За столом сидели тринадцать.
Во главе Генеральный директор -
Неизменный фирмы Спаситель.
Юбилейный год, а их уже было пятнадцать!
Пророк экономических кризисов,
непререкаемый среди неофитов всё же
И верных сотрудников тоже
Мега-гуру-учитель.
Чудесное воскресение
Из банкротства в прошлом,
Почти неизбежного.
Нынешний год с честью и с прибылью
Закончил всех передряг Победитель прежний.
Произнёс тост краткий, но емкий:
"За будущее процветание,
За корпоративный дух стойкий,
За рабочее настроение,
И смены достойной воспитание!"
Лишь один из гостей званных,
А именно - Финансовый директор
задумчиво смотрит в сторону.
Видимо, не желая, стать частью
исторического момента!
Вместо деловой этики:
"Возлюби Фирму
и Генерального больше себя"
Чувства нефинансовые питает
К новой бухгалтерше,
Что работает без году,
До конца срока испытательного, три дня!
Раньше-то делу был искренне предан,
А ныне повышения оклада просил!
Забыл про корпоративное смирение.
И личность свою сомнительную
Выше других возносил.
Генеральный директор обращается к Финансовому:
- Иван Сигизмундович! Это и вас касается.
Все подняли бокалы, а вы будто заснули,
Или в чём-то ещё сомневаетесь?
(Не терял надежду, вдруг не поздно и «заблудший баран» раскается прежде чем...)
И что он в ней нашёл?
Женщина маленькая, но сдобная.
Форм аппетитных и видимо,
Характера ласкового и доброго.
Потерял Иван Сигизмундович
Скромность, ума бдительность
И финансовый над собой контроль.
Ошибки в отчётах делает
Математические непростительные.
И на собраниях стал медлительный,
Как на водопое индийский слон!
Где женщины, там и расходы.
Дебет не сходится с Кредитом.
Что ты, несчастный, наделал?
Предал своего Благодетеля!
Зачем сидел тогда на деловых тренингах
И проповедь корпоративную невнимательно слушал?
Мечтая в тоже время рассеянно,
Наверное, по-семейному в трениках,
С любимой под сериалы глупые дома есть суши.
Об ипотеке, небось, задумался!
Желая купить загородом место.
От романа служебного вовсе при этом осунулся.
Только и ждёт, когда останутся с ненаглядной
Без свидетелей в одном кабинете вместе.
Ещё поговаривают, что резюме своё куда-то рассылал.
И хвастал даже, мол, из Газпрома важный прокуратор якобы
Зарплату на 30 тысяч больше предлагал!
Что решил, уже делай скорее...
Сказал Генеральный, словно тёща на свадьбе хмуро.
Понимая, что не остановить ничем злодея,
Как похмелье тяжёлое неизбежно наступит утром...
Встал «Казначей» и молча,
вышел из офиса прочь.
Была за окном безжалостна
И темна, как будущее Ивана Сигизмундовича, ночь.
Назавтра он и она уволились, нехорошо со скандалом.
На заявлении от руки написанном,
словно знак зверя - след от губной помады...
Подло, будто на щеке Генерального, прощаясь, оставили!
Поцелуй был яркий, как страсть и предательски насмешлив.
В самое сердце финансового отдела ранили!
И украли доверие прежде.
Иван Сигизмундович оказался шутник с бородой.
И в Газпроме был позже,
в толпе первосвященников труда замечен.
Иуда! Приговор от фирмы простой.
И на стену портрет в стенгазете рабочей
Большой под словом - ПОЗОР!
Не забыть, чтобы той злополучной ночи,
Когда был ещё неповинен, но впрочем, уже грешен.
Иван Сигизмундович вскоре в профиль
Справедливо, не раскаявшись, с гордой тоской
коллективом дружным самоповешен!