вопрос: «Ты же любишь его?» — будто нож в воспалённую мякоть.
не мне, разодетой, обласканной, что-то о вечности вякать…
безбашенный нуль возле двойки сменился серьёзной девяткой.
мазут и смолу к тридцати заменили coco & vanilla.
всё стало легко, предсказуемо, традиционно и мило —
но сердце, как шавку дверьми, паровозным гудком защемило.
ты, Боже, крестил бесконечными рельсами тёплые шпалы,
чтоб люди рыдали, по ним возвращаясь домой после бала,
а память столовыми ложками злые флэшбэки хлебала?!
платформа родная окутана дымом, как кружевом белым.
я тронулась. буду закусывать «Джека» ранетом неспелым —
и думать о том, что ни разу ему под гитару не спела.
как много не сделано: фото и видео, мото и вело…
мы странно любили друг друга — жестоко, грешно, неумело;
на верфи любви не пускают бедовых таких корабелов.
дворняга-луна улыбается, зубы далёкие скаля...
вопрос: «Ты же любишь его?» — так и прыгает между висками…
фисташки и чипсы, Петкун и Арбенина, Малдер и Скалли —
и хочется в детство, в тринадцать. и чтобы меня не искали.
12/05/2017