Я – фарисей. Самый настоящий, в длинной одежде и строгим лицом. И бесконечно далекий от малейшего намека на духовность. Помню, какой деловой вид у меня был, когда я показывала приехавшему другу храмы древнейшего монастыря. “Тут, конечно, слушать особо нечего, – небрежно сказала я, указывая на небольшой хор, состоящий из молодых девушек. – Другое дело, когда большой смешанный хор на праздники поет. Человек 50, а то и больше. А басы, басы-то как заливаются!..” И вдруг, прерывая мои восторженные описания, друг спрашивает: “А разве это имеет значение?” Он, ни разу не бывший в храме, спросил об этом меня, посещающую его ежедневно! “Ну, может и не имеет, но…” – неохотно согласилась я и осеклась на полуслове. Господи, да что я такое несу! Разве не я час назад говорила умные слова о том, что внешняя красота не имеет смысла, если пуста изнутри?..
Я – блудница. Нет, я не про образ жизни, а про… волосы. Когда читают этот момент, то почему-то очень ярко представляю себе эту картину: женщина, склоняющая голову до земли, плачущая и целующая ноги Христа, и недоумевающий, презрительный взгляд тех, кто сидел с Ним рядом... Вот помою голову, начну расчесывать волосы, вдыхая аромат шампуня и трав, а сама думаю: “А я бы смогла волосами омыть Его ноги? Узнала бы я Его из тысячи других, называющихся Его именем?” Ведь она узнала. Она, простая женщина, узнала Его, а ученые мужчины – нет. И почему-то радуюсь: “Как же здорово, что у меня длинные волосы!” – будто это и мне дает шанс не пропустить самую главную в жизни встречу…
Я – Фома. Мне постоянно нужны чудеса и подтверждения. “Господи! Вот если я сейчас его встречу, то точно поверю, что всё идет по Твоей воле”. Но, конечно, я его не встречаю. Потому что с чего бы мне его встретить, если я прекрасно знаю, что он в другом конце города? Но чувство обиды вдруг наполняет сердце: “Вот людям Ты посылаешь такие чудеса, а как же я? Разве я о многом прошу? Всего лишь одна случайная встреча, и…” И вдруг вопреки всем законам появляется он, улыбается своими добрыми глазами, приветливо кивает мне и идет куда-то дальше. И когда проходит удивление и радость от неожиданной встречи, я начинаю чувствовать себя предателем: “Господи! Как же Ты любишь меня, как я могла усомниться в этом! Прости меня. Отныне я никогда не произнесу столь маловерной молитвы, не потребую от Тебя ничего, а полностью доверю свою жизнь Тебе!” Но проходит несколько часов, и я снова ропщу: “Господи, почему?..”
Я – Мироносица. Я бежала, спотыкаясь и часто дыша, чтобы сообщить апостолам радостную весть о Воскресении, но в ответ натыкалась на их мужскую холодность и скептичность. “Знаешь, Бог создал этот мир и любит каждого из нас!.. Нет, не смотри так строго, пожалуйста. Он и тебя любит, представляешь?” – пылко говорю я. А он кивает на сидящего в коляске нищего и спрашивает: “Его Он, видимо, особо сильно любит?.. Ты, конечно, добрая девушка и совсем не дура, но именно на таких вот и наживается то, что ты зовешь церковью”. Что ответить тому, кто не хочет слышать?.. Я сжимаюсь внутренне, как воробушек под дождем, проглатываю беспомощный комок боли и нелепо улыбаюсь: “Прости, я, наверное, совсем тебе надоела этими разговорами о вере”. “Да нет, всё нормально”, – великодушно говорит он и старается перевести разговор на менее опасные темы. Я покоряюсь, и вскоре мы уже мирно беседуем о поэтах и далеких звездах. “Ты хотя бы стяжи дух мирный, мироносица”, – думаю я про себя и чувствую, как его израненное сердце начинает биться ровнее, а в глазах появляется нежность. “Знаешь… Может быть, Бог действительно есть”, – говорит он первый, и я не верю ушам от радости…
Я – Богородица. Нет, я не смею даже помышлять о том, что какие-то Ее качества присуще мне! Но однажды с меня рисовали Ее икону. Да-да, для меня тоже было удивительным фактом, что иконы не срисовывают с других икон, а рисуют с натуры. Это было, когда я училась классе в седьмом. Мне сложили крестообразно руки на груди и стали фотографировать. А я сидела, замерев, и думала: “Пресвятая Богородица! Я совсем другая, но дай мне Твои черты в эту минуту”. С тех пор я всегда, вглядываясь в Ее лик, ищу свои черты. Есть ли они? Хоть малейшая зацепка, хоть единственное оправдание? Я не знаю, но ищу и буду искать, пока мне еще дано для этого время…
Я – Петр, который предал. Я – Иуда, который каялся. Я – рыбак, который бросил всё по первому зову. Я – богач, ищущий удовольствие. Я – блудный сын, плачущий о покинутом доме. Я – мытарь, гордящийся тем, что он не такой, как тот фарисей, молящийся у амвона. Я – человек Нового Завета, не имеющий ничего, кроме двух малых монет, да и те потерявший в погоне за вечно ускользающей тенью благополучия. Я, не достигшая Ветхозаветной праведности, но требующая Новозаветного милосердия, прошу сегодня и всегда: “Господи! Возьми мою жизнь и сделай с ней то, что я сделать не в силах!”
май 2017