Это жажда – хотеть касаться твоего тела,
Но не мочь себе это позволить и погибать.
Не понять, что же нужно такого вот взять и сделать,
Когда жажда спускается ночью в мою кровать.
Я бы смог тебя, если решился б, отвоевать.
Это слабость – весь день окунаться в твой нежный голос,
Ощущать аромат уловимый едва волос.
Между нами такая гигантская бездна – пропасть,
А текущее время с печалью моей срослось…
Я бы смог тебя защитить от огня и гроз.
Это жадность – смотреть на других, убивая взглядом,
Когда кто-то к тебе подойдёт попросить воды
Или, скажем, что если кто-то вдруг встанет рядом
И решит оборвать навечно твои следы…
Я бы смог от тебя поглотить ядовитый дым.
Это нежность – хранить твои фото на телефоне,
Пересматривая ежедневно, гореть внутри.
Ты не фраза о «теореме» и «аксиоме».
Ты – граната, рванувшая чётко на счёте «три».
Я бы смог тебя схоронить у себя в груди.
Это слово – застрявшее в горле горчащим комом.
Словно гной накопившийся с прошлых ангинных лет.
И надломанный голос в стареньком патефоне
Завывает, что никаких вариантов нет.
Я б отправил тебя на одну из любых планет.
Это чувства – текущие между холодных пальцев,
Пробирающиеся в землю, чтоб прорасти.
Это жить и любить, кричать тебе и бояться,
Ожидать и терпеть, смиренствовать и простить.
А потом написать о тебе предпоследний стих.
Это страх – не увидеть лицо твоё в магазине
Или на распродаже, в троллейбусе, у метро.
И примчаться домой и рыться в пустой корзине,
Безуспешно ища остатки последних строк.
Это страх – подойти однажды к кафе у дома
И услышать, как ты надавливаешь на курок.