.2  ЭРОС-ЛОГОС-ХАОС

 

     Издержка, содержащаяся в утверждении, что негде существует особый мир идей или понятий, так и остается издержкой, но нельзя не видеть глобальной разницы между выражениями типа "дом вообще", "человек вообще", "ветка вообще" и выражениями "страх вообще", "красота вообще". Если денотат первых размывается, то денотат вторых — субстанционализируется, теряет посторонние частности, приобретает Тон безличного Оно, оказывается тонической напряженностью, не столько интегрируя я-среды, сколько их размывая и уничтожая. Если бы человеческая способность к проницаемости стремилась к бесконечности (иными словами, к единице, когда подразумевают интенсивность): n ; ;, где n — число ступеней восхождения (или ИП ; 1, где ИП — интенсивность проницаемости), то красота и страх оказались бы живыми, запредельно напряженными излучающими пятнами-тонами, чем-то испепеляющим, наподобие лица горгоны Медузы, антиинформационными и антиструктурными.

    

      Нейтральное ощущение никак не может быть дополнено, доделано до самостоятельности. Оно содержит в себе только ментальную протяженность и  оттенки ненейтральных ощущений. Аналогично не могут быть внутрисубъективно-экстраполятивно допол­нены и волевые ощущения — они слишком граничны и алогичны, взятые изнутри самих себя, и ведут не к некому экстраполятивному бытию, а скорее к границе между бытием и небытием.

      Очищение и интенсивностное дополнение характерны, как правило, только для ощущений смысла, ощущения реактивной отрицательности и ощущения реактивной положительности. Все это квазисубстанциональные первичности.

 

      Переходящие субъективный предел, экстраполированные в запредельность, последние ощущения выглядят так:

 

      Эрос — запредельное положительное ощущение,

      Хаос — запредельное отрицательное ощущение,

      Логос — запредельный смысл,

      Эрос-Логос-Хаос — запредельный смысл и запредельная реактивность, абсолют менталитета.

    

     Тривиально понимаемой нейтрализации положительного и отрицательного в указанной триаде может и не наступать. Прагматическая разделенность "боли" и "удовольствия", "страха" и "радости" адекватна только сигнально-рациональной человеческой природе, но не некой чисто ощущенческой сути тех и других. Даже и в прагматическом плане здесь возможны эффекты потенцирования одного другим и непогашающего уравновешивания.

      Сами по себе запредельные ощущения не могут быть достигнуты в рамках омнестиченного сознания, но те или иные тоничности, в частности связанные с синтезами форм и оттенков, могут приближаться к эстетическому пределу сознания, и одна из данностей может выступить в роли передатчика того, что человеку никогда и ни при каких обстоятельствах не дается в рамках обычного сознания.

      Некоторые ощущения, например, ощущения от живописной картины могут казаться как бы освещенными чем-то иным, будто за этими ощущениями или скрытно в самих этих ощущениях присутствует что-то сверхважное, а сами они — только оттенок, отблеск того, что присутствует.

     При всякого рода эстетико-гедонистических воспарениях неизбежно чувство потери, потери того, что как будто и не могло быть потеряно, но, тем не менее, оказалось вероломно отнято. Отнятое это, кажется, было не Здесь, а где-то Там, как будто произошло то, что аллегорически можно назвать изгнанием из рая.

      Все это странным образом может подтверждаться и в обыденном: во всяком ощущении страха, каким бы легким оно ни было, всегда содержится отблеск запредельного ужаса, некой происшедшей в незапамятные времена мировой катастрофы.

 

 

2.5.3  МИСТИЧЕСКИЕ ОЩУЩЕНИЯ

 

А. ВВЕДЕНИЕ

 

      Мистические ощущения сами в себе являются субъективной тонической реальностью. Экстраполятивна в них только реактивная ссылка на кажущиеся объекты вне сознания. Мистические ощущения выглядят как тонкие оттенки Эроса-Логоса-Хаоса и того, что можно назвать Антилогосом, то есть они оказываются реальными оттенками того, что не может быть названо реальностью открытой полностью субъективно. Если по ныне существующей теории считают, что все цвета суть производные трех цветов, то по случайной, а, скорее всего, по неслучайной параллели мистические ощущения вырисовываются как ослабленные производные названных внесубъективных экстраполятивных объектов. Только некоторые из мистических ощущений (мистика волевого) выпадают из этого отношения.

     Реально мистические ощущения в большинстве случаев даются как сопутствующие некоторых сочетаний других ощущений (мозаических). Сильно выраженные собственно эстетические ощущения чаще всего суть совокупность мистических и мозаических ощущений. Сверхсильные эстетические ощущения (даются человеку весьма редко) могут связываться и с другими особыми реактивностями и смыслами, а слабо выраженное эстетическое или менее интенсивно выраженное (чем через посредство мистических ощущений) эстетическое коррелирует с тонкими эмотивностями. (Художественное, в нашем понимании, далеко не всегда эстетическое в прямом и обратном смысле, а потому основой художественного часто является не эстетическое, а обычно-эмотивное и смысловое.)

     Мистические ощущения всегда положительны, даже в том случае, если они сцеплены с отрицательными эмотивностями и витальной деструкцией, срывом витального тонуса. Всякого рода "мистические ужасы" обычно соответствуют наличию отрицательных канонических эмотивностей, входящих в комплекс ощущений вместе с мистическими ощущениями. Тем не менее нельзя абсолютно строго исключать возможность мистической отрицательности, ввиду фактора амнезии и фактической невозможности анализа тех р-ощущений, какие имеют место достаточно редко и одномоментно.

      Метатеоретический статус анализа мистических ощущений, как и анализа реактивностей вообще, нетривиален, так как не может быть сведен только лишь к здесь-теперь интроспекции. Всякого рода утверждения о накоплении "опыта", о "культурологической практике" являются нефилософскими. В то же время апелляции к вечному Там, к эйдосам-неидеям, разлитым повсюду, не могут ничего вызвать, кроме законного скепсиса. Понятно, что статус мистического более строг, чем, скажем, статус этического, но все же нейтральное его подведение из сферы индивидуального бытия к сфере философского бытия непрост. Надо заранее оговориться о возможных мировоззренческих дефектах при рассмотрении явлений сознания, дающихся непостоянно. По крайней мере, такой дефект как неполнота абсолютно или хотя бы сколько-нибудь гарантированно устранен быть не может.

 

      Мнестическое "стояние" явления "перед глазами" никак не может быть достаточным аргументом, ввиду вполне известных иллюзий памяти и мышления, наличия предустановок и т. п. Необходимы аргументы, которые выступали бы в роли дополнения. Одним из таких дополнительных аргументов является наличие тех или иных необычных эффектов в ослабленном виде при заведомом их провоцировании или провоцировании тканью художественного произведения. Наиболее веский аргумент — это прорисованность пропозициональной карты мистических ощущений. Эта прорисованность примерно такого же рода, что и у периодической таблицы Менделеева. Наличие в этой карте пустого места уже притягивает соответствующий материал из индивидуального потока сознания, в том числе и из тех его явлений, которые спровоцированы искусством. Следовательно, неполнота анализа мистических ощущений может заключаться в ограничении самой сферы мистических ощущений, но не в потере их внутри такой сферы.

 

 

 

 

 

 

 

 

 
ДИАПАЗОН ПРЯМОЙ
ТРИАДНОЙ МИСТИКИ*
 



 

     Это ограничение не может никак быть исключено — демонстрация потоков сознания (через то или иное преломление) или "культурных отложений" человечества на предмет того, что они уже рассмотрены и профильтрованы с целью поиска недостающих или упущенных по предположению элементов, может быть неэффективна, что вполне связывается с самыми различными причинами, из которых главные: необходимость адекватной настроенности конкретного сознания и разность между различными субъектами, в конечном итоге упирающаяся в психейную разность. Последнее обстоятельство — причина мистического релятивизма: эпилептоиды совсем не склонны к собственно мистическому восприятию, у маньякоидов мистическое восприятие перекрыто эмотивным и т. п. Подобные сведения, почерпнутые из биографических, патографических или других источников, вполне погашаются параллельно почерпнутыми сведениями о возможности измененных состояний сознания, в которых один психотип начинает обладать свойствами другого психотипа. Наиболее фундаментальный закон всех мыслимых данностей — это нормальное распределение (закон Гаусса). Он может быть применен не только к мистическому или эстетическому, но и к мозаическому, что в частном случае можно проследить на использовании литот-гипербол, метафор или метонимий. Эти средства преимущественно характерны для соответствующего им психотипа, но, с другой стороны, психотипы неабсолютны, в ограниченных случаях способны переходить друг в друга. Можно заметить, что запретную грань мистического маньякоид Гоголь переходил в процессе нанизывания гипербол, эпилептоид Достоевский — в выворачивании наизнанку: эпилептоидная жвачка у него неизменно начинает обрастать шизофреноидными сверхценными идеями. Аналогично шизофреноиды Гофман, Андерсен и Фрейд в накале своих построений, связанных с дальними планами сознания и чисто умственной эстетикой, отумственным юмором достигали области эмотивного. Фрейдовская метонимия получила несвойственное применение, будучи выстроенной из ткани метафор.

      Более подробное рассмотрение поднятых здесь вопросов выходит за грань этой книги, поскольку рассмотрение таблиц психотипов более задача психологии, чем философии, требует иного материала и иных способов изучения и, что более важно, иной меры строгости и точности.

      Основной критерий для выделения и начала рассмотрения особых реактивностей — отнюдь не мнестическое, а интенционное. Интенционная проверка не может заменяться интуитивной проверкой, но вполне может следовать за ней. Типичное для философии всех времен схематизаторство часто диктовалось предустановками, соображениями симметрии и числовой игры. Построение каких-либо зигоморфных философских цветков (и вообще внесимметричных) не следует исключать заранее. Числа, в данном смысле, — только источник предварительного поиска, но не алгоритм.

      Исчерпывающий анализ чувственного невозможен. Мы заранее здесь ограничились сферой редких и особых чувств. Экзотичность и эфемерность не способствуют изъятию мистического из анализа, вследствие связи этой сферы с эстетическим восприятием (в том числе восприятием шедевра, восприятием витальных экстремумов через призму измененного сознания).

      При анализе особого восприятия мы используем два метода: пример и наведение. Пример показывает условия возникновения особого ощущения. Наведение провоцирует его интенцию. С целью привязки конкретного ощущения-тона к языковой плоскости текста, используется искусственная вербализация. Как уже отмечалось, для большинства особых ощущений словесных обозначений нет.

               

 

МОНООТТЕННКИ

 

Б. ЭРОТИЧЕСКОЕ

 

     Эротическое входит в состав большинства комплексов достаточно ярко выраженного "удовольствия" и "наслаждения" и может касаться самых различных погруженностей сознания. Оно проявляется как тоническая вечная истина, по импульсивности — "любострастная", по ассоциациям — розовая, восходящая, эйфорическая. Эротическое выступает как разлитая "божья улыбка", заря, тонкий, чисто созерцательный, дионисийский экстаз.

     Оно невозможно без специальной рефлексивной настроенности, а при наличии такой настроенности его мозаическими коррелятами могут быть самые различные квазисредные и фотосредные образы: звуки капающей воды в полной тишине, журчание ручья, родника, осязательные, зрительные и транссоматические ощущения от человеческого тела.

      Эротическое — это микроэрос, ощущение животворности, юности, чувственной благодати. Слабоинтенсивное, почти незаметное по интенсивности, эротическое содержится в ощущении "я". Человеческое "я" выглядит как отдаленный потомок мирового ПраЯ — Эроса. Сам тип человеческого сознания имеет эросную природу, и адекватно этому строится фактуальная аксиология реактивностей. (Релятивистские гипотезы полового дитонизма, коррелирующего с половым диморфизмом, мы рассмотрим в разделе "Антилогосное".)

      Иногда эротическое может сопровождаться явлениями, напоминающими усыпление, гипнотическую стадию засыпания. Как и всякая тоничность, это ощущение не имеет формы и характеризуется только интенсивностью. В нем нет времени как такового — это ощущение неизменно-застойно. Выпадая из области психической схватываемости, эротическое заменяется зачарованностью, оцепененностью или другим видом неспецифического.

      Эротическое как неспецифическое, эротическое-в-узком-смысле только смежно обычно понимаемой эротике или сексуальному. Чисто отсексуальное неспецифическое — совсем иное ощущение.

     Будучи внутренне незаконченным, гедонистически непредельным, оно имеет тенденцию либо на усиление, либо на уничтожение, нейтрализацию. Отношением перпендикулярным сознанию в ряде случаев здесь может быть возбуждение.

       Эротическое сравнимо с волшебным стеклом, через которое можно видеть, но не охватывать нечеловеческое райское.

 

 

В. ХИМЕРИЧЕСКОЕ

 

      Химерическое имеет чистую направленность на Хаос. Само по себе достаточно редко и обычно содержится в комплексах с другими мистическими ощущениями либо в растворенном виде. Это крайняя степень эстетизирования крайней степени безобразного, трупарного. Для выраженного погружения в химерическое необходимо определенное обращение "психических фаз", то есть для сосредоточения на нем требуется то, что называют извращенностью, или резкая измененность сознания.

     Химерность химерического — не сколько в соединении в его мозаическом разнородных структур, сколько в непосредственном отношении и включении химерического в комплекс готического ужаса (олицетворением которого в средневековом искусстве и считались химеры).

      Химерическое как микропадение в Хаос сопряжено со многими разновидностями эмоций страха. Мозаически эти эмоции не связаны с чем-то конъюнктурным, а имеют непосредственное отношение к вероятности расправы, убийства, возмездия за поступок. Таким образом, химерическое часто паразитирует на отрицательных ощущениях, оставаясь в то же время внечеловеческим элементом положительности. Это начало того минуса, в котором человек — уже не человек, когда отрицательность, традиционно связываемая с биологически и психически вредоносным, обретает внечеловеческую космичность.

      Если сравнивать страх или ужас с пламенем, то химерическое и смежные последнему оттенки неспецифического будут границей пламени или верхним слоем пламени, где стихия "огонь" неотделима от стихии "воздух".

 

Г. ГЛУБИННОЕ

 

       Мозаическая основа глубинного — сверхценные идеи и их симптомы. В отличие от тонкого смысла, глубинному могут соответствовать темные высказывания, заклинания, магические операции.

      Симптомы особых погруженностей сознания, соответствующие глубинному, способны спровоцировать следующие строки Блока:

 

 

          Странных и новых ищу на страницах

          Старых испытанных книг,

          Грежу о белых исчезнувших птицах,

          Чую оторванный миг.

 

          Жизнью шумящей нестройно взволнован,

          Шопотом, криком смущен,

          Белой мечтой неподвижно прикован

          К берегу поздних времен.

 

      Глубинное является разновидностью тонкого смысла или более глубоким тонким смыслом и может быть названо тонким неспецифическим смыслом или мистическим смыслом.

      Историческая амнезия не доносит того факта, что главной компонентой[1] познания всегда являлась логосность, сопричастность Логосу как вершинному бесструктурному смыслу. Знаки — не лучший способ передачи такой сопричастности. Пифагор, Платон, Альберт Великий имели некогда такое влияние, какое не может быть понято современностью.

      Интеллектуальные ценности сколько прибавляются — столько и уменьшаются: рост по закону снежного кома происходит таким образом, что сердцевина незаметно тает и остается лишь поверхность. Только ничтожная и далеко не лучшая в тоническом плане часть прошлого познания служит фундаментом познания будущего.

 

 

ДВОЙНЫЕ ОТТЕНКИ

 

Д. МЕТАТИЧЕСКОЕ

 

      Оттенок Эроса-Хаоса, собственно сексуальное ощущение. Лишено какого-либо внутреннего динамизма. В отличие от всевозможных блудоощущений, не содержит в себе сопоставлений временных рядов и волевого начала. Вряд ли может быть связано с чем-либо, кроме полового ощущения. В противоположность эротическому, в нем нет элементов микропсии и любования.

      Это ощущение недостаточно выраженного, уравновешенного оргазма; некоторые из транссоматических ощущений содержат метатическое в качестве компоненты.

      Метатической данная тоника названа из-за своей неафишируемости. Афишируемо либо эмотивное, либо эротическое, либо даже блудное; метатическое в художественном всегда на заднем плане или отсутствует. Вполне благополучно оно может отсутствовать и в культах фаллического, поскольку мозаичность метатического не имеет подобных строгих фиксаций.

 

 

Е. ПОТУСТОРОННЕЕ

 

     Оттенок Эроса-Логоса. Относится к трудноописуемым ощущениям и мозаически крайне фрагментарно. Может быть спровоцировано черными силуэтами далеко летящих птиц; например, зигзагообразный силуэт чайки, летящей вдали, особенно вечером, в стороне заката, дает некую пронзительность, он как бы проницает стенку этого мира.

 

      Потустороннее может присутствовать, при наличии адекватных рефлексивно-рефлексных проторенностей, в щебете птиц, шуме деревьев. В нем имеет место некоторое тоническое отлетание. В церковном пении, иногда в комплексе с самостоятельным эротическим, потустороннее дает впечатление некоей небесности.

 

     Разбавленно передает потустороннее "природа" на закате солнца, в частности темные листья ветлы на фоне еще светлого неба, когда внимание концентрируется то на небе, то на самих листьях.

 

 

     На камне сидим перед славой вечернего солнца:

      Не больно глазам, и покорному сердцу не больно.

      Над ласковой гладью промчатся пугливые птицы —

      То чайки, то ласточки. Смолкнут недолгие звоны:

      То Angelus дальний... И мнится: у милой гробницы

      Мы побыли вновь, и родная пришла, нашептала

      Нам Аvе — ...

                Вяч. Иванов

      Потустороннее может входить в комплексы с тонкими эмотивностями. Некоторые из них можно назвать комплексами темницы и пленности. Эти комплексы как бы служат метафорой тюрьмы человеческой вычлененности, "изгнания из рая". В мозаических образах таких комплексов имеют место противопоставления земной юдоли и Неба, тюрьмы и мира:

 

         Молча сижу под окошком темницы;

          Синее небо отсюда мне видно...

               

                Лермонтов

 

         

                Окно мое высоко над землею,

                Высоко над землею.

                Я вижу только край неба с вечерней зарею —                Вечерней зарею.

               

                Гиппиус

 

 

    Мозаическое потусторонней тоничности очень часто контрастно: свет и тень, Бог и человек, мечта и действительность. Потустороннее — не меланхолическое (тонкая эмотивность) и не вселенская тоска. Как и эротическое, потустороннее — все та же "божья улыбка", но только глядящая из темноты.

      Основа указанного поднятия потустороннего над чистой эйфоричностью — гораздо б;льшая осмысленность.

     Если некоторая весьма малая доля разлитого эротического может представать через светло-алый орнамент на белом фоне, то подобная же доля потустороннего — через черный орнамент на белом фоне (деталями орнамента могут быть кресты, свастики, символы карточных мастей и т. п.).

     Если говорить аллегорически, то эротическое — это восход, а потустороннее — закат и в чисто тоническом смысле, без привнесения каких-либо прагматических ассоциаций.

 

 

Ж. СВЕРХСУЩНОЕ

 

     Оттенок Логоса-Хаоса. Мозаическим сверхсущного могут быть объекты аффективных ошибок, когда, например, глыба известняка за поворотом лесной дороги принимается за привидение, висящая в темной комнате одежда с причудливыми складками — за некое чудище из некоторого странно-знакомого, но скрытого мира, коряга — за кобру и т. п. Подобные ошибки оказывают как бы гипнотизирующее действие, меняют сознание — каким бы рационалистом человек ни был, несколько мгновений он пребывает в особом состоянии, близком к сновидному; в этом состоянии все привычные представления оказываются разбитыми в пух и прах.

     Впечатления от сказочно-кошмарных сновидений обуславливаются не только эмотивным, но и сверхсущным. Обычные художественные признаки сверхсущного часто проступают через стилизованные образы летучих мышей, сов, ночных бабочек.

      Эмотивно сверхсущное может быть связано с комплексом "замочной скважины" (табуированным любопытством, бредом ревности, неправильным истолкованием обрывков слов). Такие комплексы как страх-интерес, отвращение-любопытство, греховное озарение далеко не всегда присутствуют. Более важно иногда инфернальное любопытство тонического характера, "темномудрие".

 

                И следы в песке видали рыбаки

                Шестипалой человеческой руки...            

                . . . . . . . . . . . . . . 

                Только раз отсюда в вечер грозовой

                Вышла женщина с кошачьей головой...

               

                Гумилев

 

 

      При наличии сверхсущного мир кажется логически разорванным; в обычной обстановке как бы образуются провалы, из которых выглядывает непостижимое, тайное, не предназначенное для созерцания обычному оку. Субъект не столько слышит или видит, сколько подслушивает, подсматривает, оказывается случайным свидетелем иного мироустройства, иного течения событий, чем можно было бы предполагать. Причем это иное всегда носит некоторый налет "неэтичности", непринятости, запретности. Подслушивание, подсматривание, факт свидетельства чаще всего кратки, не дают возможности саморазоблачающей сосредоточенности.

   

     Краткость демонстрации — один из приемов киноискусства: монстры, привидения, дьявол и т. п., предстающие перед зрителем только на доли секунды, воспринимаемые неполно, производят более сильное впечатление, чем при исчерпывающей экспозиции.

 

 

 

 

 

 

Тройные оттенки

 

З. АРХАИЧЕСКОЕ

 

      Из трех оттенков более выражен Хаос. Это как бы потустороннее с привнесенным Хаосом или сверхсущное с привнесенным Эросом. Архаическое оказалось в роли реального символа древности, праха, пепелища, духов предков, гения рода.

     Использование архаического в культе панродового в современном мире сходит на нет. К различного рода сверхощущениям архаическое при его усилении подходит через тот или иной панродовой образ, например, через такие образы, как "мать-земля", "жизнь-смерть", "Озирис".

      Иногда ту или иную интенсивность архаической тоничности способны спровоцировать статуи идолов, различные музейные реликвии, старые иконы. Особенно это характерно для стиля иконописи, в которой отсутствует то, что принято называть благостью. Эта "благость", между прочим, есть не что иное, как более четкое эротическое. Другие возможные мозаичности архаического: забытый, заросший травой колодец, некоторые кладбищенские и болотные пейзажи, вид поваленного бурей леса, — все это имеет мозаическое значение при феноменах необычности, непривычности в;дения.

     Собственно "загробное", а иногда и "гробовое" ощущение связано гораздо чаще с тониками именно архаического, но не потустороннего.

 

 

 

 

 

И. ВСЕЛЕНСКОЕ

 

 

     Из трех оттенков более выражен Логос. Характеризуется дионисийским слиянием с природой в своих мозаических коррелятах, прозрением сокровенного.

 

              Есть некий час в ночи всемирного молчанья,

              И в оный час явлений и чудес

              Живая колесница мирозданья

              Открыто катится в святилище небес.

 

                *      *

                Тени сизые сместились,

                Цвет поблекнул, звук уснул —

                Жизнь, движенье разрешились

                В сумрак зыбкий, в дальний гул...

 

                Мотылька полет незримый

                Слышен в воздухе ночном...

                Час тоски невыразимой...

                Все во мне и я во всем...[2]

         

                Тютчев

 

 

     Вселенское в несколько иной эмотивной рамке:

 

                Я вышел в ночь — узнать, понять

                Далекий шорох, близкий ропот,

                Несуществующих принять,

                Поверить в мнимый конский топот.

               

                Блок

 

      Или

                Ночь тиха. Пустыня внемлет Богу,

                И звезда с звездою говорит.

               

                Лермонтов

 

      В ноктюрнах Тютчева свое понимание хаоса: тютчевский хаос — это вселенское ощущение, оркестрированное образами и эмотивностями. Это основное ощущение при превышении своих обычных границ доходит до вселенского сверхощущения. Рас­­­­судочно тютчевский хаос выглядит как некоторая онтологическая первоматерия или праматерия, однако именно эта рассудочность и вызывает здесь превалирование логосного над реактивным. Это одно из многочисленных проявлений психического соотношения неопределенностей.

      Разлито вселенское могут передавать белые шары, кресты и другие подобные фигуры с несколько размытыми контурами на темном, несколько неоднородном фоне (аналогично, вселенское в той или иной степени может передавать звездное небо). Связь вселенского с образами ноктюрнов необязательна.

 

 

К. НАДМИРНОЕ

 

     Тройной оттенок с преобладанием эросного. Атрибут религиозно-возвышенного в искусстве. В интенсивном и чистом виде встречается достаточно редко. Впечатление, необходимое для вызывания надмирной тоничности, может произвести особое и редчайшее сочетание светлых, крупных, грандиозных кучевых облаков, богатых формами-извивами (они часто находятся гораздо выше, чем обычные кучевые облака), с перистыми облаками в прогалинах первых.

     Надмирное иногда характерно для мусульманской архитектуры. При определенном угле освещения надмирное ощущение способен вызвать вид Тадж-Махала[3].

 

 

Л.  ПРОЗРАЧНОСТЬ

 

      Уравновешенное тройное ощущение. Это ощущение можно назвать белой мистикой или мистикой живой тишины. Ощущение прозрачности — это ощущение созерцательного покоя, обездвиженности, вечности. Любой микронный сдвиг от этого ощущения как по координате "цветности", так и по координате возбуждение-торможение уже дает некоторую, пусть и вполне божественную, но демонность[4].

     Ощущение "прозрачности", ощущение-прозрачность может вызвать встреченная в парке одинокая статуя из белого мрамора в греческом стиле: возникает ассоциативное противопоставление шума деревьев и колебания веток неподвижности и кажущейся вечности статуи, светлого мрамора и темно-зеленого растительного фона. Нечто подобное, но на основе других мозаичностей скорее всего вызывает и японский "Сад камней". Ощущение прозрачности в слабой степени может быть спровоцировано обстановкой безлюдья и безмолвия при наличии определенного уровня бодрствования. Разумеется, в ощущении прозрачности есть нечто от гипнотического ощущения, но, в отличие от последнего, ощущение прозрачности — это ощущение высшей ясности.

      Если ощущение прозрачности, не меняя своей пропорциональности, переходит в предельное ощущение, что в обычном случае возможно не более одного-двух раз за всю жизнь, то это предельное ощущение будет не чем иным, как кажущимся присутствием Бога (кажущимся присутствием Абсолюта).

     В отличие от всех прочих ощущений человека, это присутствие наиболее интенсивное и яркое, в то же время обезличенное, имперсональное, ничем не окрашенное, но "нейтральной" эту предельность никак нельзя назвать.

 

 

2.5.4  ПРЕДЕЛЬНЫЕ ОЩУЩЕНИЯ

 

     Предельное ощущение с уравновешенной направленностью на Эрос-Логос-Хаос снисходит до человека весьма редко.

      В предельном ощущении, называемом "оргазмом", имеется синтез направленностей на Эрос и Хаос; и в качестве предельных чаще всего и встречаются парные направленности на Эрос-Хаос, Эрос-Логос или же Логос-Хаос.

      Все три ощущения в уравновешенном виде, пожалуй, характерны только для состояния внезапной нирваны, несанкционированного какими-либо попытками достижения. Искусственно вызванные крайние состояния, наподобие турии, нирваны, самадхи и     т. п., характеризуются синкретичной тоникой, связываются пусть и с умиротворенным, но все же волевым началом, всевозможными "пещерно-туннельными" ощущениями, органической новизной, что неизбежно снимает предельную обостренность, если иметь в виду обостренность самой рассматриваемой тоники, но не целого восприятия. Обостренность целого восприятия более характерна для сверхощущений. Все эти описания мы приводим ради размежевания представлений. Подведение под определенную интроспективную статистику возможно только для парных предельных ощущений — тройное ощущение в своей достаточной выраженности выходит за грань статистики не только ввиду своей экзотичности, но и ввиду колоссальности, интенсивности. Это — самое интенсивное ощущение из всех, на какие способен человек. Сверхощущения не дают такого качества, вследствие разбросанности, а иногда расфокусированности или супермозаичности.

 

     При испытании предельных ощущений субъект как бы оказывается в положении соглядатая подспудного, проникнуть в которое слишком глубоко ему не удается, невзирая ни на какие иллюзии объективизации, "слияния", "растворения", "обожения" и т. п. — в любом случае субъект не теряет качества вычлененности из мира, тем самым оставаясь посюсторонним, а не потусторонним субъектом. Какая-либо иносторонность содержания сознания или наличие иносознания никак не снимает грани субъект-объект — эта грань только отодвигается в иное, иной становится сама посюсторонность.

      

     Для собственно предельных ощущений характерен феномен отключения памяти без обязательного отключения памяти остального сознания. Все это связано с невозможностью существования предельных ощущений интрофонофотосредных, структурных, информационных. Состояния "просветления", "озарения" не могут полностью явиться в воспоминаниях, возможны только чисто указательные мнестемы. В момент прохождения предельных ощущений сознание как бы проваливается в некоторую антиинформационную глубину, возникает ощущение прочувствования всего мира. Этот всемир — бесструктурен. Используя метавербальный аспект метафоры, можно было бы сказать, что в этот момент человек смотрит на мир глазами другой сущности, нежели человеческая.

 

     Предельные ощущения обладают автономной ценностью, а то, что имеет место после них, достаточно тривиально: от связи полов не рождаются небожители, от художественного или интеллектуального не появляется космическая гармония. Вместо "гармонии" налицо только чернильные строчки, измазанные краской холсты, остатки указательных воспоминаний. Любой шедевр — это вовсе не то, что было в момент его создания, если в этот момент являлось предельное ощущение.

      Никогда нельзя подстроить, подогнать условия так, чтобы предельные ощущения возникли, а последние могут возникнуть и без всяких видимых условий — совершенно внезапно.

 

                Мне снился сон, что сплю я непробудно,

                Что умер я в и грезы погружен,

                И на меня ласкательно и чудно

                Надежды тень навеял этот сон.

                Я счастья жду, какого сам не знаю,

                Вдруг — колокол — и все уяснено!

                И, просияв душой, я понимаю,

                Что счастье в этих звуках, вот оно!

                И звуки те прозрачнее, и чище,

                И радостнее всех голосов земли;

                И чувствую: на дальнее кладбище

                Меня под них, качая, понесли.[5]   

               

                Фет         

               

               

2.5.5  ПРОТООЩУЩЕНИЯ.

          СВЕРХОЩУЩЕНИЯ

 

А. ПРОТООЩУЩЕНИЯ

 

      Субъективные данности в той или иной степени, в том или ином отношении всегда пресекаются по полноте зоной рефлексивной поглощенности. Такое поглощение вполне возможно для мнестического и рационального. В некоторых реликтовых случаях оно закономерно и для логического. Протоощущения иначе можно назвать первобытными ощущениями, ощущениями палеоядра сознания, выделяющимися тем, что они частично спроецированы на верхние слои сознания. При этом не исключено, что отсутствие логического в ряде отношений здесь носит не первичный космогонический, а вторичный, вновь образованный характер. Протоощущениям свойственна "потеря времени", невозможность отсчета времени изнутри их самих, невзирая на прерывистость и переменчивость мозаичностей. В отличие от мистических ощущений, предельных ощущений, протоощущения не имеют никакого отношения к "вечности", "абсолюту". Их вневременность совершенно другого рода. Протоощущения тяготеют не к застою, но — к неопределенности.

      К протоощущениям близки особые реактивности запахов, негармонических звуков (завывания ветра в трубе, скрежет от медленного движения огромного и ржавого механизма), ощущения, связанные с восприятием пожара, урагана, землетрясения в самый первый момент застигнутости ими, когда еще не ясно, что именно происходит. В указанных комплексах ощущений могут быть и действительные протоощущения.

     Более строго некоторые протоощущения можно выделить, указав на тонико-соматические ощущения при лихорадке, "спутанности сознания", засыпании. При этом надо обращать внимание не на образы, смыслы и т. п., а на общее ощущение жизни, оттенки новизны, ее приметы тонического характера. Протоощущение есть недифференцированное ощущение существования как чего-то внерационального и внелогического.

 

 

 

 

Б. СВЕРХОЩУЩЕНИЯ

 

     Сверхощущения, подобно предельным ощущениям, близки к эстетическим и смысловым пределам сознания. Их отличие от предельных ощущений — оркестровость и присутствие того или иного волевого начала. Они никогда не представляют собой монотона, не тяготеют к денотатам монокатегорий в общем случае, хотя присутствие в сверхощущениях гаммы мистических ощущений не исключается.

     Основа сверхощущения — резко возросшее по интенсивности и тотальности протоощущение, обретшее ранее несвойственную ему сверхсигнальность. Эта сверхсигнальность содержит самокульминационность, не предполагая иного, чем то, что уже есть.

      Если предельное ощущение тяготеет к сосредоточенности, то сверхощущение — к рассредоточенности. Отсылка к иным денотатам здесь маловозможна, ввиду крайней степени реальной призрачности, дающейся внавал бесконечномерности, массы свернутых ИФФС-ощущений.

 

      Сверхощущение — это ткань, которая может быть соткана из самых разнообразных тоничностей, включая и эйфорические тоничности и космический ужас. Это неопределенно-многомерный эстетический бульон, в котором нарушены прагматические связи между вещами. Вследствие рассредоточенности, звуковые, зрительные и внутренние ощущения перемешаны; между ними нет никакой сигнально-прагматической разницы, и то, что дано, есть сплошная многослойная реактивность. Мозаическим оказывается все. Как и следовало ожидать, мнестическое здесь отступает.

     Сверхощущение равносильно чрезвычайно краткому (около 2-3 секунд) попаданию на другую планету с необычной и богатой природой, иными законами. При мимолетности такого восприятия, никакая сосредоточенность не будет возможна, видимость уподобится яркому пятну или нечеловеческой музыкальной фразе.

      Наиболее часто встречаются неполные сверхощущения. Некоторые из них способно вызвать искусство, при наличии готовых психейных проторенностей.

 

     Классификация сверхощущений, строго говоря, невозможна из-за их эклектичности, многосоставности. По первичному моменту возникновения сверхощущения можно подразделить на восходящие и нисходящие. В частном случае они возникают вследствие удара "сверху" или "снизу". Организующее значение в сверхощущении могут иметь и отрицательные реактивности. Например, в экстремальных индивидно-редкостных условиях (сильнейшее отравление, окончание действия наркоза в процессе операции, резкое неблагоприятное изменение всей жизни с тенденцией долговременности) возможно локальное погружение в сверхощущение черно-фиолетовой мистики, сверхощущение разреза пластов существования.

     Один из признаков сверхощущения — наличие метрически неусваиваемой, но воспринимаемой нерационализируемой многомерности. Некоторый аналог сверхощущения можно получить в киноискусстве при плавном горизонтальном движении камеры с одновременным движением ее вокруг оси. Физически неразложимое движение-изменение на экране при этом должно сопровождаться монотонным "организующим" звуком.

     Сверхощущение всегда захватывает собой все субъективное сознание. При наличии сверхощущения возможно почти полное тождество многосоставной особой реактивности и субъективного сознания. Имеет место как бы ореактивирование-проваливание структуры.

      Во многих сверхощущениях (СО) можно выделить фоновые ощущения, ощущения запуска и поддерживающие ощущения. В большинстве случаев запускающие ощущения одновременно являются и поддерживающими. В том случае, если запуск сверх­ощущения происходит "изнутри", со стороны протоощущений или эстетических переживаний отвербального характера, всё внешнее зрительное и звуковое превращается в аккомпанемент. Гораздо чаще такой запуск происходит извне. Генератором СО (хотя бы кажущимся генератором, генератором-дирижером) может быть и скрип колодезного ворота, и "буря на небе вечернем", и завывания ветра, и голоса тропического леса. Другой вопрос в том, что запуск СО как таковой невозможен без глубокого внутреннего резонанса.

 

 

2.5.6  ВОЛЕВАЯ И СМЕШАННАЯ

МИСТИКА

 

А. ВВЕДЕНИЕ

 

     В простейшем случае волевая мистика вызывается чередованием в субъективном пространстве-времени мозаического рассмотренной триадной мистики. Кроме того, в воле-мистическое могут трансформироваться и тонкие эмотивности, когда им придается чрезмерная интенсивность.

    Экстраполяция предельного волевого не представляет собой ничего особенного, поскольку для субъекта она означает еще большую поглощенность-проглоченность, чем обычно. Иллюзии, связанные с субпредельными и предельными волевыми ощущениями, имеют отношение к усилению имманентной активности, уменьшению имманентной активности, стороннему принуждению, отпадению стороннего принуждения, а также к необычным восприятиям с "положительным" или "отрицательным" экспозиционным волевым. Ощутимой проекцией волевого здесь является динамическая производная — сверхускорение в ту или иную сторону или внезапное переключение динамического пласта.

 

     Очистка предельного волевого от структуро-реактивного аккомпанемента осуществляется в два приема или ступени. На первой ступени можно видеть, что "демобилизация-победа" и "демобилизация-поражение" есть одна и та же психейная демобилизация независимо от знака такого катарсиса. На второй ступени вполне ясно, что в бесценностном мобилизация и демобилизация — одно и то же. Увидеть это прямо уже сложнее, но это просто увидеть с помощью экстраполяции. Вершина активности и вершина пассивности (и то, и другое — патологии) означают впадение в амнестический "сон без сновидений", уничтожение сигнально-рационального сознания. Что такое "сон без сновидений", и действительно ли он без сновидений вообще — фактографически, изнутри самого субъекта, говорить не приходится. Ясно одно: в нем нет субъекта в обычном понимании. Одинаково неправомерно говорить как о наличии во сне-без-сновидений (СбС) ощущенческих феноменов, так и об их отсутствии. Последовательно или одновременно имеет место уничтожение рационального и логического. Уничтожение последнего нивелирует и сами поставленные вопросы о качественности СбС изнутри самого СбС. Такой вывод вытекает из самых простых экстраполяций гипнотических и полугипнотических состояний. Фактуальным является одно — амнестическая поглощенность. Какие-либо опыты с искусственным гипнотическим упираются в психическое соотношение неопределенностей. При всем этом действия подопытного и даже его высказывания, если они не релятивируются прямо, могут быть не приняты во внимание ввиду их близости к сновиденийному сну.

 

      Итак, чистое волевое мы рассматриваем как некоторую сущность вне структурного и вне бесструктурного (реактивного). Эта экстраполятивная в данном случае сущность находится вне координаты осознание — неосознание. Реально-субъективно волевое может диагностироваться только в виде хотя бы частичных комплексов со структурным и бесструктурным через изменения феноменальной динамики. В этом нет никакой экзотики, поскольку в чистом виде в субъективном сознании не существует практически ничто. Если точки схождения в Эрос и Хаос, невзирая на всю их неабстрактность и субстанционализированность, нами не онтологизируются на данном этапе рассмотрения, то все равно субстанциональность, протяженность, сознательность — их характеристики. Волевое характеризуется тем, что оно нехарактеризуемо. Для него равно непригодны как протяженность, так и непротяженность, субстанциональность и несубстанциональность, сознательность и несознательность и т. п. Волевое в чистом виде абсолютно внелогично. Эта внелогичность, естественно, не тождественна алогичности.

   

     Тоны волевой и смешанной мистики имеют прямое отношение и к экстраполяции сверхструктуры-сверхинформации. Структура и информация (не в вырожденном кибернетическо-математическом понимании) — тривиальные данности любого нейтрального субъективного осознавания. Прежде чем переходить к структуро-информационным экстраполяциям (в пределах таких экстраполяций мы уже не имеем ничего рационального), мы должны во избежание разночтений кратко охарактеризовать взаимоотношения между структурой и информацией.

      Разумеется, речь идет не об идеально-абстрактных структурах и информации, но о структуре и информации внутри сознания, его ощущенческой карты. Отождествление-неотождествление между структурой и информацией сводится к тому, что высказывание: "Любая информация является структурой, и любая субъективная структура является информацией", будучи совершенно верным, не является достаточно полным описанием. Этим утверждением взаимоотношения между структурой и информацией не исчерпываются, вследствие того, что отличительной особенностью информации может быть ее несплошность.

     Живое сознание скорее похоже на табло и не есть система в кибернетическом значении этого слова. Сознание ограничивается собой: в нем нет источника сигналов, приемника сигналов — оно саморефлексивно, и это как раз та  саморефлексивность, какая не вызывает против обыкновения логического парадокса, — типа парадокса "Лжеца" или "Брадобрея" (см. раздел 6.6). Физиологическое или псевдопсихологическое рассмотрение эффекторов, рецепторов и центральных "обрабатывающих" звеньев по отношению к собственно сознанию совершенно посторонне — оно за рамками психофизиологического барьера-парадокса. Этого барьера нет, но он возникает из-за самого способа рассмотрения явлений, принятого в естествознании.

      Вероятностно-статистическая (или энтропийная) дефиниция информации мало подходит к сознанию. Сознание само по себе есть повисший сигнал, сигнал-в-себе, сигнал-в-здесь-для-себя. Какое-либо не-здесь потусторонне и выпадает как предмет анализа. Обычная попытка войти в не-здесь в аналитическом плане проходит через порочный круг и, соответственно, названный выше парадокс. Внутри самого сознания нет никакой памяти, и локус времени каждого из ощущений — вне иных локусов своего же времени, а отсюда неправомерно заявлять о неопределенности и ожидаемости данностей в каждом из локусов времени внутри сферы сознания. Если анализировать не сознание как таковое, а условный поток сознания, то можно говорить о прерываниях, переключениях, перенесениях ментальной инерции, что и есть проекция волевого на этот нереальный поток (по крайней мере, субъективно нереальный).

     Та или иная неосуществленная возможность рациональной выделенности в сознании связана не с отделением одного от другого (отделенному находиться негде), а оказывается растворенной и безлично проглоченной. Внутрисознательная информация, в отличие от внутрисознательной структуры, может как обладать недискретной сплошностью, так и быть рефлексивно-рефлексно разорванной. Первый план информативного сливается с самим сознанием и, подобно сознанию, является сплошным; последующие планы информативного даются уже расчлененно из различных ощущений и различных сред сознания, оказываются самоосознаваемыми структурными вырванностями из сознания, вычлененностями из вычлененности, и служат точками опоры тем или иным срединным интегративным ощущениям. Обычно это касается сигнально-рациональных интегративных ощущений, связанных прямым образом с мнестическим и рефлексивно-рефлексной проторенностью. Разновычлененность информации второго и последующих порядков может осуществляться не иначе как за пределами сознания, за границами сознания, ибо связность рядов информации на этом уровне является сознательной только опосредованно (через мнестемы, иные нементальности).

      Таким образом, субъективносознательная информация есть все та же сознательная структура, реально предстающая, но обладающая той или иной степенью реальной (не идеальной!) отвлеченности — автоматической отвлеченности. Эта степень может быть равна и единице. Какой-либо чистой неинформативной структуры в субъективном не существует.

 

      Во многих отношениях объем субъективного человеческого сознания весьма ограничен. Некие сверхструктуры и сверхинформации никак не смогут вместиться в конкретное здесь-теперь сознание. Объем возможности интенционного присутствия прош­­­­­­­­­­лых сознаний в сознаниях настоящих также ограничен. Тем не менее, из-за потенциальных богатств структурного, которые, помимо всякого верхне-поверхностного сознания, способно поставлять психейное, вполне можно говорить о  высоте феноумности, той или иной рефлексивно-рефлексологической отработанности. Мир психейного, мир засубъективносознательной поглощенности может по-разному сообщаться с табло субъективного сознания, — в этом весьма банальном утверждении видна связь волевого и структурного.

 

      Экстраполяция структуро-информационного приводит к псевдоденотатированию абсолютных интеллектуальных и перцептивных возможностей. Истинный денотат такой экстраполяции в рамках рассмотрения сознание — несознание назван быть не может. Даже частично проведенная подобная экстраполяция означает нечто чудовищное в человеческом смысле. В узкой частности она может включать в себя вещи совершенно фантастические: актуальное знание всех языков мира, всех наук и искусств, умение делать все то, что может быть ремесленно-физически доступно. Аналогично подобная зарефлексивность означает полную информированность (не исключена возможность появления логических парадоксов), феноменальную память, феноменальные эвристические проявления и т. п. Более глубокое проведение экстраполяции означало бы, что органы чувств проэкстраполированного субъекта совершеннее микроскопов, телескопов и иже с ними. Легенды о необычайных способностях мудрецов древности — ничто по сравнению с этим. Ограничение способностей, связанных с "абсолютным" владением зарефлексивным, вызывается не только факторами взаимоисключения, логической несовместимости, дурной бесконечности, но и тем, что и "абсолютная" или "предельно возможная" зарефлексивная проторенность была бы все равно связана с поглощенностью и ограничением объема сознательной наличности в здесь-теперь. К этому добавляются и самые главные чисто прагматические ограничения, нивелирующие любые сверхспособности, где бы и у кого бы они вдруг не появились. Экстраполятивная сверхрефлексивность вовсе не означает отсутствия неполноценностей, связанных с субъективной вычлененностью и всегда актуальной несамостоятельностью субъективного сознания. Наличие повышенной зарефлексивной задействованности может быть констатировано не через реальное сознание, но через пакет сознаний — конкретное реальное сознание в любом случае оказывается достаточно примитивным, ибо всякая зарефлексивность отчуждена и подобна шептанию внутреннего голоса, самому субъекту, строго говоря, не принадлежащего.

      Образующие волевую и смешанную мистику тоны бесструктурного, отструктурного и волевого выявляют себя как данности-оттенки локально-субъективных проявлений абсолюта, послеабсолюта и доабсолюта. Сигнально все это выглядит как антиинформация, необычная информация и автогенерация.

 

 

МОНООТТЕНКИ (МОНОТОНЫ)

 

Б. ГИПНОТИЧЕСКОЕ

 

     Направление на чистую волю практически представляет собой исчезающее, развеивающееся внутреннее протоощущение. Никакой связи с квазисредой в этом общем ощущении нет. Человек здесь — уже не человек и даже не соматическое облако. Сознание в гипнотическом полностью лишено мнестем и представляет собой объект, подобный tabula rasa, не являющийся субъективным сознанием в полном смысле.

      Для получения суррогатов гипнотического необходимы, по крайней мере, условия сенсорного ограничения при отсутствии сенсорного голода, то есть одновременно должны быть подавлены перцепция и апперцепция. Гипнотическому восприятию-ощуще­нию подобно восприятие в соответствующей фазе засыпания: диагностика гипнотического иногда возможна при намеренном выведении подопытного из состояния засыпания или состояния сна-без-сновидений.

      Перечисленное — простые и удобопонятные примеры. В действительности гипнотическое возможно при наличии обычно понимаемого бодрствования и в качестве случайности, и в качестве строго регулярного фактора. Последнее сказывается на отсутствии границ у субъективных локусов времени, на генерации локусов времени. В моменты или "периоды" присутствия выраженного гипнотического воспоминания невозможны (по крайней мере, спонтанные), и связь с собственным зарефлексивным обор­вана, а также, в меру данности гипнотического — оборвана и связь с рефлексным. Тем самым подавлено сопротивление тому, что принято называть внушением.

      Известные явления, связанные с искусственно вызываемым тотальным постгипнотическим, достаточно вариабельны. Они отличаются не навязыванием чужой воли, но приданием очищенному от структур сознанию индуцированных структур и переживаний.

      Легкость внешней кристаллизации психического мира объясняется в значительной степени почти полным отсутствием предшествующей внутренней кристаллизации.

 

      Переход через гипнотическое — это незаметный возврат к истокам и рождение заново. В прагматическом смысле это выглядит как отсоединение от собственного опыта. Сновиденийное сознание, в отличие от гипнотического, — это создание иноструктурного, параллельная или архаическая дивергенция.

 

В. ОСОБОЕ СТРУКТУРНОЕ

 

 

     1) Надвосприятийное структурное. Не является связанным с мистическим само по себе. Содержит потенциальность и парадокс восприятия-невосприятия. Например, на расстоянии 40-50 см мы можем вполне за "1-1,5 взгляда" увидеть целую страницу, но мы не можем сказать, сколько на ней букв, сколько слов, предложений и т. п. Окинув страницу "одним взглядом", мы также не можем изложить содержание текста. Однако, между тем, страницу мы явно видели.

 

     2) Примером абсурдированной (или дурной) надвосприятийности является число "пи" со 140 знаками после запятой, с бесконечностью знаков после запятой, повторяемые знаки числового ряда (именно знаки; см. раздел 2.6.6): 32141, 32142, 32143, 32144, 32145, 32146, 32147, 32148, 32149, 32150, 32151 ... 44444 ... и т. д.

      Некоторое отношение к эстетическому (а, вернее, к разделам обычной эстетики) могут иметь ритмические ряды дизайна и архитектуры.

 

      2) Мистическое новоструктурное. Связано с предметами и явлениями необычными или кажущимися необычными и никогда ранее не виденными, с новой чем-то особенной обстановкой (климат, флора, культура и др.). Характерно для первого видения чего-либо. Например, иногда возникает при видении остатков пожарища в чаще леса (столпы черных, обугленных деревьев), видении огней полигона во время летных учений ночью.

      В художественном это ощущение выражается либо через описание малоизвестного экзистенциально значимого (а чаще всего — нюансов последнего), либо — через фантастику и художественный эксперимент.

 

                И стало ясно, кто молчит

                И на пустом седле смеется...

               

                Блок

 

                Всходит месяц обнаженный

                При лазоревой луне.

               

                Брюсов

 

               Мне странно видеть лицо людское,

               Я вижу взоры существ иных.

               

                Бальмонт

 

      Характерный пример из живописи — картина Ива Танги "Томительный день". Иной оттенок новоструктурного дает восприятие японских миниатюр человеком совершенно далеким от восточной этосной и этносной семантики.

      Новоструктурное может проявляться не только по денотативным связям, но и по связям организуемого художественного материала, например, по чисто лингвистическому: "красный смех", "далекий шепот", "белая тьма". Новоструктурное несколько иных па­раметров можно видеть в неологизмах Хлебникова.

      Другая разновидность новоструктурного присутствует в перенесенности значений от одних способов выражения к другим, что часто характерно для реактивно индифферентной метонимии, для "макроконтекстуального" символического (непрозрачного в более узком контексте), когда, например, словом "змей" обозначают солнце (житийное, неастрономическое, сказочное), для процессуально возникающего символического, когда "север" или вершина башни вдруг оказываются символами эдема.[6]

 

     3) Структурное реально превышенное, либо фантастически превышенное. Касается (если не имеют значения элементы экспансивности) описания чрезвычайных способностей и умений. Сюда может привноситься и иная мистика.

 

     4) Мозаическое. Иногда бывает трудно отдифференцировать от новоструктурного. Главная отличительная черта мозаического — сохранение коррелирующей с ним реактивной тоники при отвлечении от мозаического.

 

 

      После некоторого обзора структурного мы видим, что оно имеет несколько классов и множество дифференциаций внутри классов. Общим у каждого особого структурного является наличие указания на своеобразное отлетание из мира обычного структурного.

      В первом классе — это логическая экстраполятивность, логическая продолженность.

      Во втором классе таким указанием является уход в законтекстуальные денотаты или спонтанно рождающиеся денотаты при экспериментах с художественным материалом. Такие спонтанные денотаты есть даже у бессмысленных словосочетаний (естественно, имеются в виду словосочетания, производящие мистический эффект) и у таких же бессмысленных наборов звуков.

      В третьем классе — уход за возможности сознания, в их потенциальную расширенность.

      В четвертом классе — "улетание"[7] на тонике.

      Три первых класса и в несколько стертом виде особые реактивности четвертого присутствуют в стихотворении Бальмонта "Сейчас на Севере горит луна" ("Звук звуков"). Кульминационными строчками этого стихотворения являются следующие:

 

            Когда б на Север мне умчаться вдруг

            От черно-белого мельканья клавиш!

 

      Первый класс выражен чуть ли не в математическом образе мельканий, "зебры" в пространстве и времени при явном несовмещении всех "зебр" примеров в одном восприятии.

      Второй — в ряде традиционных и нетрадиционных символов и аллегорий. При этом традиционные символизации мельканий, как ни странно, с трудом расшифровываются (см. раздел 2.5.8).

      Третий — в дальновидении и мечте переноса. При индивидуальном прочтении, наличии интонационных ударений и эмотивных акцентов возможно присутствие и четвертого класса. Тем не менее, четвертый класс будет менее выражен. Более того — он почти нежелателен при чтении и декламации, так как наверняка в данном случае не совсем естествен, и соответственно этому неизбежно будет иметь место эстетическое снижение.

      Тот факт, что особое структурное многообразно, неудивителен. Полная структура подобна древу, и мы сейчас видели несколько его ветвей.

 

 

Г. БЕССТРУКТУРНОЕ

 

     Десять главных оттенков нами уже были рассмотрены ранее (прямая триадная мистика).

 

    

ДВОЙНЫЕ  ОТТЕНКИ

 

 

Д. ТОНКОЕ ПРОТООЩУЩЕНИЕ

 

     В нем есть синтез гипнотического и структурного (волевого и структурного). При сочетании особоструктурного с волевым и отсутствии реактивного, волевое действительно выглядит гипнотическим не только вследствие аналитического рассмотрения или экзистенциальной экстраполяции, но и самым прямым и наглядным образом. При уравновешенной направленности воля — структурное (договоримся в дальнейшем подчеркивать превалирующий в триаде или диаде оттенок, для отличия от уравновешенных сочетаний) какой-либо эффект напряжения, иногда связывающийся с волевым, отсутствует.

      Название данного сочетания "тонкое протоощущение" несколько условно, его адекватность — в кажимостях иножизни, еще не полностью ставшей плотью и кровью, а потому приходящей через первичное, недифференцированное.

 

 

                Хорошо на зеленой луне,

                Там душа моя бродит во сне;

                Осторожно по трещинам дна

                Как слепая ступает она,

                А за нею зубчатая тень

                Со ступеньки скользит на ступень.

 

 

                *      *

                И лишь во сне,

                Над этой жизнью рея,

                Себя тая,

                Цветка касалась

                Бабочка-психея,

                Душа моя.

               

                Вс. Рождественский

 

          

Е. ТОНУС ПОМРАЧЕНИЯ

 

      Направленность: воля — структурное (более выражена волевая компонента; слово, обозначающее превалирующий оттенок, — подчеркнуто). Названный тонус связан с крайними состояниями и переходом в крайние состояния как сверхактивного, так и пассивного характера. Уровень напряжения высокий в обоих случаях. Подобные реакции возможны после действия (или продолжения действия) вредоносного фактора большой силы.

 

                *       *

      В состояниях также крайних, но лишенных напряжения, мы имеем чистое волевое, то есть гипнотическое. Интересен процесс перехода от гипнотического к структурному. Между этими двумя пределами располагаются все рассматриваемые нами оттенки. Переход от гипнотического к структурному возможен через посредство реактивного (с вероятной последующей отменой реактивного).

     Иллюзия тождества напряжения и воли довольно распространена. Напряжение — обычный симптом несбалансированности, неуравновешенности. В житейской практике в таких случаях ради преодоления, поглощения напряжения[8] прибегают либо к дополнительным мотивациям (псевдосила воли — обращение к окольным зарефлексивным проторенностям, переключение напряжения как бы на более длинную ослабляющую цепь), либо к пересосредоточениям, пересубъективированиям. Развитие некой деятельности "с напряжением" обязано только инерции и патологично. Запускающий момент, будучи весьма слабым, оказывается действенным при отсутствии зарефлексивного сопротивления; после достижения оптимального уровня активности деятельность продолжается и поддерживается импульсивно-стереотипно и часто без какого-либо позитивного самоотчета.

 

 

Ж. СТЕРИЛЬНОЕ

 

     Направленность: воля — структурное. Объекты отправления: неспособные вызвать реактивность сложнейшие орнаменты, различные перенасыщенные рисунки, дающие видимость смещения, переливания, мерцания, отточенные до кристальности музыкальные фразы.

      От надвосприятийного структурного стерильное отличается тем, что оно в состоянии приковать к себе внимание и при отсутствии специального интереса. Для рассматриваемого оттенка очень часто характерны элементы вычурности, оборванности, диском­позиционности и т. п. Если мы имеем дело в этом отношении с архитектурой, то возможны: иллюзия падания стен, видимость утяжеления верхних этажей по сравнению с нижними, расположение окон ступенями, либо иррегулярное. В живописи подобное выражается через утяжеление правого плана по сравнению с левым, повисание объектов изображения, немотивированные элементы, вырванности, другие нарушения распределения изобразительных масс.

 

     Отличие стерильного от новоструктурного мистического более просто: видение объектов, вызывающих оттенок стерильного, невзирая на их необычность, не дает ощущения куска другого мира или попадания в другой мир. Имеет место перетасовка обычных элементов, переиначивание, пусть даже виртуозное, уже известного. Стерильное ни к чему не призывает, никуда не зовет, существует само по себе.

     Может показаться странным, но к стерильному тяготеет музыка Дебюсси и Масне. При снятии совершенно излишних (для декламатора, чтеца про себя) эмоциональных издержек, излишней интонационной натуги вполне стерильно известное стихотворение Малларме "Лебедь" (в том числе в переводах Волошина и Дубровкина). Лед в образах стихотворения — как бы дополнительный признак стерильности. К тонкому стерильному чувству близки и современные верлибры, создающие "неореальность", использующие абстрактный язык искусственных метонимий.

    

 

З. ВОЛЮНТАРИСТИЧЕСКОЕ

 

      Направленность: воля — бесструктурное. Десять главных оттенков. Парадная сторона волевого. Отправными мозаическими пунктами иногда могут быть военная музыка, показ средствами киноискусства успешно надвигающихся войск (орд, легионов), флотов и т. д. В живописи и скульптуре волюнтаристическое трудно выразимо, поскольку требует актуальной динамики в мозаическом. Кресты, свастики, рыцарские гербы носят слабые оттенки обычней триадной мистики. Эта мистика переходит в волюнтаристическое, когда указанным символам придается движение.

      Волюнтаристическое в трагедии проявляется тогда, когда из факта падения или смерти героя убираются снижающие элементы и одним из главных героев становится рок (греческая трагедия). Близкая атмосфера характерна и для повести Л. Андреева "Жизнь Василия Фивейского".

      Элемент напряженности в указанной диаде связан с недостигнутостью или незадействованностью особого структурного. Сам термин "недостигнутость" здесь довольно условен, ввиду фактического несовпадения субъективного разреза данности с какими-либо предпосылаемыми и предполагаемыми генеалогиями. Напряженность волевых ощущений не тождественна неуравновешенности, нескомпенсированности, демонности, возможных для чисто реактивных ощущений.

 

И. ПРОДЕНОТАТИВНОЕ

 

      Направленность: воля — бесструктурное. Наиболее выражено волевое. Десять оттенков. Невзирая на то, что отличия здесь даются только по бесструктурному, эффект их весьма заметен.

      Проденотативное часто характеризуется не противопоставлением "Земли и "Неба", а самим отрицанием земной юдоли и направленностью в иной мир.

 

     1) Проденотативное-эротическое:

 

           Есть иные планеты, где ветры певучие тише,

           Где небо бледнее,

                травы тоньше и выше...

               

                Бальмонт

 

      2) Проденотативное-глубинное:

 

                Но этот мир весь — только след

                Иного мира. Он неведом.

                И речь о нем — безумный бред,

                Ей навсегда остаться бредом.

                .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .  .

 

                Я поглощаю каждый миг

                И предаю земле земное,

                И лишь в гаданиях постиг

                Предначертанье роковое.

               

                Сологуб

 

 

 

      3) Проденотативное-прозрачность:

 

                О, если бы и мне найти страну,

                В которой мог не плакать и не петь я,

                Безмолвно поднимаясь в тишину

                Неисчислимые тысячелетья.

                Гумилев

 

      4) Проденотативное-потустороннее (присутствует неудалимое тонкое эмотивное):

 

                На том берегу наше счастье взойдет,

                Устав по лазури чертить огневую дугу,

                И крыльев бесследный смирится полет

                На том берегу.

 

                На том берегу отдыхают равно

                Цветок нерасцветший и тот, что завял               

                на лугу,

                Всему, что вне жизни бессмертье дано,

                На том берегу.

               

                Минский

И. ЭКСТАТИЧЕСКОЕ

 

      Направленность: воля — бесструктурное. Основа — зарефлексивная проторенность. Мозаическое может быть отправным пунктом, но само по себе мало значит. Теоретически возможны все десять оттенков. Возникновение их чаще диктуется сдвигом органическим или медитативным. Явление этих оттенков на всякого рода онтогенетических узлах диктуется чаще всего ранее указанными причинами, но при большей вероятности мистического эффекта. Ощущение напряжения практически отсутствует.

      Экстаз в полном смысле этого слова включает в себя экстатическое мистическое только как одну из компонент. Тем не менее, уровень субпредельности сообщается ему именно рассматриваемым здесь ощущением.

      Смешанная мистика может приобретать большие степени интенсивности, чем мистика чисто триадная.

 

 

ДВОЙНЫЕ ОТТЕНКИ

(Неволевая смешанная мистика)

 

К. МУСИКИЙСКОЕ ДИОНИСИЙСКОЕ

 

      Направленность: структурное — бесструктурное. Десять главных оттенков. Относится к озарениям и просветлениям, не связанным с творчеством в обычном смысле. Требует той или иной экспозиционной стихии. Часто может относиться к восприятию музыки, иногда — к восприятию архитектурных ансамблей, природных ландшафтов. В поэзии Тютчева вселенское дается в сочетании с мусикийским дионисийским (восприятие тютчевского хаоса).

 

Л. АРХЕТИПНОЕ

 

      Направленность: структурное — бесструктурное. Имеет значение при расстановке субъективной карты отношений, в том числе — с проекций межлюдских отношений. Касается как "абсолютных" архетипов, собственно архетипов (в их субъективной представленности, реальности), так и относительных архетипов (археклассов).

     Ограничимся простым перечислением собственно архетипов и археклассов. Архетипы: Тень (реальная предствленность близка к юнговской), Анимус и Анима (представленность обратна юнговской), Клоака, Абсолют, Белая Дыра, Чудовище, Берег Дальний, Скрижаль Истины, Сверхрефлекс, Провокатор. Значение указанных архетипов совпадает с названиями, но при этом Провокатор  =  внутренний провокатор  =  "я — провокатор сам себе"[9]; архетип Белая Дыра — это широкая интенция, конкретно выливающаяся в представления о волшебных идеях и волшебных предметах (чудесных алгоритмах и чудесных объектах). 

      Археклассы производны[10] и связаны с конкретной этосно-этносной шлифовкой. Например, существуют те или иные археклассы матери, мужа и т. п. Человека-в-себе фактически нет, есть пятно человека, восприятие человека, представление о человеке, и в связи с этим археклассное выполняет функцию тонической компоненты физиогномического, сексуального, расового, психотипного. Археклассное  вместе с  архаическим входит в комплексы панродового (архетипное при этом остается более дальним и глубоким планом).

      Археклассное может связываться с той или иной лингвистический структурой, например, с выражениями: "солнце красное", "берег дальний", "чистое поле", "сокол ясный", "сине море" и т. п.

 

      В археклассах цыгана, грузина, гуцула кроме чисто формальных элементов есть и то, что никакими словами не передается, то есть тоническое. Культура того или иного народа имеет свою тонику, и никакое самое подробное описание ее не передаст. Например, китайцы ассоциируются не только с бамбуком, конфуцианством и желтым цветом. Тонику более всего улавливает музыка.

 

 

М. МИФОЛОГЕМНОЕ

 

      Направленность: структурное — бесструктурное. В качестве структурного здесь обычно выступает символическое структурное, неусловное. Имеют место достаточные пересечения с архетипным. Стихийное проступает в виде оформленном мотивационно (например, как спасающая или карающая сила).

   

     Часто связано с узловыми повторяющимися моментами космогонических и теогонических систем, фольклорных сюжетов. Не исключено первоначальное магическое значение этих элементов.

      Примеры из фольклора: баюканье неодушевленного предмета бездетной четой; побег, растущий до неба, по которому герои попадают в верхний мир; девушки, сбрасывающие одежду и превращающиеся в птиц, или, наоборот, птицы, сбрасывающие перья и превращающиеся в купальщиц; чудовище, поедающее принцесс; птица — транспортное средство, которую герой кормит собственным мясом; переживание потопа праведником; воскресение или возвращение героя, олицетворяющего смену времен года, и др.

 

 

 

 

 

ТРОЙНЫЕ ОТТЕНКИ

 

Н. МЕТАМОРФИЧЕСКОЕ

 

      Направленность: воля — структурное — бесструктурное. Связывается с тем или иным экзистенциональным, часто проецируется на весь поток сознания.

               

                Я — царевич с игрушкой в руках,

                Я — король зачарованных стран,

                Я — невеста с тревогой в глазах,

                Богомолкой бреду я в туман.

               

                Сологуб

 

                (Более выражен оттенок прозрачности.)

 

 

                Пронесет тебя по коридорам,

                Пронесет от башни и до башни,

                Со стеклянным выпученным взором,

                Ты поймешь, что этот сон всегдашний.

               

                Гумилев 

 

            (Есть оттенки химеричности и архаичности.)

 

                Я закрою голову белым,

                Закричу и кинусь в поток,

                И всплывет, качнется над телом

                Благовонный речной цветок.

               

                Блок

                (Оттенки сверхсущного, метатического.)

 

                И когда, упав в твою гробницу,

                Ты загрезишь о небесном храме,

                Ты увидишь пред собой блудницу

                С острыми жемчужными зубами.

 

 

                Сладко будет ей к тебе приникнуть,

                Целовать со злобой бесконечной.

                Ты не сможешь двинуться и крикнуть.

                Это все, и это будет вечно.

               

                Гумилев

 

     (Поочередное шествие метаморфического, химерического.)

 

             Метаморфическое-глубинное:

 

                "Вот наша жизнь, — промолвила ты мне, —

                Не светлый дым, блестящий при луне,

                А эта тень, бегущая от дыма".

               

                Тютчев

 

     Мозаическим метаморфического могут быть и отдельные поэтические образы. Пример метаморфического-химерического, проступающего через них:

 

                Крикнул аэроплан

                и упал туда,

                Где у раненого солнца вытекал глаз...

 

 

                *      *

                Людям страшно —

                у меня изо рта

                шевелит ногами

                непрожеванный крик.

               

                Маяковский

 

 

О. МАГИЧЕСКОЕ

 

     Направленность: воля — структурное — бесструктурное.[11] Связывается с любыми попытками актуальной рационализации нерационального. Касается как магических действий, так и магических представлений (актуально разворачиваемых). Термин "магическое" условен и может быть отнесен, согласно определению, к религиозным и иным действиям, не связанным с магическим в обычном понимании.

 

П. РЕТРОГРАДНО-АУРНОЕ

 

     Направленность: воля — структурное — бесструктурное. Иногда связано с идеализацией "утра жизни", прошлого. Пример — поэзия Есенина.

     Ретроградно-аурное проступает в идеализации эллинистического периода Греции, в интенциях, имеющих отношение к экзотической атрибутике классического периода той или иной страны.

     Трагична потеря ретроградно-аурного в поэзии того или иного автора. Так, в поэзии Блока произошел явный надлом — целый пласт интенций оказался изъятым в стихах Блока после его "болотного" периода, а "снежный" период их вымыл окончательно. Противоположный пример: при всей неумолимости времени, Афанасий Фет сохранил "ауру" своей юности и в старости, почти до самой смерти.

     Фетовская "аура" носит эротический и отчасти потусторонний оттенок; блоковская — потусторонний, сверхсущный, глубинный, то есть букет блоковской "ауры" уникален. Он не восходит ни к античности, ни к Парни.

 

 

Р. ТРАНСМНЕСТИЧЕСКОЕ

 

       Направленность: воля — структурное — бесструктурное. Мистическое ощущение связи с обстановкой, уничтоженной амнезией. Сопровождает внезапное воспоминание о прочно забытом нетривиальном и красочном сновидении, вследствие какого-то события в мире бодрствования, внезапное воспоминание в сновидении о предыдущих давних сновидениях, некоторым продолжением которых является настоящее сновидение (или один из сюжетов последнего).

 

     Пример: героиня Андерсена, увидев розу в саду волшебницы, вспомнила свою предыдущую жизнь, память о которой была уничтожена чарами. Эта волшебница как бы и есть та амнезия, которая отделяет необычное от обычного. Эстетическое в некотором смысле играет роль розы, разрывающей сигнально-рациональные и психейные "чары".

       Иллюстрацией трансмнестического-потустороннего может быть картина Мориса де Вламинка "Летний букет".

 

 

С. СТРЕМЛЕНИЕ                К "ВНУТРИУТРОБНОМУ СУЩЕСТВОВАНИЮ"

(СВС)

 

      Направленность: воля — структурное — бесструктурное. Отчасти выражено в известном стихотворении Лермонтова, начиная со строчек:

 

                Но не тем холодным сном могилы

                Я б желал навеки так заснуть...

 

      Часто соответствует чувственному корреляту психоаналитической легенды "бегства от действительности", может иногда окрашивать ностальгические ощущения и, наоборот, — предвкушения страны обетованной или эдема.

 

 

Т. ОКЕАНИЧЕСКОЕ ОЩУЩЕНИЕ

 

      Направленность: воля — структурное — бесструктурное. Длящееся несколько секунд ощущение того, что обстановка настоящего уже когда-то была, а происходящее сейчас событие уже имело место в некие доисторические и досубъективные времена, что в данной совершенно незнакомой местности наблюдатель уже когда-то бывал. Ощущение это есть не просто результат сравнения или наблюдения, но подобно удару молнии, внезапному просветлению сознания. При переходе не на мгновения, а на некоторый поток дления будет иметь место очень редкое ощущение "вечного повторения", "вечного возвращения".

      Достаточно сведений о том, что подобные чувствования характерны для определенных психических заболеваний. Интерпретации специалистов здесь оставляют желать лучшего, но ясно: ведущую роль в последних случаях играет синдромальная "роза" и возможность выхода за пределы тривиальной сигнально-рациональной оболочки сознания.

     Ощущение "вечного повторения", "вечного возвращения" весьма возможно в сновидениях.

 

 

          Ты поймешь, что этот сон всегдашний...

               

                Гумилев

 

                Все это когда-то уж было,

                Но мною забыто давно

               

                А. Толстой

 

             У. МУСИКИЙСКОЕ АПОЛЛОНОВСКОЕ

 

      Направленность: структурное — бесструктурное — воля. Компонента вдохновений и озарений, не являющихся предельными ощущениями.

 

 

 

 

 

 

 

 

2.5.7 АНТИЛОГОСНОЕ

 

      1) Прелюдия

 

      Подробно мы рассмотрим антилогосное в разделах, касающихся онтологии (3.1.3). Здесь мы постараемся только дать некоторое предварительное представление о нем. Антилогос можно рассматривать как отрицательный Логос, Инологос. Если иметь в виду чисто логические корни, то нужно указать на невыполнимость для антилогосного закона тождества. Формальнологический закон тождества А = А, в частном случае для антилогосного принимает вид А = минус А, при том, что минус А  ; А, но минус А = минус-минус А, минус-минус А = минус-минус-минус А и т. д. В области математических условностей здесь мы бы имели антипротяженность, антигеометрию, отрицательную площадь, — все это применимо не к протяженности в нашем смысле, а к хроносности.

     Соответственно возникает некоторый субъективный зеркальный предел: Хаос-Антилогос-Эрос — своего рода женский Абсолют. В прагматическом плане антилогосное не является ни алогосным (алогичным), ни внелогосным (внелогичным, наподобие психейного волевого). Оно инологично. Косвенно антилогичное используется не только в реальных суждениях (их часто путают с интуитивными суждениями), но и в математике, физике. Пример этому — иррациональные числа и высшая математика в ее традиционном виде. Более конкретный пример — аксиома Дедекинда, представления о непрерывности.

   

     Человеческая субъективность — это субъективность логосно-эросного типа, и если Логос для нее означает ясность, то антилогосное связано с эмоцией, которую можно было бы обозначить термином "удивление-смущение" или термином (в другом плане) "четко-достоверная смутность". Если логосное дает наличность-связность, то антилогосное дает ощущение действительной пропажи, немыслимой связности, метасвязности. Фактуальное восприятие среди всего прочего являет собой пример интерференции логосного и антилогосного. Эта интерференция более глубока и базова, чем интерференция рационального и иррационального (в том числе информационного и антиинформационного).

 

 

 

      2) Особые реактивности антиабсолюта

 

      А. Направленность: Хаос-антилогос-эрос (ХАЭ). В слабоинтенсивном виде это уравновешенное ощущение мягкой бархатной тьмы с кажущейся измененностью течения времени. Оно подобно ощущению в темной башне молчания при сосредоточении на дленности существования. Иногда оно возможно в квазисредных ноктюрнах при отсутствии звезд или при свете луны, приглушенном облаками.

 

                Лунная мгла мне мила,

                Не серебро и не белые платы.

                Сладко глядеть в зеркала

                Смутной Гекаты.

                .   .   .   .   .   .   .   .   .

                Бледный затеплив ночник,

                Зеркалом черным глухого агата

                Так вызывает двойник

                Мира — Геката.

               

                Вяч. Иванов

 

       Б. Хаос-антилогос-эрос (ХАЭ). Более известно при добавлении волевого. В совокупности с отрицательной эмотивностью — это ощущение падения в сновидении. В более нейтральном случае — ощущение полета в темном туннеле с потерей ориентации.

      Несколько смежны ощущения расстройства схемы тела, мгновенные ощущения восприятия ошибки направления движения, ощущения иных координативных "сшибок". Это и мгновенная запоздалая отрицательная "эврика" заблудившегося в лесу, оказавшегося не там, и т. п. Везде рассматриваемая тоника входит как одна из компонент в комплекс ощущений-длений.

 

      В. Антилогос-эрос (АЭ). Мистическая компонента материнского чувства. Возможны различные мозаические варианты.

 

      Г. Антилогос-хаос (АХ). В совокупности с различными эмотивностями:

 

                Тщетно пышного рассвета

                Сердце трепетное ждет.

                Пропадет денница эта,

                Это солнце не взойдет.

               

                К. Павлова

 

 

                Глухая ночь кругом. Тоскует непогода.

                Туман сгущается... Погасли фонари.

                Глухая ночь кругом. Глухая без исхода,

                Без яркой полосы спасительной зари.

               

                К. Диксон

 

 

         Д. Антиглубинное (слабый Антилогос).

 

                Я ухо приложил к земле,

                Чтобы услышать конский топот,

                Но только ропот, только шёпот

                Ко мне доходит по земле.

 

                Нет громких стуков, нет покоя,

                Но кто же шепчет и о чем?

                Кто под моим лежит плечом?

                И уху не дает покоя?

               

                Ф. Сологуб

 

 

      Менее интенсивный оттенок, более свободный от эмотивного, но и более связанный со структурным (структурная перенасыщенность):

 

             Замкнулся круг моей боли

             Мое бытие вернулось в стихию

             Стало легендой ракушек

             Я возведен в сан крапивы

             Колдовством обращен в камень

             Гляди. Из моих карих глаз сочится мед

             В моих пальцах блестит зеленая ящерка

             Мелькает нежный рожок улитки

             Я вернулся к себе как статуи

             Чей голос чужим не слышен

               

                Иван Голль

                (Перевод Г. Ратгауза)

 

 

      Е. Хаос-антилогос-эрос (ХАЭ). Причастность витальному, панвитальному. Есть оттенок противоречия между логосностью сознания и антилогосностью "жизни". Обозначить это ощущение только как любовь к живому недостаточно. Имеет место как бы открытие живого по типу той же нерациональной и насильственной "эврики" (но свободной по отсутствию имманентного сопротивления, невозможности его). Это ощущение не наше, но того, кто живет в нас и окрашивает собой наше существование в секунды редкого резонанса.

 

 

2.5.8  МИСТИКА И СИМВОЛИКА

 

      При достаточной необходимости мистическим ощущениям можно подобрать физиологические, прагматические и прочие полуобоснования, полупричины, но подобное может носить только вспомогательный характер, например для нахождения места мистическим ощущениям среди прочих явлений, но мистические ощущения уже содержат в себе ссылку на иное, не сводящуюся к тем или иным заведомо известным схемам. Эта ссылка представляет собой не только экстраполяцию, но и нечто похожее на реактивное осязание иного. Реактивное осязание-ощупывание совершенно иррационально, а потому неправомерно производить по отношению к его иному какие-либо попытки рационализации — это будет новое мифотворчество.

     Большинству мистических ощущений (в том числе нелогосных) соответствует слабоинтенсивный разлитый смысл и едва заметное разлитое океаническое ощущение. Последнее указывает на то, что и совершенно "незнакомые" мистические ощущения род­­ственны субъективному миру, представляют для него некий глубинный пласт, который эпизодически может появляться в качестве наличного. Высказывание "глубинный пласт" следует рассматривать только как многозначный символ, но не в прямом смысле. Превращение глубинной кажимости в модель, в строение психики — традиционная ошибка. Родственность и знакомость незнакомого в рассматриваемом случае такого рода, что мистическое кажется ближе обычных ощущений, обычных каждодневных данностей субъективного мира, то есть, по крайней мере, некоторые из особых реактивностей тонически представляются более родной стихией, чем набор обычных сред сознания или чем прагматические среды.

     Мистическое всегда касается пределов тривиального существования. Через мистическое сможет дойти подспудно и то, что не доходит через обычный смысл и зарефлексивно спрятано. Эта спрятанность может приобретать различные формы на самых разных уровнях при попытках ее импульсивной или опосредованной интерпретации. Вовсе не обязательно истолковывать черно-белые клавиши в стихотворении Бальмонта как дни и ночи; "темный дуб" из стихотворения Лермонтова, который "склонялся и шумел", — как продолженный героем человеческий род, как ветви дивергенций; а блоковский "благовонный речной цветок" — как нечто фаллическое. Мистическое часто переплетается с той или иной подавленностью зарефлексивных проторенностей. Име­­ются в виду не только галлюцинации испытывающего жажду, в которых представляется колодец, грезы голодающего о царских яствах или обманчивость либидозных восприятий. Даже задержку дыхания Сведенборгу удавалось использовать для целей духовиденья. Многие из мистических ощущений являются симптомами вылетания из человеческой оболочки, а это вылетание осуществляется далеко не всегда на путях пересечения с первичными потребностями, хотя полностью исключать пусковое значение последних не приходится.

      Рядоположенность ценностных ощущений такова, что мистические ощущения (собственно мистические) оказываются на вершине всех тех ценностей, которые даются непосредственно. Однако в этой непосредственно-реальной ценности есть и своя косвенность — некоторое обещание-воспоминание. В прямом смысле мистические ощущения выступают как пудра существования или "лихневмон" — лакомое средство обмана. Ссылка, содержащаяся в особых ощущениях, никогда не достижима, а это и есть ссылка на кульминационный пункт бытия (пусть даже предполагаемый, экстраполятивный) — Эрос-Логос-Хаос. Этот пункт выступает как нечто логически законченное в себе, а также как нерасщепленный "цвет" рассмотренных выше оттенков, но при попытках более полного рассмотрения субъективного мира перед нами появляются и иные "бесцветные" экстраполятивные пункты: внелогическое первичное (запредельное волевое в себе) и иносхватываемость, запредельная схватываемость (максимальная структурная дешифровка). Эти экстраполятивные объекты, так или иначе, вплетены в импульс жизни.

 

2.5.9 ОБ ЭСТЕТИЧЕСКОМ

(Контртезисы к распространенным концепциям)

 

      В сферу эстетического неизбежно входит все особое реактивное, независимо от наличия связи последнего с художественным миром. Частично в сферу эстетического входит и тонкоэмотивное. Структурный коррелят (мозаическое) — необходимый балласт эстетического, и собственно эстетическое есть совокупность мистического и мозаического. Интенсивность эстетического определяется пропорцией между мистическим и мозаическим (между интенсивностью мистического и числом структурных элементов мозаического). Мы живем в опрагматизированном и рационализированном мире. Интенсивность эстетического в нем обычно исчезающе мала. Мистическую составляющую эстетического (если подразумевать аспект воздействия, аспект впечатления, возможность сдвига тонического настроя) можно отождествить с волшебной составляющей, но понятно, что крупицы волшебства не взрывают этот "твердый" мир только потому, что они микроскопически малы.

     Нет нужды проводить при анализе эстетического фактурные разделения, ибо эстетическое находится в иной плоскости, чем прагматические отношения коррелирующих с ним объектов. Термин "объект" здесь, разумеется, не означает философского объекта. Не только эстетическое не вмещается в художественное, но и художественное не вмещается в эстетическое — логические объемы этих терминов могут только пересекаться. Художественное, хотя и рассматривается наукой эстетикой, тем не менее, чаще всего основано не на эстетическом, а на чисто эмоциональном и интеллектуальном, — законы художественных жанров могут быть формализованы и обобщены сами по себе. Они обращены в конечном итоге к восприятию и должны считаться именно с ним, из него они и порождаются.

      Художественными являются также произведения не несущие ни специфической информации, ни эмоций, основанные на бесстрастном абсурде. Всякого рода интеллектуально и эмотивно стерильные произведения могут представлять собой какую-либо безассоциативную данность или безассоциативный процесс. При этом выпадение из рамок искусства не обязательно, а рамки эти весьма условны и относительны.

 

      Эстетическое имеет четкий субъективный критерий: все эстетическое обладает особой аурой волшебства, — как бы тонка и сколь бы мала ни была эта аура, она всегда ощущается. Эстетичным может быть не все произведение, а только его часть или отдельные моменты. Дающее эстетический эффект произведение не обязательно полноценно в художественном плане, иногда оно вообще оказывается уродцем.

      Эстетическим часто оказывается наделено то, что "не сотворено" человеком, и артефакт, который не считается произведением искусства. Отнесение эстетического куда-то вовне — традиционная условность; в строгом смысле, эстетическое — особый чувственный слой, что вполне соответствует этимологии, однако ввиду достаточной вероятности отсутствия здесь-теперь такого слоя, принято иногда называть эстетическими чувственные способности, связанные с восприятием искусства. В контексте наших рассуждений, всякое отнесение вовне остается внутри чувственности, и, таким образом, эстетическое — только один из ее дополнительных планов. Возможности экстраполяций, кажущихся расширений в метафизическо-космическое мы не отрицаем.

      Мы не считаем, что эстетическое должно быть сцеплено только со зрительными и звуковыми ощущениями, что другие ощущения (запах, осязание и т. п.) не связаны с эстетическим — любой субъективный пласт имеет шанс оказаться в одном из здесь-теперь населенным мозаическими структурами. Более того, протоощущения могут дать особую реактивность и без мозаического, и не исключено спонтанное возникновение особого реактивного без корреляции со структурным.

     Какое-либо отграничение эстетического от "органического" или "телесного" не имеет никакого логического смысла, ввиду традиционной примитивности самого членения на "телесное" и "духовное". Эстетическое стоит вне прагматических классификаций, оно находится над обыденными сигнальностями, хотя и может быть тем или иным образом вплетено в них.

               

      При всем том эстетические ощущения отнюдь не бескорыстны и могут сопровождаться влечениями и вожделениями. Выражаясь метафорически, в них заложено вожделение высших сил, стоящих за перегородкой сознания. Связь эстетического с прагматическим и "вылетанием" из прагматического и человеческого вообще мы косвенно отмечали ранее (например, онейроидные грезы голодающего). Тривиальные человеческие отправления, как правило, перестали быть эстетическими и чаще всего таковыми не являются в силу их автоматичности, отработанности. В этом смысле человек находится в худшем положении, чем хищник, идущий по следам лани, или олень, выбирающий дорогу к водопою.

     При рассмотрении эстетического восприятия следует осторожно относиться к взаимоотношениям субъекта и "объекта", так как "объект" обычно оказывается упрощенным, предметно-вещным или псевдосредным. Указания на подобные объекты — дань языковой технике. В строгом смысле деления на очный и заочный контакт с предметом эстетического восприятия не существует, так как имеет значение не практический предмет (картина, книга, ландшафт), а наличные ощущения, независимо от того, как они возникли. Картина, которую я сейчас вижу, — совсем не та картина, какая полагается в сферах практики как предмет учета и продажи. Картина, которую я вижу "в сейчас", — неотделимая часть сознания, не носящая характера объекта.

 

 


     *Непрямая, то есть обратная мистика — это мистика антиабсолюта, связанная с обращением реактивного и антилогосным. Тонкие неспецифические ощущения "вне триады" восходят к волевому и сверхструктурному.

      Дополнительные разновидности мистики будут рассмотрены в специальных разделах.

     **Прописная буква означает превалирование соответствующего оттенка.

 

 

 

 

      [1] Термин "компонента" здесь ближе к такому же термину топологии и векторной алгебры, нежели к химическому — "компонент".

 

      [2] В двух последних строчках сняты восклицательные знаки, чтобы убрать вероятность обыденной эмотивности.

 

     [3] Для иллюстраций описываемого предпочтительнее черно-белые изображения.

     [4] Слово "демоничность" имеет несколько иной оттенок, окрашенный волевым.

 

     [5] В этом, как и в других стихотворных примерах, наводящих на антиинформационное, весьма желательно полное снятие знаков препинания. Предполагается недекламативная, монолитная интонационность. Подчеркнуто эмоциональное актерское чтение не подходит.

 

     [6] В поэзии Ф. Сологуба и К. Бальмонта.

 

     [7] Подобно улетанию на волнах музыки.

 

    [8] Напряжение это всепобеждающе, его отменить непросто.

 

      [9] То есть фактически "за-я" как репрезентант рода, стадный корень.

 

      [10] Производны (если брать точкой отсчета дочеловеческое, палеоядро сознания) и сами архетипы. Ближе к первичному сочетания, образуемые соответствующей тоникой бесструктурного и тем или иным особым структурным (эротическое-структурное, потустороннее-структурное, надмирное-структурное и т. п.). При подробном анализе можно обнаружить в архетипном наличие определенной спутанности, условности интерпретаций. Архетип "Клоака" явно близок к химерическому-структурному, "Чудовищное" ("Чудовище") — к сверхсущному-структурному. Тем не менее, мы указываем уже сложившиеся комплексы ввиду их большего значения. В архетипах суммируется не только собственно мистическое, но и ослабленные сверхощущения, квазирационализированные предельные ощущения с той или иной долей неявной фетишизации.

 

        [11] Напоминаем, что вхождение бесструктурного в любое сочетание обеспечивает десять главных оттенков.