Погружаюсь в тебя безмерно… неистово...
В платьице белом вижу на развилке кривых и разбитых дорог,
как распято вширь поле посреди главного остова
и занято место твоё под ликующим стягом – ало/красный террор.
Повторяются сны от которых горит под ногами земля,
стынет безнадегой душа, ветер вплетается в тину каскада волос
и от этого дико бросает в дрожь, а к утру__ голова в снегу…
серебром оттеняются локоны, тускнеют глаза и морщинится лоб.
Марина, ты слышишь? Взываю о мести… иль может ни к месту, ни время?
И эта земля слишком мала, чтоб вершилось возмездье? ...
О, как же ты неправа… и нужно ль стоять на коленях, моля о пощаде,
словно расстрига у главного входа к воротам Христа…
Знаю, промолвишь: «Ах, милая, слишком крЕпки узлы, даже если отсечь,
рвётся лишь оболочка, а внутри та же суть... строчки… стихи…
и откуда-то даже желание быть__ возродившись из пепла»
И опять не могу я понять, смириться, где и как надломилась твоя душа,
чтоб позволить полотнам кровавым склонить на колени тебя...