толпа, что курит под табличкой "бар", безбожным матом
здесь ругается. и псина даже их шугается в лохматой
куртке. пьяная малявочка ревёт и вытирается помятым
платьем. он стоит, смеётся,
грубый и большой, как вся Москва нескромная.
и звёзды с лунами хохочут незнакомыми
говорунами. он бы отошёл спокойно,
но знает - через улицу вернётся.
ей говорила мама - он дурак и душегуб,
он слишком умный, слишком любит, слишком груб.
она, лишь ухмыляясь и подтачивая зуб,
оставить до сих пор клянётся.
"ты пляшешь сальсу на моих поверженных коленях,
ты выглядишь как сотня неопознанных явлений,
и если бог бы смог - избавил б от мучений,
но он скорее сам рехнётся."
толпа, что курит под табличкой "бар", почти у стойки,
толпа поношена и точно пахнет не трезвей настойки.
а плачущая с грозным "счастьем" пробегают новостройки.
и сверху бог плюётся.