На Лужский край спустилась туча грозовая,
Взяв в оборот, всех кто остался из нужды,
От звука каждого с порога замирая,
Страх извлекая , из не сдавшейся Души.
Распространённый твёрдой волею врага в приказах,
Наклеенных на стены , обретавшие настрой,
Встать на защиту Родины и сразу,
Войти бойцом навеки в партизанский строй.
Сумевший знаком высшей воли и умения в аду,
Тьму развести руками патриотов,
Листовки сунув бургомистру по карманам на ходу,
И сделав каторгой его дальнейшую работу.
На немцев опираясь в пройденном пути,
Не веря в право рода и недоли воздаянье,
На сыне славу получив , от кары вечности уйти,
Быть всем чужим , навеки закрепив в роду страданья.
Так было веки вечные всегда,
Так нас освобождали от законов ,
Когда лишь кровной местью всё решали господа,
У власти вставшие , измерить истины канонов.
Взывавших к совести , попавших в оккупацию людей,
Систему абвера по ролям изучавших ,
Молчанием лишив народ любых идей,
Рабами сделав , при советской власти пострадавших.
Отбор зверей в людском обличии вводил,
Порядок , собирая толпы к эшафотам,
Дух смерти на земле руководил ,
Казня советских патриотов.
В Вечный Огонь вошли они тогда ,
И подвигом в величии сияя ,
Мы чтим, всех павших за свободу имена,
Святыми их в народе почитая.
Земля исторгла из себя все доводы беды,
Назначив нас открыть истоки Вечности Творений,
Читая снова откровения жестокие войны,
И веря только Духу Мирных Заявлений.
1944 год. Белоруссия. «Ягд-команда» во время карательной операции в Петриковском районе
Канон — неизменная (консервативная) традиционная, не подлежащая пересмотру совокупность законов, норм и правил в различных сферах деятельности и жизни человека.
Лжепартизаны.
Дело № А-15511. Под видом народных мстителей каратели сжигали целые деревни
Автор
Сергей Машкин
Ровно 73 года назад, 6 мая 1942 года, штаб фюрера издал наставление «Боевые действия против партизан» для войск вермахта, санкционировавшее создание лжепартизанских отрядов. Тем самым была открыта одна из самых позорных и страшных страниц в истории войны, в которую вписали свои имена предатели Родины Александр Мартыновский и Николай Решетников, под видом настоящих партизан уничтожавших целые деревни. Конец этой истории был вполне предсказуем: один предатель покончил с другим.
Среди архивных материалов времен Великой Отечественной войны особо выделяется уголовное дело двух предателей, возглавивших банду лжепартизан.
ВОРИШКИ, СТАВШИЕ КАРАТЕЛЯМИ
Обоих отщепенцев судьба будто специально свела в городе Луге Ленинградской области в первые месяцы войны. С детства Игоря Решетникова серьезно увлекало оружие.
Он сам смастерил ружье и опробовал его боевые качества в стрельбе по белкам. Пуля из самодельного ружья полетела не белке в глаз, а в голову стрелка и едва не лишила его органа зрения. Тогда же ему удалось раздобыть где-то два старых, еще времен Гражданской войны, пистолета, и он спрятал их в скворечнике. За эти «стволы» и еще за кражу лыж у одноклассника молодой человек получил срок — три года лишения свободы. На волю Решетников вышел, по одним сведениям, за шесть дней до начала войны, по другим — освободился 21 июня 1941 года.
Бывший зэк направился к родным, где его и застала война. Его отца, который еще сыграет в финале этой истории свою роль, немцы назначили бургомистром Луги, и сын первое время служил при нем, выполнял мелкие поручения. Потом оккупанты предложили молодому человеку с уголовным опытом более серьезную работу — в тайной полевой жандармерии ГФП (Гехайме Фельд полицай). Ежемесячно немцы выдавали ему по 30 марок (словно 30 серебреников) и хлебную карточку.
Здесь он и встретил своего будущего подельника Николая Мартыновского, уроженца Омска, бывшего студента Ленинградского медицинского института.
Вот что пишет о нем псковский краевед Владимир Спириденков: «Мартыновский был поляк по происхождению. Выйдя из лагеря в 1940 году, будучи лишенным права проживать в Ленинграде, он поселился в Луге. Дождавшись прихода гитлеровцев, он добровольно предложил им свои услуги.
Его сразу направили в спецшколу, по окончании которой он получил звание лейтенанта вермахта». Кроме того, сведения о нем содержатся в 3-м томе «Архипелага ГУЛАГ» Солженицына: «В августе 1941 года под Лугой ленинградский студент-медик Мартыновский создал партизанский отряд, главным образом из советских студентов: освобождаться от коммунизма».
Писателю так казалось. Но это было несколько позже, а осенью 1941-го Мартыновский служил в ГФП и, как и его сослуживец Решетников, питал пристрастие к чужому добру. Однажды при обыске он прикарманил несколько дорогих вещиц хозяина квартиры.
Немцы заметили пропажу, воришке грозило серьезное наказание. Но оккупанты по-своему использовали эту ситуацию: в службе безопасности СД, которую возглавлял любимец Гитлера, террорист рейха № 1 Отто Скорцени, Мартыновскому сделали предложение: в качестве искупления вины он должен возглавить отряд карателей, которые под видом партизан будут воевать против подлинных народных мстителей.
ОХОТНИКИ ЗА ГОЛОВАМИ
Скорее всего, Скорцени встречался с Мартыновским и Решетниковым осенью 1941 года. Новое подразделение именовалось «Ваффен СС Ягд фербанд Ост» (истребительное соединение войск СС «Восток»), являясь карательным отрядом войск СС, и носило неофициальное название «ягд-команды М», или «охотничьей команды М». Буква «М» означала фамилию Мартыновского. По сути, да и формально тоже, это были эсэсовцы. Только «советские» эсэсовцы.
Отряд вначале состоял всего из восьми человек, но вскоре его численность выросла до ста убийц. Подчинялись мартыновцы начальнику отделения СД гауптштурмфюреру Шпику, а одним из взводов командовал немецкий лейтенант Пшик — везло мартыновцам на фамилии командиров.
Лжепартизаны имели на вооружении шесть ручных пулеметов, один миномет, советские винтовки и автоматы. Одеты бандиты были по-разному, в основном в гражданскую одежду. Однако сам Мартыновский изображал из себя капитана Красной армии со звездой Героя Советского Союза на груди.
По замыслу нацистов банда Мартыновского должна была проникать в районы действий партизанских отрядов, уничтожать их, совершать от имени партизан грабежи и разбои, компрометируя перед населением партизанское движение.
Обычной тактикой мартыновцев было врываться в деревни, распевая советские песни, и с ходу расстреливать полицаев, что в интересах дела немецким командованием им было разрешено. Известен случай, как однажды в Белоруссии каратели ворвались в католический костел. Прямо во время богослужения они разули ксендза, сняли с него серебряный крест. При этом каратели объявили, что они партизаны.
Тогда кто-то из прихожан вызвал полицию. В бою несколько полицейских погибли, двое из них попали в плен и были принародно расстреляны.
ЧТОБ ЧУЖИЕ БОЯЛИСЬ
С 1942 года по 1944-й каратели действовали в Лужском районе Ленинградской области, а затем в Псковской области. За это время ее участниками были расстреляны более ста человек, в том числе старики, женщины, дети, сожжено несколько деревень.
При встрече с этим соединением погибла партизанская разведывательная группа Румянцева, убит командир разведки одного из партизанских отрядов Константин Фиш, который искал встречи с другими партизанами, но попал к провокаторам. Вот что писала о нравах, царящих в «ягд-команде», псковская газета «Ленинская Искра» в 1964 году: «В отряде процветали пьянство, массовое изнасилование женщин. Решетников числился у Мартыновского заместителем по хозяйственной части.
Но этот «хозяйственник», невысокий, со злым прищуром маленьких глаз, нагонял страх даже на уголовников, из которых и состоял отряд. Безжалостные к партизанам, каратели не щадили и своих. За пассивные действия во время операций, трусость, малейшее недовольство Мартыновский или его заместитель Решетников расстреливали провинившихся перед строем».
— В банде служило немало женщин, они являлись походно-полевыми женами карателей, — рассказывает Борис Ковалев, доктор исторических наук, профессор, историк коллаборационизма. — Некая Мария Панкратова, несмотря на то что у Мартыновского была законная жена, была его ППЖ и лично расстреляла десять партизан в деревне Луневка.
Но когда Мартыновский заподозрил Панкратову в измене, он попросту застрелил ее прямо в ванной.
Служил у Мартыновского и некий Василий Петров вместе со своей сожительницей Любой. В конце 1943 года главарь группы расстрелял их обоих за какую-то провинность, не пощадив даже маленькую дочь. Пройдет совсем немного времени, и самого Мартыновского, как и его малолетнего ребенка, постигнет та же участь.
МЕСТЬ ЗА НАЦИСТА ПШИКА
Вот что спустя 20 лет рассказал на допросах один из участников банды Мартыновского, Василий Терехов. Из материалов уголовного дела № А-15511: «В мае 1944 года отряд располагался в деревне Жагули Витебской области. В результате боев мы понесли значительные потери, при этом был убит лейтенант немецкой армии Борис Пшик. Одновременно мы захватили большую группу мирных жителей, которые скрывались в лесу. Это были в основном пожилые женщины, были там и дети. Узнав, что Пшик убит, Мартыновский приказал разделить пленных на две части. После этого он, указывая на одну из них, приказал: «Расстрелять за помин души!» Кто-то сбегал в лес и нашел яму, куда потом и повели людей. После этого Решетников стал отбирать палачей. При этом он назвал Пашку Моряка, Нареца Оскара, Николая Фролова… Они отвели людей в лес, поставили их перед ямой. Я стоял рядом и сказал, что ему за самовольные действия от немцев может попасть, на что Мартыновский ответил, что плевал он на немцев, и сказал: «Игорек, к делу!» И Решетников отдал приказ: «Огонь!» Начали стрелять.
Растолкав карателей, к краю ямы пробился Герасимов и с криком: «Полундра!» стал палить из пистолета. Сам Мартыновский не участвовал в расстреле, зато старался Решетников».
ЖЕЛЕЗНЫЙ КРЕСТ ОТ СКОРЦЕНИ
В 1944 году «ягд-команда» для борьбы с партизанским движением была переброшена из Белоруссии в Хорватию, на территории которой каратели также чинили массовые зверства. В сентябре 1944 года по пути в Польшу Мартыновский был убит (по официальной версии — «из-за неприязненных отношений») своим заместителем Решетниковым.
О казни главаря банды лжепартизан узнал шеф предателей-извергов Отто Скорцени и лично допросил Решетникова. Здесь выяснилось, что «неприязненные отношения» ни при чем. Оказывается, по пути в Польшу Решетников узнал, что его начальник усомнился в победе немецкого оружия, решил бросить все и бежать в Швейцарию. Он лично расстрелял Мартыновского, а потом его жену, тещу и двухлетнюю дочь. По словам участника банды Герасимова (из материалов дела № А-15511), «их в ту же ночь зарыли в канаве у дома, где они жили. Потом один из наших по кличке Крот принес золото, принадлежавшее Мартыновским».
Выслушав Решетникова, Скорцени не только не наказал его за самосуд, но решил назначить новым командиром группы с присвоением звания оберштурмфюрера СС. Мало того, за заслуги перед Рейхом Решетникова наградили Железным крестом 2-й степени. Точно такой же был у самого Скорцени.
В январе 1945 года «ягд-команду» расформировали как выполнившее свою карательную роль подразделение и как обычную пехотную часть перевели под город Хогензальц. Пока на фронте было относительно тихо, члены команды терроризировали местных немцев. Насилие над мирными жителями, грабежи, безудержное пьянство и драки с поножовщиной продолжались до тех пор, пока командованию это не надоело и бывших лжепартизан не бросили прямо под наступающие советские танки. В живых остались немногие: 35 человек попали в плен, 10 из них по приговору трибунала были расстреляны на месте. Решетников оказался среди немногих, кто уцелел. Ему всегда везло — за четыре года войны не получил ни царапины.
АМЕРИКАНСКИЙ ШПИОН
После победы СССР для бывшего оберштурмфюрера Решетникова настали тяжелые времена. Экс-каратель укрылся в американской зоне оккупации, промышляя в Мюнхене воровством и грабежами. Старые привычки уголовника взяли свое.
Один ночной налет закончился убийством владельца магазина, и военный трибунал приговорил его к казни через повешение. В тюрьме его, однако, нашел сотрудник американской разведки и предложил новую работу. Американец высокопарно объявил: «Мы начинаем новую игру, и вы сделаете в ней первый ход». «Первый ход», то есть сбор данных о расположении войск в советской оккупационной зоне, оказался для него и последним. При прохождении фильтрации в Управлении контрразведки МГБ Решетников вызвал подозрение. Сначала он назвался Черновым, потом Ивановым, затем Ракетниковым. Но при следующих допросах сознался и назвал настоящую фамилию. По решению суда в 1947 году он был приговорен к 25 годам заключения. Пока бывший оберштурмфюрер СС отбывал срок на Колыме, его отец писал слезные письма Хрущеву с просьбой об амнистии для сына. «Вы же сами говорили, выступая на 3-м съезде писателей, что считаете возможным не добивать врага», — писал первому секретарю ЦК Решетников-старший.
ПАШКА МОРЯК
Здесь в истории лжепартизан можно было бы поставить точку, если бы не невероятное, фантастическое совпадение. В 1960 году в псковское Управление КГБ обратилась одна из жительниц области. Проезжая через какой-то полустанок, она узнала в скромном путевом обходчике… карателя, который принимал участие в расстреле мирных жителей ее родной деревни. Поезд стоял всего несколько минут, ей хватило одного взгляда, чтобы узнать бандита.
Так следователи познакомились с неким Герасимовым по кличке Пашка Моряк. Это был тот самый Пашка Моряк, который с криком «Полундра!» расстреливал людей на кровавых «поминках» лейтенанта Пшика. И тот самый Павел Герасимов, который знал, за что убили семью Мартыновского.
«Да, я принимал участие в расстрелах, — негодовал на допросах Герасимов. — Но я был только исполнителем. Что же вы командира нашего, Решетникова, не судите?!» И тут же выдал остальных оставшихся в живых членов банды.
Тем временем Решетников даже в лагере продолжал демонстрировать властность и жестокость. Склонял к саботажу других зэков, обид не прощал. Именно Решетников возглавил группу заключенных, которая под колючей проволокой прорыла 25-метровый тоннель и едва не ушла в побег. В связи с открывшимися обстоятельствами в отношении Решетникова было проведено новое расследование.
Чтобы уйти от наказания, он пытался давить на свидетелей и симулировать сумасшествие. В 1963 году Псковским областным судом бывший эсэсовец был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу. Решетников избежал пули на войне, однако возмездие все же настигло его через 20 лет. Преступления, им совершенные, срока давности не имеют.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Борис Ковалев, доктор исторических наук, профессор, историк коллаборационизма:
- В словарях и энциклопедиях само понятие «коллаборационист» объясняется следующим образом: (от франц. collaboration — «сотрудничество») — то есть лицо, сотрудничавшее с захватчиками в оккупированных ими странах. Но уже в годы Первой мировой войны этот термин стал приобретать подобную трактовку и употреблялся отдельно от слова «сотрудничество», обозначая только предательство и измену. Участие граждан СССР в войне на стороне нацистской Германии советской стороной изначально замалчивалось и отрицалось.
Сергей Машкин - корреспондент «Вечерней Москвы», колумнист, увлекается малоизвестными фактами истории.
Оккупационная политика на территории Ленинградской области
На особенности оккупационного режима оказывали влияние несколько обстоятельств. Во-первых, в отличие от рейхскомиссариатов, которые осуществляли оккупационную политику на большей части захваченной территории СССР и в течение всего периода оккупации были раздираемы противоречиями относительно выбора политического курса, военные находились в стороне от идеологических споров и придерживались прагматической позиции — «немецкой армии нужно только спокойствие». Во-вторых, длительная стабильность фронта и отсутствие значительных боевых операций привели к тому, что, несмотря на ограниченные возможности, на оккупированной территории сформировалась вполне устойчивая система местных органов управления. В условиях, когда не было времени ждать приказов и детальных директив ОКВ, она сложилась в результате импровизации руководства тыла группы армий. Это самоуправление отличалось достаточно высокой степенью самостоятельности бургомистров и начальников районов. Зондерфюрер Беер, отвечавший в штабе тыла армии за дела на оккупированной территории, дал довольно большую самостоятельность органам местного самоуправления и полиции. Прекрасно говоривший по-русски и симпатизировавший русской культуре, Беер носился с проектом устройства русского комитета из числа местных жителей, который возглавил бы всю работу в оккупированных районах северного фронта. Офицеру абвера Д.Карову было даже поручено найти и проверить подходящих людей в состав этого комитета. Главнокомандующий фельдмаршал фон Кюхлер относился к этому проекту весьма благожелательно, но, «к сожалению, о нем узнало СД, и все инициаторы этого проекта с трудом избежали расстрела, как того требовало партийное руководство». Во-третьих, серьезным обстоятельством, влиявшим на оккупационную политику, было большее, нежели в Ленинграде, недовольство советским режимом среди большинства жителей сельских районов, хотя, по свидетельству немецких спецслужб, оно было изначально существенно ниже, нежели в Прибалтике или на Украине. В-четвертых, важным фактором, влиявшим с конца 1941 г. на развитие и упрочение оккупационного режима, было партизанское движение, инспирируемое из центра с целью разжигания розни между местным населением и вермахтом. В-пятых, необходимо иметь ввиду, что территория оккупационной зоны группы армий «Север» в этническом отношении была почти однородной. Населенные пункты с фолькс-дойче, эстонским, латышским и финским населением являлись исключением и располагались вполне компактно. Еврейский вопрос также не играл на территории Ленинградской области сколько-нибудь существенной роли. Поэтому национальная проблематика в оккупационной политике на этой территории в отличие от ситуации на юге СССР и даже в соседнем рейхскомиссариате «Остланд» имела небольшое значение. Наконец, важной особенностью немецкой оккупационной политики было то, что в юридическом смысле Германия не считала себя обязанной выполнять в отношении Советского Союза Гаагские конвенции. 24 июля 1941 г. командующий тылом группы армий «Север» дал местным комендантам следующее указание:
«Поскольку на оккупированной территории весь государственный суверенитет приостанавливается», только военные немецкие коменданты имеют право издавать приказы и постановления. Они являются единственной властью, которая может вести уголовные дела и налагать взыскания».
6 сентября 1941 г. командующий тылом группы армий «Север» генерал фон Рок в Пскове провел совещание руководителей и чиновников военной администрации. В его докладе об основах военной администрации на Востоке говорилось:
«Так как СССР не присоединился к Гаагской конвенции о законах и обычаях сухопутной войны», нет необходимости применять эту конвенцию, особенно ее третью часть, касающуюся управления оккупированных территорий. Вследствие этого, местное право в отличие от войны с другими государствами не применяется..Вся исполнительная власть находится в руках немецкого вермахта, а именно у командующего оперативной зоны войск».
Следует также учитывать, что задача «освобождения» русского и других народов СССР от большевизма была второстепенной по сравнению с целью глобальной стратегии гитлеровского руководства — завоевания господства Германии сначала в Европе, а затем и в мире в целом. Это подтверждает директива № 32 от 11 июня 1941 г., а также совещание в узком кругу верховного руководства Германии, на котором Гитлер следующим образом конкретизировал общие цели Германии в отношении оккупированных районов:
«Мотивировка перед миром наших действий должна, следовательно, исходить из тактических соображений. Но нам самим должно быть совершенно ясно, что мы из этих областей никогда уже не уйдем..Создание военной державы западнее Урала никогда не должно встать на повестку дня, хотя бы для этого пришлось воевать сто лет... [Германская] империя лишь тогда будет в безопасности, если западнее Урала не будет существовать чужой армии.В основном виде дело сводится к тому, чтобы освоить огромный пирог с тем, чтобы мы, во-первых, овладели им, во-вторых, управляли и, в-третьих, эксплуатировали».
На протяжении всей войны Гитлер и его ближайшее окружение от этой триединой задачи не отходили.
«Замирение» восточного пространства представлялось делом легким. Перед органами пропаганды оккупантов была поставлена задача по полному искоренению большевизма как идеологического течения, а перед органами СД, полиции безопасности, охранными отрядами — по уничтожению всех его носителей. Идеологическая обработка гражданского сектора в 1941 г., была предоставлена, главным образом, ротам пропаганды вермахта, которые, однако, основное свое внимание сосредоточили на проведении подрывной работы в частях Красной Армии.
Захват вермахтом огромной территории с многочисленным и разнообразным по своему составу населением поставил перед немецкой контрразведкой исключительно сложную задачу — «контролировать или, во всяком случае, знать, что там происходит». Эту задачу можно было решить двумя способами — сотрудничеством с населением или же террором.
В первом случае речь шла о привлечении на свою сторону населения путем создания хотя бы небольших органов местного самоуправления, ответственных за порядок и все происходящее в округах. Этого, собственно, население и ожидало. Второй способ предполагал создание огромного аппарата контрразведки с разветвленной агентурой и специальными карательными отрядами, великолепно вооруженными и снабженными средствами быстрого передвижения.
Первое, наиболее разумное, резонно не могло быть принято, так как шло вразрез со всей теорией и практикой национал-социализма. Для второго не было достаточного количества обученных и опытных кадров, на которые можно было бы положиться. Многочисленные обращения к немецким властям представителей русской эмиграции и, прежде всего членов РОВС, с просьбой направить их на Восточный фронт не находили никакого отклика. Более того, органы СД провели массовые аресты членов РОВС в немецких городах в первые же дни войны с СССР23 . Поэтому вся система немецкой контрразведки в оккупированных областях СССР строилась импровизированно и под давлением различных обстоятельств. Сначала на дружеском отношении населения к немцам, затем — на страхе перед партизанами, а в конце концов на русских вооруженных отрядах и идее РОА.
Из отчетов службы безопасности СД, воспоминаний сотрудников немецких спецслужб видно, с какой жестокостью велась борьба не только против партизан, но и против той части населения, которая отказывалась сотрудничать с германскими властями28. Более того, есть все основания рассматривать примеры проведения «мягкой» линии не как самоцель, а как часть массированной пропагандистской кампании, которую проводили различные немецкие ведомства. Политика беспощадной эксплуатации захваченной советской территории была запланирована еще до начала войны. Она, в частности, предусматривала вывоз 10 млн. тонн зерна в течение первого года войны и еще 7 млн. тонн в течение следующего года. Интересы населения оккупированной территории вообще не принимались во внимание, что означало неизбежность голода.
Реальное положение, однако, было далеким от идеального. Уровень смертности в оккупированных районах Ленинградской области в 1942 г. почти в 3,5 раза превосходил уровень рождаемости; в начале 1943 г. 10 из 13 новорожденных умирали вскоре после появления на свет; гражданские лица (учителя), находившиеся на службе у немцев, не получали обещанной зарплаты, а военные суды возбудили дела против 27 000 крестьян в связи с тем, что те не выполнили своих обязательств по поставкам продовольствия, хотя и было признано, что 24 000 из них после изъятия продовольствия имели всего по одной корове.
Хотя на основании опыта первого года оккупации руководители и чиновники военной администрации 6 сентября 1942 г. на совещании в Пскове и указывали на необходимость привлекать русское население к сотрудничеству, «так как без доброй воли русских поставленные цели не могут быть достигнуты», сущность немецкого управления была еще раз подтверждена в ктябре 1942 г. в директиве 18-й немецкой армии:
«Местная администрация не является самоцелью, а служит лишь средством для полного использования в интересах вермахта всех ресурсов захваченной территории».
В то время, когда представители одной линии настоятельно советовали сотрудничать с русскими, представители другой реквизировали продукты для нужд вермахта, отправляли сырье в Германию, вывозили и уничтожали культурные ценности. Кроме того, немецкие власти вербовали рабочую силу для отправки в Германию, а затем насильно посылали в рейх все мало-мальски работоспособное население. Под жесточайшим надзором с немецкой стороны сотни тысяч людей принимали участие в строительстве военных сооружений, железных дорог, не говоря уже об уборке снега.
Немцы довольно быстро организовали в оккупированных областях самоуправление из местных жителей, а иногда оно даже возникало стихийно. К октябрю 1941 г. по всем деревням на оккупированной территории были произведены выборы бургомистров. Немецкие гарнизоны были очень малочисленны. Они были разбросаны на большом расстоянии друг от друга и из-за страшных холодов вообще избегали выходить из мест своей дислокации. В первые полтора месяца оккупации немецкие солдаты проживали совместно с местным населением, а затем, в соответствии с приказом военного командования, стали размещаться отдельно.
Никита Андреевич ЛОМАГИН НЕИЗВЕСТНАЯ БЛОКАДА.
Никита Андреевич Ломагин (род. 4 июня 1964) — российский историк, доктор исторических наук. Профессор Факультета политических наук и социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге. Ломагин является одним из ведущих исследователей истории блокады Ленинграда, с лекциями о блокадном времени выступал в Кембриджском и Гарвардском университетах, а также в других учебных заведениях США. Является специалистом в области международных отношений, российской внешней политики и энергетической безопасности. Автор более 100 работ (более 10 монографий, учебников, учебных пособий), опубликованных в том числе в США и Великобритании